Начало: Святоотеческое наследие	Первая страница Святоотеческое наследие Разные тексты Свт. Филарет (Дроздов) OrthodoxyLib Православный интернет Евангельский синопсис Духовные стороны Добротолюбие избранное Пролог в поучениях День за днем Церковный календарь

По сл. пер. Ч. I, стр. 105.

Боже Авраамов, Боже Исааков, Боже Иаковлев, Бог благословенный, избравший святое семя возлюбивших Тебя служителей Твоих, как благий, даруй, чтоб потомки благодати с великим обилием излиялись на меня, и чтоб мог я изобразить светлое и величественное зрелище - прекрасного Иосифа, который всегда был честною опорою самой глубокой старости патриарха Иакова! Ибо этот, этот самый отрок Иосиф с юного возраста изображал собою два пришествия Христова, первое, бывшее от Девы Марии, и второе, которым все приведено будет в трепет. Посему, возлюбленные Христовы любимцы, станем теперь твердо, радуясь душою, чтоб без рассеяния слышать и созерцать таковые дела благолепнейшего отрока. А я, братия мои, называю его не только благолепнейшим, но и чудным юношею, источником целомудрия, совершенным победителем, дивным низложителем врагов. Почему и стал он особенно образом будущего Господня пришествия. Поэтому всякий из вас да освободит душу свою от всякого попечения о земном, и с любовью да примет воспеваемые песнопения; потому что они духовны и веселят душу.

Как Господь от Отчего недра послан к нам спасти всех нас; так и отрок Иосиф с отеческого Иаковлева лона послан был к братиям своим. И как жестокие Иосифовы братья, когда увидели приближающегося Иосифа, начали замышлять против него лукавство, хотя нес он им мир от отца; так и жестокосердые всегда Иудеи, увидев Спасителя, говорили: действительно Сей есть Наследник, убием Его, и наше будет все (Мк.12:7). Иосифовы братья говорили: "предадим его смерти, и избавимся от сновидений его": таким же точно образом говорили и Иудеи: приидите, убием Его, и удержим достояние Его (Мф.21:38). Иосифовы братья, вкушая вместе пищу, предали брата, заклав его в своем произволении: таким же точно образом и мерзкие Иудеи, вкушая пасху, заклали Спасителя. Пришествие Иосифа в Египет означает сошествие Спасителя нашего на землю. И как Иосиф в чертоге попрал всю силу греха, приобретая себе светлый венец за победу над госпожою своею Египтянкою: так и Господь наш, Спаситель душ наших, сошедши во ад, десницею Своею рассыпал там все могущество самого несносного и неодолимого мучителя. Иосиф, когда победил грех, заключается в темницу до времени принятия им венца: так, и Господь наш, чтобы взять на Себя весь грех мира, полагается во гроб. Иосиф же в темнице провел двухлетнее время, живя там в великой безопасности; и Господь наш три дня пребывал во аде, как сильный, не потерпев истления. Иосиф милостиво изводится из темницы по приказу Фараонову, и как истинный образ Христов, без труда толкует значение снов и предвещает будущие обилие; Господь же наш Иисус Христос возбужден из мертвых собственною Своею силою, расхитил ад, в дар Отцу Своему приносит наше избавление, проповедует воскресение и вечную жизнь. Иосиф восседал на Фараоновой колеснице, приняв власть над всем Египтом; и Господь наш, Царь прежде веков, на светозарном облаке восшедши на небеса, со славою восседает одесную Отца, превыше Херувимов, как единородный Сын. Когда Иосиф царствовал во Египте, приняв власть над врагами своими, добровольно приводятся братья его к престолу обреченного ими смерти, приводятся, чтоб со страхом и трепетом поклониться тому, кого продали они на смерть, и в страхе покланяются Иосифу, которого не хотели иметь царем над собою; Иосиф, узнав братьев своих, одним словом своим показал убийц; они же, узнав его, стояли изумленные в великом стыде, не осмеливаясь говорить, и вовсе не имея ничего в свое оправдание, вполне сознав грех свой, совершенный в то время, как продали его; тот, когда представляли они сотлевшим во аде, внезапно оказался царствующим над ними. Так и в тот страшный день, когда Господь придет на облаках воздушных, сядет Он на престоле царства Своего, и связанные страшными Ангелами приведутся к престолу Его все враги Его, которые не хотели, чтоб Он царствовал над ними. Ибо беззаконные Иудеи рассуждали тогда, что, если будет распят, то умрет как человек; не верили они несчастные, что он Бог, пришедший для спасения - спасти души наши. Как Иосиф свободно сказал братьям своим, приведя их в страх и трепет: "Я Иосиф, которого вы отдали в рабство, теперь царствую над вами, не желавшими того". Так и Господь в светозарном виде покажет крест распявшим Его, и узнают они крест и Сына Божия, распятого ими. Видите ли, как совершенно Иосиф был истинным образом Сына Божия - Владыки своего?

Поелику добродетель в Иосифе процвела с юного возраста, по доброй его воле; то, положив уже начало слову, продолжим повествование, изобразив добродетели отрока.

