Начало: Святоотеческое наследие	Первая страница Святоотеческое наследие Разные тексты Свт. Филарет (Дроздов) OrthodoxyLib Православный интернет Евангельский синопсис Духовные стороны Добротолюбие избранное Пролог в поучениях День за днем Церковный календарь

Хочу предложить вам сегодня остатки вчерашней трапезы; но не огорчайся, возлюбленный, слушая оставшееся. Конечно, чувственныя снеди, спустя день или два, часто портятся и становятся неприятными и негодными в пищу, а относительно духовной трапезы нельзя бояться этого; напротив, чем больше проходит времени, тем большую они приобретают приятность и тем становятся свежее и вкуснее. Так исполним же самым делом данное нами вчера обещание, уплатим долг поучения и покажем честность. Это доставляет пользу не получающим только, как это бывает в (обыкновенных) долгах, но и мне, уплачивающему долг. И что говорю: мне, уплачивающему? Свойство этого долга духовнаго таково, что чем более он уплачивается, тем более возрастает и тем большее доставляет изобилие и несказанное богатство и отдающему, и получающим. Видишь необычайное свойство долга и особенный род уплаты? Таково духовное: будучи раздаваемо, оно еще более умножается, и чем большему числу сообщается, тем более оно увеличивается, так что и отдающий не чувствует никакой утраты, напротив, еще у него умножается имущество, и получающие становятся более богатыми. А если таково свойство духовных предметов, то со всем усердием и мы поспешим к уплате и вы приготовьте слух к принятию этого, дабы каждый из вас принял слова наши в отверстия недра души и с тем возвратился домой. Предметом разсуждения будет служить для нас опять праведный Ной, чтобы вы узнали великую его добродетель и неизреченное Божие человеколюбие и долготерпение, превышающее всякое понятие. Вы узнали вчера, как этот праведник, получив от отца свое имя, с самаго рождения своего был для всех тогдашних людей провозвестником несчастий, и своим именем как бы вопиял и говорил так: оставьте нечестие, творите добродетель, убойтесь угрожающей казни; всеобщий потоп постигнет всю вселенную. Весьма силен гнев (Божий), потому что весьма усилилось и нечестие. И так он увещевал не два или три года, но пятьсот лет. Видели вы долготерпение Господа? Видели безмерную благость? Видели несказанное снисхождение? Видели умножение нечестия? Видели великое их безразсудство? На этом, как вы знаете, вчера остановилось наше поучение. Сегодня следует узнать, как человеколюбивый Господь, по своей благости, не ограничился и пятьюстами лет, но и еще явил новый опыт, попечения о столь великих грешниках. И бе, Ное, говорит Писание, лет пяти сот. Намеренно божественное Писание обозначило число лет праведника, чтобы мы видели, сколько времени он увещевал своих современников, и как они, избрав путь нечестия, погибли на нем, а праведник, идя путем совершенно противоположным, явил столь высокую добродетель, что привлек к себе благоволение Божие и, тогда как все прочие подверглись наказанию, один он с своим семейством избежал его. Отсюда мы узнаем, что если мы бдительны и не безпечны, то жизнь посреди злых людей не только не вредит нам, но и делает нас более тщательными в добродетели. Для того человеколюбивый Бог и устроил так, чтобы жили вместе и злые и добрые, чтобы от этого и нечестие злых ослаблялось, а добродетель добрых выказывалась блистательнее, и безпечные от обращения с ревностными (о добродетели) получали, если пожелают, величайшую пользу. Представь же себе, как был предан добродетели этот праведник, когда, среди такого множества людей, с великою силою стремившихся к нечестию, один он шел противоположным путем, предпочитая добродетель нечестию, и ни единодушие, ни столь великое множество (злых) не остановило его на пути добра, но он уже наперед исполнил то, что впоследствии имел сказать блаженный Моисей: да не будеши со многими на злобу (Исход. XXIII, 2). И что особенно удивительно и чудно: в то