Статьи и публикации [Pagez.ru]



Начало: Статьи и публикации

В. Катасонов
Грани русской идеи

Что такое русская идея? Я исхожу из того, что русская идея есть убеждение в том, что в нашей жизни явно участвует высшая сила, в жизни участвует Бог. Это иногда кажется достаточно абстрактным, но содержание русской идеи как раз в том и состоит, что это не абстрактная формулировка этого принципа, а его конкретное проявление в самых разных сферах русской культуры. Это есть то чувство, которое было выражено псалмопевцем: "Аще не Господь созиждет дом, всуе трудились зиждущие его".

В XVI в. иностранцы, побывавшие в России, отмечали, что русские очень долго молятся, для иноземцев это было неожиданно. В этом особом стремлении к частой молитве тоже проявлялось чувство того, что в жизни присутствует высшая сила и стремление приблизиться к этой высшей силе.

Содержание русской идеи - это чувство того, что в жизни есть присутствие духовности, есть путь к святости, есть духовная вертикаль. В традиции русской философии есть понятие "целостного разума", впервые сформулированное Иваном Васильевичем Киреевским. Понимание разума в русской философии динамично, разум не есть статически всегда равная самой себе способность. Разум тоже может меняться в зависимости от духовного состояния человека. Разум может быть болен, так же как может быть больно человеческое сердце, так же как может быть болен весь человеческий организм, и в этом случае разум должен быть исцелен. Болезнь разума неизбежно сказывается и на познании.

Отечественная философия всегда сохраняла представление, восходящее к святоотеческой традиции, о том, что духовный центр человека не есть его разум, а его сердце, которое есть одновременно и орган воли, и орган познания. А то, что называется "научным разумом", есть некоторое, отделившееся в результате грехопадения начало, и задача исцеления разума состоит в соединении сердца и разума, или, говоря святоотеческим языком, "разум должен спуститься в сердце". Эта идея являлась главной для отечественной философии: и Хомяков, и Соловьев, а в двадцатом веке о. Павел Флоренский, о. Сергий Булгаков, Н. Бердяев, С. Франк, братья Трубецкие - все в той или иной степени были обращены к идее целостного познания.

Поскольку разум не исцелен, поскольку познание искажено нашими страстями, постольку и то, что является продуктом разума, т.е. наука и вся культура, имеет не абсолютное, а относительное значение. Чувство относительности продуктов разума, в частности науки и культуры, - плод того, что русская культура всегда очень остро чувствовала духовную вертикаль, присутствие Божественного Логоса. Согласно святоотеческому учению, человеческий разум познает действительность лишь настолько, насколько причастен к этому Божественному Логосу, а причастен он лишь в меру своего духовного просвещения. Острое чувство духовной вертикали всегда было прививкой против ереси рационализма, т.е. абсолютного доверия к разуму, которым была поражена западная культура.

Другой пример - это отечественная философия традиции "право и государство". Распространенная наклонность русского человека судить не по закону, а по совести - это не есть простонародная черта, это глубокая черта всей нашей культуры, связанная с фундаментальным пониманием истинных ценностей и в конечном итоге с православной основой нашей культуры. В русской культуре всегда очень остро осознавалась разница между правом и нравственностью, оправдание искалось всегда не в каких-то типах формальных договоров, а в нравственной сфере. Замечательна формула Владимира Сергеевича Соловьева, который говорил, что "право есть минимум добра".

Западная традиция понимания права была более формальная, исторически это было связано с ориентацией на римскую школу права. Существенную роль здесь сыграла и протестантская революция. Еретическое движение протестантства сказалось не только на искажении христианского богословия, но и на всей культуре Запада, в частности и на понимании права. В чем состояло это еретичество? Еретики всегда стремятся "улучшить". Протестанты утверждают: "В Предании много наносного, нужно вернуться к изначальной чистоте Евангелия". Это привело к тому, что была разрушена та христианская культура, которая поддерживала весь европейский мир. Лозунг свободы и по сей день является одним из таранов, сокрушающих традиционную культуру.

В отечественной традиции чувство дистанции между нравственностью и правом никогда не нарушалось. Русский народ никогда не доверял писанному праву и знал, что есть совесть, но у него было такое глубокое чувство совести и справедливости, что он никогда не мог нормой совести назвать право. Евгений Николаевич Трубецкой писал, что сферы нравственности и права не совпадают и даже не подчинены, они соподчинены и пересекаются только отчасти. Это отразилось и в отечественной концепции государства. Наши великие государственники-теоретики Чичерин, Ильин, Тихомиров строили свои системы государства не как основанные на формальных договорах, а как укорененные в нравственном самосознании народа.

С этой точки зрения демократия оказывается отнюдь не лучшей формой государственности. Демократия есть та форма государственности, при которой каждый подглядывает за каждым, каждый не доверяет каждому. Отсюда становится постоянна озабоченность тем, чтобы институты власти уравновешивали один другой.

Когда в обществе есть реальное доверие к высшим ценностям, возникают другие, отличные от демократии формы верховной власти. Аристократия, например, основывается на доверии к тому, что есть лучшие люди, которым нация доверяет, и которые могут устроить ее жизнь. Монархия же предполагает наличие верующего населения.

Острое чувство присутствия в жизни Бога, присутствия духовной вертикали сказалось на всей отечественной традиции понимания права и государства. Эта традиция является как бы иллюстрацией слов апостола: "Несть власти не от Бога". Не в том смысле, что любая власть от Бога, а в том смысле, что только та настоящая власть, на которую есть Божественное благословение. Даже поруганная и разрушенная, она будет восставать, а самозванная и наглая упадет и оставит после себя только разор и горькие воспоминания.

Чувство присутствия Божественного в нашей жизни заставляет нас по-другому посмотреть и на трагические события истории России XX века. Социализм в духовном смысле был глубоко не русским явлением. Это было Вавилонское пленение русской души и русской государственности. Поэтому сегодня так плодотворен возврат к Православию. Мы возвращаемся к тому источнику, из которого выросла наша богатейшая культура. Мы опять пьем чистую воду из этого источника. Православие учит нас мерить человека, общество и культуру не юридическим кодексом, не рациональной схемой, научной или правовой, а живым образом воплотившегося Бога, Источника всякой жизни и благородства. Православие учит нас тому, что жизнь в самом корне своем живет не законом, а благодатью.

По материалам доклада на VIII Рождественских чтениях подготовил В. Николаев