Сей блаженный семнадцать лет жизни провел в отеческом доме, с каждым днем преуспевая в страхе Божием, и в прекрасных правилах жизни, и в почитании родителей. Но видя неблагопристойность в братьях своих, из многого об ином вкратце доносил отцу своему, потому что добродетель действительно не может быть в единении с неправдою; это для нее неприлично. Потому-то возненавидели они Иосифа; так как он чужд был их пороков. Украшаясь добрыми качествами, сей отрок видел сны, в которых открыто ему было, что должно было случиться с ним по домостроительству всевышнего Бога. Но отец Иаков не знал тайной ненависти к Иосифу, и любил Иосифа в простоте за красоту добродетели, с юного возраста всегда отличавшую его. Когда братья пасли овец в Сихеме, случилось Иосифу быть вместе с отцом; отец же Иаков, как нежный родитель, заботился о бывших в Сихеме, и говорит Иосифу: "соберись, чадо, сходи к братьям своим, наведайся в подробности о здоровье их, и вместе о стадах, и возвращайся скорее". Получив отцово приказание, Иосиф с радостью пошел к братьям своим, неся им мир от родительского лица, а вместе и заботу, какую имел о них. Но идя заблудился он на дороге, не нашедши братьев с стадами их. Когда же печалился он и воздыхал о братьях: нашел его человек, который указал ему дорогу. Как же скоро Иосиф увидел их издали, пошел с радостью, желая всех их облобызать. И они увидели его идущего, и как дикие звери вознамерились умертвить Иосифа, а он, как незлобивый агнец, готов был отдаться в руки этих самых лютых волков. Как же скоро приблизился и с любовью приветствовал их, принеся им мир от лица родительского; они, восстав немедленно, как дикие звери, совлекли пеструю ризу, которая была на нем надета, и каждый из них скрежетал зубами, желая пожрать его живого; жестокие и немилостивые во вражде своей, в бешенстве много мучили сего честного и светлого отрока. Иосиф видя, что он в опасности, что никто не имеет к нему никакой жалости, прибегает наконец к просьбам, заливается слезами, и с воздыханиями, возвысив голос свой, упрашивает их, говоря: "За что вы гневаетесь? Умоляю всех вас, братия мои, потерпите меня не надолго, чтобы упросить мне вас. Матерь моя умерла, Иаков доныне плачет о ней каждый день, и вы хотите отцу нашему причинить новый плач, когда первый еще продолжается и доселе не прекратился? Умоляю всех вас, потерпите меня несколько, чтоб не разлучаться мне с Иаковом, чтоб старость его не сошла с болезнью во ад. Итак заклинаю всех вас Богом отцов наших, Авраама, Исаака и Иакова, Богом, Который в начале призвал Авраама и сказал: изъиди от земли твоея, и от рода твоего, и от дому отца твоего, и иди в землю, юже ти покажу (Быт.12:1), и подарю, и умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на краю моря, которому нет и счета; заклинаю всевышним Богом, давшим Аврааму терпение, со всем усердием принести в жертву единородного сына своего Исаака, чтоб это терпение вменилось Аврааму в похвалу; заклинаю Богом, избавившим Исаака от смерти и давшим овна вместо него в благоприятное всесожжение; заклинаю Богом святым, давшим благословение Иакову из уст Исаака отца его; заклинаю Богом, ходившим с Иаковом в Харран в Месопотамию, откуда вышел Авраам; заклинаю Богом, избавившим Иакова от скорбей и обещавшим дать ему благословение, - да не лишусь я Иакова, как лишился Рахили, да не плачет он о мне, как плакал о Рахили, да не омрачаются снова очи у Иакова, который ждет увидеть возвращение мое к нему. Пошлите меня к Иакову, отцу моему, возьмите мои слезы, а меня отошлите к нему".

Так он заклинал Богом отцов, и немедленно ввергли его в ров эти лютые, ни Бога не убоявшись, ни клятвы не уважив, хотя у всех он обнимал стопы, и слезами омочал следы братий, вопия и говоря: "помилуйте меня, братия"; однако же тотчас ввергнут ими в ров. И Иосиф, ввергнутый в пустынный ров, в самых горьких слезах жалобным плачем оплакивал себя и отца Иакова, заливаясь слезами с несказанными воздыханиями вел свою речь, говорил же так: "Посмотри, отец Иаков, что случилось с сыном твоим; вот брошен я в ров, как мертвец. Вот ожидаешь ты, родитель, что возвращусь к тебе; а я лежу теперь во рву, как убийца. Сам ты, родитель, сказал мне: сходи навестить братьев своих, и воротись поспешней; и вот они стали как свирепые волки, и с гневом разлучили меня с тобою, добрый родитель. Не увидишь ты меня больше, не услышишь голоса моего, не обопрется уже на меня старость твоя. И я не увижу святых седин твоих, потому что ничем я не лучше погребенного мертвеца. Оплачь, родитель, чадо свое, и сын твой будет плакать по отце, потому что в детстве отлучен от лица твоего. Кто даст мне вещего голубя, чтоб пересказал он старости твоей плач мой? Не станет у меня, родитель, слез и воздыханий, ослабел и голос, и нет у меня помощника. О, земля, земля, вопиявшая к святому Богу о праведном Авеле, неправедно убитом (как есть предание от предков отцов, что земля вопияла к Богу о крови праведника), ты и теперь возопи к Иакову, отцу моему, и ясно скажи ему, что приключилось мне от братьев моих".

А жестокие, как скоро ввергли Иосифа в ров, сели сами есть и пить с радостью; как превозносится иной, победив врага, так и они с радостью сердца возлежали за трапезой. Когда же ели и пили в веселии, поднимают они вдруг глаза свои, и видят, что идут купцы Измаильтяне, держа путь в Египет, и на верблюдах везут благовония. И братья говорят друг другу: "гораздо лучше отдать нам Иосифа этим купцам чужестранцам; пусть идет и умирает он на чужой стороне, и наша рука не будет на брате нашем". И его, собственного брата своего, извлекли из рва, как дикие звери, и взяв за него цену, отдали купцам, не вспомнив о горести и печали отца своего.