время, как многие, или - лучше сказать - все склонялись к нечестию и к злым делам, и никто не располагал к добродетели, он сам собою устремился к ней с такою силою, что пошел против такого множества; не убоялся и не устрашился единодушия злых; не поступил так, как обыкновенно делают нерадивые, которые, когда увидят, что многие показывают в чем-нибудь единодушие, пользуются этим случаем для прикрытия своего нерадения и говорят: для чего мне, вопреки всем этим людям, предпринимать что-нибудь новое и особенное, противоречить такому множеству и вступать в борьбу с таким многолюдством? Разве я праведнее всех их? Какая мне польза от такой вражды? Какая выгода от такой ненависти? Но (праведник) не делал столь безплодных соображений, да и не подумал делать; он опять наперед исполнил сказанное пророком, что лучший есть един творяй волю Господню, нежели тмы беззаконных (Сирах. XVI, 3). Разве общение, думал он, и согласие с многолюдством, стремящимся к злу, может избавить меня от наказания? Знал он, верно знал, что каждый ответит за собственное свое спасение и что другому невозможно ни потерпеть наказание за согрешающаго, ни получить чужую награду. Поэтому праведник, как искра посреди моря, не только не угасал, но и с каждым днем издавал яснейший свет, поучая всех своими делами.

Видишь, как Господь сотворил свободною природу нашу? Отчего, скажи мне, те (современники Ноя) стремились к нечестию и навлекали на себя наказание, а этот (Ной), избрав добродетель и убежав от сообщества с ними, не потерпел наказания? Не очевидно ли, что каждый по своей воле избирает нечестие или добродетель? Если бы было не так, если бы нашей природе не была присуща власть, то не следовало бы ни тем терпеть наказание, ни этим получать награду за добродетель. Но так как все, после вышней благодати, зависит от нашего произволения, поэтому и согрешающим уготованы наказания, и живущим добродетельно воздаяния и награды. И бе, говорит Писание, Ное лет пяти сот, и роди три сына, Сима, Хама и Иафета. Замечай точность божественнаго Писания. Сказав нам о числе лет праведника, чтобы показать великость долготерпения Господа, оно хочет еще изъяснить нам и приумножение снисхождения Господня, и усиление нечестия человеческаго.

2. Но послушаем самих слов Моисея, который, говоря по внушению Духа хочет с точностию научить нас всему. И бысть, говорит, егда начата человецы мнози бывати на земли, и дщери родишася им. Не без причины присовокупил он: и дщери родишася им, но для того, чтобы дать нам понятие о великом размножении людей. Где столь великое множество корней, там по необходимости рождается и много ветвей. Видевше же, говорит, сынове Божии дщери человечи, яко добры суть, пояша себе жены от всех, яже избраша. Каждое из этих слов разсмотрим внимательно, дабы не укрылось от нас ничто из сокрытаго во глубине. Да и нужно тщательно изследовать это место и опровергнуть пустословие тех, которые обо всем говорят необдуманно. И во первых, надобно показать, что эти люди осмеливаются говорить, и обнаружив нелепость их слов, объяснить потом вашей любви истинный смысл Писания, дабы вы простодушно не слушали тех, которые произносят хульныя речи и дерзают говорить на свою голову. Они говорят, будто это сказано не о людях, но об ангелах; их-то будто бы (Писание) назвало сынами Божиими. Но, во-первых, пусть они покажут, где ангелы названы сынами Божиими: этого они не могут нигде показать. Люди называются сынами Божиими, а ангелы - никогда. Об ангелах (Писание) говорит: творяй ангелы своя духи, и слуги своя огнь палящ (Псал. CIII, 4), а о людях: Аз рех: бози есте (Псал. 1. XXXI, 6); и опять: сыны родих и вознесох (Ис. I, 2); и опять: первенец мой сын Израиль (Исх. IV, 22); а ангел нигде не назван ни сыном, ни сыном Божиим. Но что они говорят? Подлинно, то были ангелы, но так как они сошли (с неба на землю) для беззаконнаго дела, то лишились своего достоинства. Другое еще большее пустословие! Так что же? Теперь они лишились (своего достоинства) и это именно было причиною их падения? Но Писание учит нас иначе, именно, что еще прежде создания перваго человека они лишились того своего достоинства - и диавол и те (духи), которые вместе с ним домогались высшаго достоинства, как и говорит премудрый: завистию же диавола смерть вниде в мир (Прем. II, 24). В самом деле, скажи мне, если бы диавол не пал еще до создания человека, то как он, оставаясь в своем достоинстве, позавидовал человеку? Какой имеет смысл то, что ангел позавидовал человеку, безтелесный и находившийся в такой чести - обложенному телом? Но так как (диавол) ниспал с высочайшей славы в крайнее безчестие и ниспал будучи безтелесным, а между тем видел, что человек создан и, будучи в теле, удостоен, по человеколюбию Создателя, столь великой чести, то разгорелся завистию и посредством обмана, совершеннаго им чрез змия, подверг человека наказанию смертию. Таково свойство злобы: не может она равнодушно переносить счастья других. Для всех очевидно, что диавол и все его полчище искони уже лишились небесной славы и сделались безчестными. А с другой стороны, и не безумно ли говорить, будто ангелы низошли до сожительства с женами и безтелесная природа унизилась до совокупления с телами? Разве не слышишь, что говорит Христос об естестве ангельском: в воскресеении бо ни женятся, ни посягают, но яко ангелы Божии суть (Матф. XXII, 30)? Да и несвойственно этой безтелесной природе иметь такое (плотское) вожделение. А сверх того, нужно подумать и о том, что принять такое мнение и по разуму было бы величайшею нелепостию. Если святые, удостоенные Духа Святого мужи, не в силах были переносить даже явления ангелов, если и муж желаний, узрев присутствие ангела, не самое существо (потому что, как можно видеть безтелесное существо?), но воспринятый им образ, лишился сил и едва не самой жизни, если и столь великий и высокий муж упал почти бездыханным, - то кто, и самый безразсудный, согласится с этим богохульным и крайне безумным мнением, будто безтелесная и духовная природа имела совокупление с телами?

3. Но, чтобы не показалось, что и мы сами, много говоря об этом, напрасно теряем время, для этого, самым делом доказав вашей любви невозможность такого события, раскроем теперь вам истинный смысл предложенных слов, снова прочитав сказанное божественным Писанием. И бысть, егда начаша человецы мнози бывати на земли, и дщери родишася им: видевше же сынове Божии дщери человечи, яко добры суть, пояша себе жены от всех яже избраша. Мы уже прежде сказали вам, что Писание имеет обычай и людей называть сынами Божиими. Так как они (ou3toi) вели род свой от Сифа и от сына его, названнаго Еносом (сей бо, говорит Писание, упова призывати имя Господа Бога), то его дальнейшие потомки в божественном Писании названы сынами Божиими, потому что они до тех пор подражали добродетели предков; а сынами человеческими названы те, которые родились прежде Сифа, от Каина, и от него вели свой род. И бысть, говорит Писание, егда начаша человецы мнози, бывати на земли, и дщери родишася им: видевше же сынове Божии (потомки Сифа и Еноса) дщери челоеечи (дщери, родившияся от тех, о которых [Писание] сказало, что и дщери родишася им), яко добры суть. Смотри, как этим выражением Писание показало нам всю их необузданность. Они устремились к этому делу, не по желанию чадородия, но по неумеренной похоти. Видевше же, говорит Писание, дщери человечи, яко добры суть. Вожделение красоты увлекло их в эту погибель; красота лица была для них причиною блудодеяния и необузданности. Но Писание не ограничилось и этим, а присовокупило: пояша себе жены от всех, яже избраша. И это опять указывает на их великую необузданность, что они, т.