Купцы, продолжая путь свой, зашли по дороге на место ипподрома, где гроб Рахилин; ибо там умерла Рахиль на пути ипподрома, когда Иаков возвращался из Месопотамии (Быт.35:19). Как же скоро увидел Иосиф гроб матери своей Рахили, притекши упал на верх гробницы, и возвысив голос свой, возрыдал в слезах, и в горести души своей вопиял, говоря так: "Рахиль, Рахиль, матерь моя, восстань из персти и посмотри на Иосифа, которого любила ты, что с ним случилось: вот преданный, как злодей, пленником отводится он в Египет в чужие руки. Братья мои, раздев меня донага, отдали в рабство, а Иаков и не знал, что я продан. Открой мне, матерь моя, гроб свой, и прими меня в свою могилу: пусть гроб этот будет одним ложем и для меня и для тебя. Прими, Рахиль, чадо свое, чтоб не умирать ему насильственною смертью; прими, матерь, меня, который так же внезапно лишился Иакова, как в детстве лишился тебя. Услыши, матерь моя, воздыхания сердца моего и прими меня в гроб свой; потому что глаза мои не в состоянии более проливать слез, и душа моя не в силах рыдать и воздыхать. Рахиль, Рахиль, не слышишь разве голоса сына твоего Иосифа? Вот насильно уводят меня; ужели не хочешь принять меня? Призывал я Иакова, и не услышал он голоса моего; вот и тебя также призываю, ужели и ты не слышишь меня? Здесь умру на гробе твоем, чтоб не идти мне в чужую землю, как злодею!"

Когда же Измаильтяне, взявшие Иосифа, увидели, что он пошел и лицом своим пал на гроб матери своей Рахили; тогда все в один голос сказали друг другу: "Этот юноша хочет произвести над нами волшебство, чтоб можно было ему уйти от нас, и не узнаем мы, как сделается он у нас невидимым. Поэтому возьмем его и свяжем из предосторожности, чтоб не ослепил всех нас". И подошедши к нему, сказали ему грозно: "вставай наконец и перестань чародействовать, иначе, избив тебя на гробнице, потеряем данные за тебя деньги". Когда же встал он, тогда все увидели, что лице его горело от горького плача, и каждый начал снисходительно спрашивать: "о чем ты плачешь? Ибо сильно беспокоишься ты, как скоро увидел этот гроб, пришедши сюда на путь ипподрома сего. Смело говори нам, отложив боязнь: какой твой промысл, и за что ты продан? Пастухи те, когда отдавали тебя, говорили нам: держите его крепче, чтобы не ушел у вас на дороге; мы за это не отвечаем, ибо вот сказали наперед. Итак скажи нам обстоятельно: чей ты раб? Тех ли пастухов, или другого какого свободного человека? И объяви нам: для чего ты с такою горячностью пал на гробницу? Мы купили тебя и стали господами твоими, расскажи нам все о себе. Если от нас это скроешь, то кому же можешь объявить? Ты раб наш, ужели же, как говорили нам те пастухи, думаешь убежать, как скоро ослабим за тобой присмотр? Но успокойся, и скажи нам откровенно: какое твое занятие? Нам кажется, что ты человек свободный, мы будем с тобой обходиться не как с рабом, но как с братом и сыном возлюбленным. Ибо видим в твоем поведении много свободы и много познаний. Достоин ты, юноша, того, чтоб предстоять царю и быть в почете с вельможами; потому что эта твоя красота скоро приведет тебя в великое благолепие и честь и могущество, и будешь нам другом и знакомым там, куда приведем тебя, чтоб жить тебе там в радости. Ибо кто не полюбить такого отрока, который так прекрасен на вид, так благороден и мудр?"

Иосиф воздыхая сказал им в ответ: "Ни рабом я не был, ни чародеем, а также не за то, что проступился в чем-нибудь, отдан в ваши руки; но был я любимый сын у отца моего, а также самый милый сын у матери. Эти же пастухи мне братья; и отец послал меня повидаться с ними и узнать об их здоровье; потому что нежный родитель заботился о них, так как несколько времени замедлили они на горах, почему и послан я отцом посмотреть их; и они, взяв меня, немедленно отдали вам в рабство, побуждаемые страшною завистью, разлучили меня с отцом, не терпя той любви, какою любил меня родитель; здешний же гроб - гроб матери моей, потому что некогда отец мой возвращался из Харрани, и держа путь в то место, где живет теперь, проходил здесь, и во время путешествия отца моего умерла здесь матерь моя, и погребена в этом гробе, который вы видите".

Они, выслушав это, пролили о нем слезы и говорят ему: "не бойся, молодой человек; для высоких почестей идешь ты в Египет; черты твои показывают твое благородство; радуйся лучше тому, что освободился от зависти и ненависти продавших тебя нам братьев".

Между тем, когда отдали Иосифа братья его, взяв они козла, поспешно закололи его, и кровью его вымарав ризу святого Иосифа, в тот же час послали к отцу своему, говоря: "нашли мы эту ризу, брошенную на горах, и тут же признали, что это одежда брата нашего, и все о нем в печали; потому-то, не нашедши брата своего, послали мы к тебе, отец, пеструю ризу Иосифову; признай и сам, точно ли она сына твоего; мы же все признали, что она Иосифова".

Увидел Иаков ризу и возопил с плачем и горьким сетованием, говоря: "сына моего Иосифа это - одежда. Злой зверь съел сына моего". Рыдая же, говорил с тяжкими воздыханиями: "почему не я лучше съеден вместо тебя, сын? Почему не меня прежде встретил зверь, чтоб, насытившись мною, оставить ему тебя, сын мой? Почему не меня лучше разорвал этот зверь, и не я стал снедию к удовлетворению его голода? Увы, увы мне, терзается сердце мое от печали об Иосифе! Увы, увы мне, где съеден сын мой, чтоб пойти мне туда, и над красотою его вырвать седые волосы свои? Не хочу более жить, не видя Иосифа. Сам я виноват в смерти твоей, чадо; предал тебя смерти, послав тебя идти пустынею, чтоб увидеть братьев твоих и пастухов. После этого буду плакать, чадо, и каждый час буду проливать слезы, даже во ад сойду к тебе, сын мой. И вместо тела твоего, Иосиф, положу ризу твою пред глазами, чтоб непрестанно проливать над нею слезы. И вот опять риза твоя, сын мой, подает повод к новому горькому сетованию. Вся она цела; а поэтому думаю, что не зверь съел тебя, милый сын мой, но человеческие руки раздели и заклали тебя. Если бы пожран ты был зверем, как сказывают братья твои; то риза твоя была бы разорвана на части, потому что зверю невозможно сперва раздеть тебя, а потом уже насыщаться твоею плотью. Если бы опять сперва раздел, а потом съел; то риза твоя не была бы замарана кровью; ни продранных когтями мест, ни язвин от звериных зубов нет теперь на ризе. Откуда же кровь? Опять, если зверь, съевший Иосифа, был один; то как мог он сделать все это? Вот мне одинокому плачь и горе, чтоб плакать об Иосифе и горевать над ризой; два у меня плача, два сетования, две самые горькие горести, об Иосифе и о ризе, как она снята с него. Умру я, Иосиф, свет мой, опора моя; риза твоя пусть со мною теперь сойдет во ад. Не хочу смотреть на свет без тебя, сын мой Иосиф. Пусть не остается во мне душа моя без твоей души, чадо мое Иосиф!"

Измаильтяне же, взяв Иосифа, бережно довели его в Египет, а вместе рассчитывали, что за красоту его получат деньги с какого-либо вельможи. И когда проходили они городом, вот встретился с ними вскоре Пентефрий, и увидев Иосифа, спрашивал у них, говоря: "скажите, купцы, откуда этот юноша? На вас он не похож, потому что все вы Измаильтяне, а он прекрасен". Они же отвечали, говоря: "весьма благородный и очень сведущий это отрок". Дав им цену, какую хотелось им, купил он у них Иосифа. И введя его в собственный дом свой, расспросил, чтобы узнать об его воспитании. Как истинная отрасль святого семени праведного Авраама, Исаака и Иакова, преспевал Иосиф добродетелью и благонравием в Пентефриевом дому, и во взорах и в словах с каждым днем приобретая непременно высшую степень целомудрия, и непрестанно имея пред очами святого Бога своего, всевидящего Бога отцов, Который избавил его из рва смерти и от ненависти братьев. Впрочем, сердце его часто сокрушалось печалью об отце его, святом Иакове.

Пентефрий, видя благонравие юноши, его обширные познания и честность, все, что ни имел у себя, отдал на руки прекрасному Иосифу, как родному сыну, а сам совершенно не знал, что делал Иосиф во всяком деле; Пентефрий не касался сего даже словом, а только ел хлеб в уреченный час. Ибо знал, что Иосиф весьма верен, особливо изведав на опыте, что все имения его умножились в руках Иосифовых; и великая была радость рабам и рабыням, которые под смотрением Иосифа наслаждались всеми благами.

Но госпожа его, видя Иосифа, украшенного красотою и сведениями, уязвилась к нему любовью и сатанинскою страстью, и сильно желала пребыть с ним, желала этого честного юношу, этот источник целомудрия, ввергнуть в пропасть распутства. Расточая тысячи ухищрений и нарядов, думала подействовать на обольщение молодого человека; каждый час переменяя одежды, придавая блеск своему лицу, убираясь в золото, сатанинскими взглядами и мерзкими улыбками приманивала несчастная святые очи праведника; она предполагала, что этими своими приемами легко запутает в сети свои душу святого. Но Иосиф, огражденный страхом Божиим, не обращал на нее даже и взгляда. И она, видя, что многие придуманные ею убранства не действуют на праведника, распалялась еще большим пламенем и сильно задумывалась, не находя, что еще сделать с ним. Наконец задумала открыто вызвать его на бесчестное дело, и выждав время, когда бы, подобно разъяренному аспиду, излить на него весь яд распутства, с бесстыдным лицом сказала святому; "Лязи со мною (Быт.39:12), ничего не робей, приступи ко мне смело, в сытость наслаждусь твоею красотою, и ты сам пресыщайся моим благообразием. Ты полную имеешь власть над всеми служителями в доме; никто другой не осмелится взойти к нам и послушать, что у нас делается. Если же не соглашаешься ты, боясь мужа моего, то я изведу его, дав ему отраву. Подойди же ко мне, исполни мое желание; я вся пламенею любовью к тебе".

Но этот, и телом и душою, адамантовый камень, не поколебался в душе, особливо среди такой бури, и отразив все страхом Божиим и приличным прекрасным благонравием, убеждал ее Божиим словом, говоря ей так: "не хорошо это, жена, сделать мне грех с тобою, госпожою моею. Бога боюсь я; ибо вот господин мой все имение свое и в доме и в полях отдал мне, и ничего уже иного нет, что не было под моими руками, кроме тебя одной, госпожи моей. Потому не пристойно мне обратить в ничто такую любовь такого господина, особливо же столько меня полюбившего. Как сотворю такой грех пред Богом, испытающим сердца и утробы?"

Такие святые слова каждый час повторял Иосиф госпоже своей, увещевая, умоляя, упрекая, осуждая ее; и она не принимала ничего Божественного, но как аспид затыкала уши свои, и еще более распалялась от кипящего в ней злого вожделения. Ежечасно подстерегала целомудренного, чтоб найти удобное время и без стыда принудить его ко греху. Иосиф же, видя, что с таким бесстыдством эта женщина, как зверь, наступает на него, чтоб растлить его, возводил очи свои к Богу отцов, и часто молился Всевышнему, говоря так: "Боже Авраамов, Исааков и Иаковлев, великий и страшный, избавь меня от этого зверя. Ибо вот Сам видишь, Владыка, безумие жены, как втайне хочет убить меня делами бесчестными, чтоб вместе с нею умер я во грехах и совершенно стал разлучен с отцом моим Иаковым. Ты, Владыка, избавивший меня от смерти в руках беззаконных братий, избавь меня также и здесь от бешенного зверя, чтоб мне по делам своим не быть чуждым для отцов моих, крепко и благочестно возлюбивших Тебя, Господи". И воздыхая из глубины сердца своего, призывал он также и на помощь Иакова, говоря: "Сам помолись, родитель, о сыне своем Иосифе; потому что сильная брань восстала на меня, и может отлучить меня от Бога; она гораздо ужаснее смерти, какой намеревались предать меня братья. Те убили бы одно тело, а эта разлучает душу с Богом. Знаю, родитель мой, что молитвы твои о мне дошли до святого Бога, и потому избавился я из рва смерти. И теперь также умилостиви Всевышнего, чтоб избавиться мне от этого зверя, который хочет растлить сына твоего, не имеет стыда в очах, а также и страха Божия в сердце. Помолись, родитель, чтоб мне, как телесно лишен твоего лона, так не стать чуждым и душе твоей. Пошел я к братьям, и они стали как звери, как самые лютые волки увлекли меня от тебя, добрый родитель, и уведен я в Египет в чужие руки; но и здесь опять встретил меня другой зверь. Братья хотели убить меня в пустыни; а она старается растерзать меня в ложнице своей. Помолись, отец, чтоб не умереть мне пред Богом и пред отцами моими".

Когда наконец не хотел он внимать словам госпожи; ежечасно нападая на него, как аспид бесстыдный, высматривала она удобное время найти его в опочивальне своей и, таким образом, совершить грех. Когда же нашла его в ложнице своей, как желала того, бесстыдно приступив к целомудренному, принуждала его, привлекая к себе, сделать беззаконие. А он, видя непомерное бесстыдство женщины, бегом ушел от нее из опочивальни. И как орел, когда видит ловцов, к небу возносится на крылах своих; так и Иосиф бежал из двери, чтоб не поразила его обманчивыми словами или поступками; и в руках госпожи оставив собственную одежду, избег сетей диавольских. Женщина сия, увидев, что он бежал, пришла в великий гнев и умыслила поразить праведника самыми гнусными словами, вознамерившись обвинить его пред мужем своим, чтоб муж ее, услышав это и воспламенившись ревностью, умертвил Иосифа. Рассуждала же сама с собою так: "гораздо лучше для меня, чтоб умер Иосиф; тогда и я буду спокойна; ибо не могу ежечастно видеть в доме своем такую красоту его, не находя средств, явно или тайно, обладать его красотою и пользоваться многими его сведениями". Поэтому, кликнув рабов и рабынь, говорила им: "Знаете ли что сделал со мною раб Евреянин, которого муж мой поставил над домом своим? Хотел бесстыдно быть со мною; не довольно с него власти над домом моим, и меня хотел разлучить с мужем моим". И взяв Иосифову ризу, показывала мужу своему, жалуясь и говоря: "вот ввел ты раба Евреянина поругаться надо мною и оскорбить меня, супругу твою; не знаешь разве, господин мой, что я целомудренна, и потому объявила тебе это?"

И услышав это, муж тотчас поверил словам жены, что действительно так, и немедленно велел отдать Иосифа в тюремный дом; со многими подтверждениями и угрозами, без допроса и исследования, в ту же минуту изрек на него неправедный приговор, сказав: "приказываю ввергнуть Иосифа в тюремный дом и не давать ему никакого послабления". Но с ним был Бог Авраамов, Исааков и Иаковлев, испытующий сердца и утробы, и дал ему найти сострадательность к себе в очах темничного стража: и страж оставил его в покое, потому что Бог никогда не отступается от боящихся Его всем сердцем.

После сего пред царем Фараоном провинились два евнуха: главный виночерпий и главный хлебодар, и царь велел ввергнуть их в тюрьму, Иосиф же прислуживал им. Когда же оба провели в тюрьме до двух лет; чрез несколько дней тот и другой видят сны о том, что должно было вскоре с ними приключиться. Святый же Иосиф, будучи у них слугою, как у людей знатных, по обыкновенно взошел к ним прислужить и нашел их в великой печали; потому что оба от виденных ими снов были пасмурны и унылы. Когда же пожелал он узнать причину их скорби, сказали ему оба: "видели мы сны и печалимся теперь, потому что нет человека, который бы мог нам растолковать сны, какие мы видели". Он говорит им: "Божие дело открыть сие боящимся Его, но скажите мне сны свои, чтоб Бог мой открыл значение их чрез меня". Выслушав это, главный виночерпий и главный хлебодар рассказали сны свои, что каждый видел, и Иосиф в немногих словах растолковал им все подробности того, что сделает с ними царь, как и сбылось, а именно: главному виночерпию возвращен прежний чин, а главного хлебодара предал царь смерти.

Иосиф, предузнав будущую почесть главного виночерпия, просил его, говоря: "Напомни о мне Фараону, и не замедли объяснить ему все дело мое, чтоб выйти мне отсюда. Я ни в чем не погрешил и не сделал ничего худого, хотя и заключен в тюремный дом". И чего же ты, избранное и блаженное семя, ищешь у смертного человека? Оставив Бога, умоляешь человека? В стольких трудах испытал уже ты на себе Божие заступление, когда и ризу своего целомудрия соблюл чистою? Для чего малодушествуешь, блаженный? Бог промышляет даровать тебе царство и славу, когда Ему это будет угодно. Если мужественно перенесешь искушение, то еще светлее будут победные венцы. Но чтобы исполнилось толкование обоих снов, как сказал Иосиф, Фараон через три дня учредил пир всем вельможам своим; вспомнил также о главном хлебодаре и главном виночерпии, и виночерпия вызвал на свое место, а хлебодара предал смерти. Но главный виночерпий забыл об Иосифе.

По прошествии же двух лет, по промыслу Божию, виделись Фараону замечательные сны, превышавшие весь ум мудрецов и волхвов египетских; и Фараон созвал всех мудрецов и объявил им сны свои, но никто не мог сказать знаменования оных. И поелику царь был в великой печали, то главный виночерпий вспомнил об Иосифе, подробно донес царю о нем и о разуме его. Услышав же о нем, царь весьма обрадовался, и с заботливостью позвал его к себе. Когда же пришел Иосиф из тюрьмы, Фараон сказал ему при вельможах своих; "слышал я о тебе, что человек ты разумный, можешь рассудить многозначительные сны". Иосиф отвечал Фараону: "Подателю мудрости принадлежит истолкование снов". И сказал Фараон сны свои при Иосифе и при всех вельможах своих и тотчас услышал истолкование снов из уст Иосифовых и из уст Божиих. И удивился Фараон сведению Иосифа и превосходному его совету, потому что Иосиф советовал ему, говоря так: "усмотри себе, царь, какого-либо человека разумного и мудрого и приставь его собирать пшеницу египетскую, чтоб, когда наступить великий голод, было много плодов в запасе на время скорби". И царь сказал: "тебя поставлю с сего дня над всем Египтом, как подавшего такой совет, и из уст твоих да принимает суд Египет и весь дом мой".

Тогда Иосиф воссел на колесницу свою, и все вельможи пошли впереди и вокруг Иосифа. Пентефрий, который прежде ввергнул Иосифа в тюрьму, увидев это необыкновенное чудо, что Иосиф сидел на Фараоновой колеснице, весьма устрашился, и неприметным образом отделившись от вельмож, поспешно пришел в дом свой, и с великим страхом сказал жене своей: "видела ли ты, жена, необычайное чудо? Великий угрожает нам страх; потому что этот раб наш Иосиф стал господином над нами и над всем Египтом, и вот со славою восседает на Фараоновой колеснице, и все воздают ему почести, как царю. Я не мог видеть сего и удалился неприметным образом". Жена Пентефриева, услышав это, ободряла его, говоря: "Расскажу тебе свой грех; я сделала это; я, полюбив целомудренного этого прекрасного Иосифа, каждый час неотступно вовлекала его в сети множеством ласк, чтобы мне быть с ним и насладиться красотою его, но не могла достигнуть своей цели, он не удостаивал меня и словом; даже раз удержала его, принуждая хотя несколько быть ко мне благосклонным, но он бежал вон из дому; это было, когда показала я тебе одежду его. Итак я доставила ему царство и великую славу. Если бы не полюбила я так Иосифа, то не был бы он ввергнут в тюремный дом; мне обязан он и благодарностью, как виновнице славы его. Иосиф же праведен и свят, потому что оклеветанный никому не открыл сего. Поэтому встань теперь, пойди с радостью и поклонись ему вместе с вельможами". Пентефрий встал, и пошел почтительно поклониться Иосифу.

Между тем кончились все годы великого плодородия и усилился голод во всей земле ханаанской; печален был Иаков с детьми своими. Слышал же Иаков, что в Египте в великом обилии есть плоды и сказал сыновьям своим: "соберитесь, пойдите и купите нам плодов египетских, о которых я слышал, чтоб не умереть нам с голоду". Получив приказание, десять сыновей Иаковлевых, все пошли покупать хлеб, впрочем, не знали, что там брат их. Как же скоро увидел Иосиф братьев своих, узнал всех их и сказал гневно: "эти десять человек - лукавые соглядатаи, и для этого пришли в Египет; возьмите их и свяжите крепче, потому что пришли сюда высмотреть землю нашу". Они были в трепете и со страхом отвечали ему такими словами: "Да не будет сего, господин! все мы братья, дети одного отца праведника; некогда было нас числом двенадцать, и один умерщвлен злым зверем: он был прекрасный и самый любимый у отца своего; отец и до сего дня плачет о нем. Другой же брат наш с отцом теперь нашим в земле ханаанской, утешает его". Но Иосиф опять с гневом отвечал им, говоря: "Поелику боюсь и чту я святого Бога, то делаю вам эту милость. Возьмите пшеницу, скорее идите к отцу своему, если только говорите вы правду, и брата вашего, которого любит отец ваш, приведите ко мне сюда. Тогда только поверю вам".

Взяв пшеницу, пошли они печальные к отцу своему в землю ханаанскую и известили его о сделанных им неприятных допросах и о гневе человека. И отец их крайне опечален был этими словами, и воздыхая говорил: "что вы это сделали? для чего сказали властителю Египта, что здесь есть у вас другой брат?" Они отвечали ему: "сам он расспрашивал о нас и о родстве нашем со всею подробностью". Иаков говорит им: "лучше умру, нежели дам вам взять Вениамина с лона моего". Когда же стал одолевать голод, говорит им Иаков: "если мне, как говорите, надобно потерять Рахилиных чад, и лишиться самых любимых сыновей своих: то, встав, возьмите в руки дары и брата вашего и идите вместе".

Они сделали, как приказал им Иаков. И когда в великом страхе пришли в Египет; тогда все поклонились Иосифу. У Иосифа же, как скоро увидел брата своего Вениамина, стоящего пред ним в страхе и боязни, сильно встревожилось сердце его; желал он обнять и облобызать брата и спрашивал его: "жив ли отец?" Брат говорит ему со страхом: "жив раб твой, отец наш". Иосиф еще спрашивает его: "а на сердце ли еще у него Иосиф?" Тот отвечал: "да, весьма на сердце; доселе сгорает к нему любовью". Поелику же Иосиф не мог обнять его и далее расспрашивать; то пошел в ложницу и горько заплакал. Ибо в тот час, как увидел брата своего, немедленно привел себе на память прекрасную старость Иакова, и сказал со слезами: "Блаженны те, которые взирают на святые черты твоей старости, добрый родитель! Увы мне, все царство и слава моя не стоят твоей старости, прекрасный родитель! хотелось мне увериться из Вениаминовых уст, содержишь ли ты меня в сердце своем и любишь ли меня, как я тебя люблю; потому-то хитростно принудил братьев моих привести с собою Вениамина брата моего. Ибо не поверил им, что они говорили о тебе, и что есть у них отец и меныпий брат; думал же, что побуждаемые завистью убили они и любимейшего сына твоего меньшего Вениамина, как убили меня в произволении своем, и тем в большей горести низвели душу твою во ад. Ибо обоих нас ненавидели они, потому что я и Вениамин единоматерние. Знаю, родитель, что сильно печалился ты о нас, и теперь особливо крайне жалеет старость твоя о брате моем Вениамине. Вот и я сильно болезную, представляя скорбь твою, потому что никто из нас не прислуживает старости твоей. Не довольно было прежнего твоего о мне плача, но еще плач к плачу приложил я тебе, родитель. Я виновен в твоих рыданиях и сетованиях; потому что жестоко поступил, вызвав сюда Вениамина; но слух о тебе вынудил меня сделать это; хотелось узнать мне, точно ли жив отец мой. Кто даст мне увидеть опять святые черты твои и насытиться зрением ангельского лица твоего?"

Потому горько плакав в ложнице и умыв лице, выходит веселый; велит всех привести в дом, чтоб разделили с ним трапезу. Послушайте, братия мои, как Иосиф всех приводит их в страх. Каждому из них приказывал он возлечь, называя каждого по имени и по порядку рождения, и каждому показывал вид, что угадывает его по сосуду; а это была серебряная чаша, которую он держал в руке своей. Поставив эту чашу, ударил он перстом правой руки своей, и сосуд после удара издал громкий звук в услышание предстоящим в доме. Потом, ударив раз, говорил: "первый Рувим, первый пусть возляжет на почетном месте". Ударив еще раз, провозгласил им второго, говоря: "второй - этот Симеон пусть возляжет по рождению". Ударив же еще в третий раз, говорил: "Левий да возляжет и приимет честь". Так всех разместил за столом, называя их по имени и по порядку. А этим привел их в ужас и в большую боязнь; почему рассуждали они: "всех он знает". Особливо же в большую робость приводила их чаша, и думали они, говоря каждый другому: "не знает ли он по оной и того, что прежде ложно сказали мы ему, будто бы Иосиф умерщвлен злым зверем". И были они поэтому в великом волнении. Но чтоб не имели они подозрения, с собственной своей трапезы уделяет им части, большие же брату своему Вениамину; ему давал в десятеро перед прочими. Для чего же Иосиф поступает так с братьями, и по чаше объявляет имя каждого? Для того, чтоб вину их сделать более тяжкою.

Тогда приказал своему управителю, чтоб дал им полные мешки пшеницы без платы, и чтоб в мешок Вениаминов вложил тайно чашу его; и вскоре отпускает их с радостью. Когда же они радуясь отошли несколько от города; настиг их на дороге управитель Иосифов, произносить им тяжкие слова, осыпает их угрозами, называет ворами и недостойными оказанной им чести. Они отвечали управителю: "И прежнее золото нашли мы в мешках своих и принесли господину нашему. Могли ли же теперь украсть чашу господина твоего? Да не будет этого!" Управитель говорил им: "сложите мешки свои, чтоб мог я обыскать". И поспешно сняли они мешки с вьючных животных; и нашлась чаша в мешке Вениаминовом. Увидев это, разодрали они одежды свои и с множеством угроз начали винить и оскорблять Рахиль, а вместе с матерью и братом и Иосифа, говоря: "В соблазн вы стали отцу нашему, и ты и Иосиф, дети Рахилины. Иосиф хотел над нами царствовать, а ты, брат его, довел нас даже до стыда и укоризны. Не дети ли вы Рахили, которая украла идолов у отца своего и сказала, что не крала?" Вениамин, возвысив голос свой с рыданием и сетованием начал удостоверять каждого из них и говорить: "Вот знает сам Бог отцев наших, Который взял к себе Рахиль, когда стало Ему угодно, Которому известна смерть прекрасного Иосифа, Который блюдет Иакова утешениями в разлуке с Иосифом и теперь также невидимо утешает его средствами, какие Ему только известны, Который видит все в каждом из нас, испытует сердца и утробы; Он Сам знает, что этой чаши, как говорите вы, не крал я ее, да и мысли подобной не имел о ней. Чтоб увидеть мне святые седины Иакова, чтоб с радостью облобызать мне колена его, не крал я чаши этой! Увы, увы мне Рахиль! что сталось с твоими детьми? Иосиф прекрасный, как рассказывают, умерщвлен зверями; а я вот, матерь, стал вдруг вором, и не знаю как; на чужой стороне остаюсь в рабстве. Иосиф в пустыне пожираемый зверем вопиял, чтоб найти себе избавителя, и не нашел. Вот и я, прекрасная матерь, уверяю братьев своих, и никто не слушает, никто не верит сыну твоему".

И взяв воротились в город к Иосифу, не зная, чем оправдаться в этом. Иосиф же говорил им в ответ с гневом: "Такая-то награда за мои благодеяния? Для этого почтил я вас, чтоб унесли вы чашу мою, в которой волхвую? Не говорил ли я вам, что не мирные вы люди, а соглядатаи? Но из страха Божия делаю вот что: укравшего эту чашу мою удерживаю у себя в рабстве, а вы идите в целости". И один из них, по имени Иуда, выступил вперед, преклонил колена и стал умолять, говоря: "Не гневайся, господин, и дай сказать слово. Сам ты спрашивал нас, рабов своих, говоря: есть ли у вас отец или брат? И мы сказали, что есть у нас отец, раб твой, имевший у себя двух сынов, наиболее и преимущественно пред нами любимых им, что одного растерзал зверь на горах, и отец оплакивает его каждый час, и доныне находится в горести и сетовании, и можно почти сказать, что самая земля плачет на голос его, другого же сына держит он при себе в утешение вместо первого сына; но теперь, как приказал ты, привели мы брата, и оказались мы, рабы твои, в жестокой неправде. Прошу у тебя, позволь мне быть рабом твоим вместо сего отрока; только он пусть возвратится с братьями к отцу, потому что на свои руки взял я его у отца моего, и без него не могу воротиться к отцу моему, иначе увижу горькую смерть отца моего".

Выслушав Иосиф жалобные слова, и видя всех их, стоящих в стыде, видя и Вениамина, разодравшего ризу свою, и в слезах припадающего к коленам предстоящих, чтоб они умилостивили за него Иосифа, и он позволил идти ему с братьями, до чрезвычайности смутился тронутый до глубины сердца. И поспешно велел удалиться бывшим тут; и когда вышли все, возвысив голос свой, со слезами сказал им Иосиф свободно еврейским наречием: "Я - Иосиф, брат ваш. Не съеден я зверем, как говорите вы; я обнажен был вами и брошен в ров, я продан был Измаильтянам, хотя обнимал у всех вас колена и стопы; тогда никто не помиловал меня в такой скорби, но как дикие звери обращались вы со мной. Впрочем, никто из вас, братья мои, да не предается боязни и страху, а напротив того лучше вы радуйтесь подобно мне, потому что я царствую. И как прежде сказывали отцу нашему, что я на горах умерщвлен зверем; так воротившись возвестите снова Иакову, говоря: жив Иосиф, сын твой, и вот восседает на колеснице египетского царства".

При этих словах Иосифа братьям, были они как мертвые от страха и боязни, и Иосиф, Иаковлева отрасль, облобызал каждого из них с любовью, не помня зла, как и прилично ему было, и утешил их дарами и великою радостью. И послал всех их к Иакову, говоря так: "никак не ссорьтесь на пути, но с поспешностью лучше идите к отцу и скажите ему: сия глаголет сын твой Иосиф; сотвори мя Бог царем всего Египта (Быт.45:9); приди, отец, в веселии сердца, чтоб увидеть мне ангельское лице старости твоей".

И возвратившись с поспешностью, пересказали Иакову слова Иосифовы, как было им приказано. Услышав же Иаков имя Иосифово, горько вздохнул и заплакав сказал им: "для чего возмущаете вы дух мой, чтоб вспомнил я черты прекрасного Иосифа, и хотите возжечь печаль, понемногу угасшую в сердце моем?" И Вениамин, приступив и облобызав колена его и браду, сказал: "справедливы слова сии, добрый родитель". И показал ему все присланное Иосифом. И тогда поверил словам Вениаминовым. И востав со всем домом своим, тщательно и с великою радостью отправился во Египет к Иосифу, сыну своему.

И услышал Иосиф, что прибыл Иаков отец его, и востал с великою радостью, и вышел за город с вельможами Фараоновыми, и встретил его там с великою покорностью. Как же скоро увидел Иаков Иосифа, сына своего, пал на выю его с великою любовью, говоря: "теперь умру после того, как увидел лице твое, сладчайшее чадо; ибо действительно ты еще жив". И оба они прославили Бога.

За все же сие возшлем славу Отцу и Сыну и Святому Духу. Ему слава и держава, честь и поклонение, ныне и всегда, и во веки веков! Аминь.

Святой Ефрем Сирин. Творения. Т.2. Репринтное издание. - М.: Издательский отдел Московского Патриархата, 1993, сс. 27-50. // Творения иже во святых Отца нашего Ефрема Сирина. Писания духовно-нравственные. - Сергиев Посад. Типография Св.-Тр. Сергиевой Лавры, 1907.