е. побеждены были красотою и не хотели обуздать безпорядочное вожделение, но, увлекшись видом (жен), погрязли (в нечистоте), и этим беззаконием сделали себя недостойными вышняго промышления. И чтобы мы знали, что они это сделали не по закону брака и не для чадородия, для этого (Писание) говорит: видевше же, яко добры суть, пояша себе жены от всех, яже избраша. Что же? Ужели кто будет винить глаза за то, что они видят? Отнюдь: не глаз был причиною погибели этих людей, но их безпечная воля и необузданное вожделение. Глаз для того и создан, чтобы мы, видя им творения Божия, прославляли их Создателя. Следовательно дело глаза - видеть; а видеть худо зависит от управляющаго им разума. Господь устроил члены (нашего тела) так, чтобы они были полезны нам к деланию добра, а управление ими предоставил безтелесному существу, то есть душе. Итак, когда душа предается нерадению и ослабит бразды, то, как возница, неумеющий сдерживать безпорядочные порывы коней, опустив бразды, подвергает опасности и коней, везущих колесницу, и самого себя, так и воля наша, когда не умеет по надлежащему пользоваться членами, дав свободу безпорядочным вожделениям, губит сама себя. Поэтому-то Господь наш И. Христос, зная слабость нашей природы и безпечность воли, дал закон, запрещающий и возбраняющий излишние взгляды, дабы издали еще погасить загарающийся в нас пламень, и сказал: иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Матф. V, 28). Для того, говорит, запрещаю необузданный взгляд, чтобы предохранить от беззаконнаго дела. Не думай, что только совокупление составляет грех; осуждению подлежит самая мысль. Так и эти люди, увидев красоту, пленились зрением. Видевше же, говорит (Писание), яко добры суть и пояша себе от всех, яже избраша. Но посмотрим, какую благость Господь явил и после этого беззаконнаго дела и безпорядочнаго расположения их. И рече, говорит Писание, Господь Бог: не имать дух мой пребывати в человецех сих во век, зане суть плоть, будут же дние их лет сто двадесять. В этих не многих словах можно увидеть бездну человеколюбия. И рече, сказано, Господь Бог: не имать дух мой пребывати в человецех сих, зане суть плоть. (Господь) назвал здесь духом промыслительную Свою силу, предуказывая уже их погибель. И дабы ты знал, что речь идет именно об этом, смотри, что прибавлено: зане суть плоть, то есть, потому что они совершенно предались плотским делам и не пользовались по надлежащему способностями души, но вели такую жизнь, как будто бы облечены были только плотью и не имели души. Божественное Писание всегда имеет обычай называть плотских людей плотью, а добродетельных безплотными, как говорит Павел: вы же несте во плоти (Римл. VIII, 9), не потому, чтобы они не были облечены плотию, но потому что, будучи облечены плотию, они были выше плотских помыслов. И как этим за презрение плотского Павел сказал вы же несте во плоти, так и тех за то, что они постоянно занимались плотскими делами, (Бог) назвал плотию. Зане суть плоть, поэтому больше не попущу им оскверняться грехами.

Видел ты великость гнева (Божия)? Видел чрезмерную силу угрозы? Смотри же, как (Бог) угрозу и гнев растворил человеколюбием. Таков Господь наш: часто угрожает Он не для того, чтобы исполнить угрозу, но чтобы, исправив людей, уже не приводить угрозу в исполнение. Ведь, если Он хотел (только) наказать, то для чего предсказывал? Но так как Он не хочет (только наказывать), то всегда медлит и отлагает, и предсказывает, внушая (чрез это) виновным побуждение уклониться от нечестия, избрать добродетель и избежать наказания. Поэтому уже после того, как изрек угрозу предать их совершенной погибели (а это и значат слова: не имать дух мой пребывати в человецех сих, зане суть плоть, то есть, не попущу им более жить), Он, не довольствуясь пятисотлетним долготерпением, по которому люди во всю жизнь Ноеву вразумляемы были его именем, теперь, опять удерживая гнев Свой, назначает им другой срок и говорит: Я уже сделал угрозу, и сказал, и объявил Мой гнев, которому вам следовало подвергнуться за множество сделанных вами грехов; но так как Я хочу, чтобы и неисцельно согрешившие спаслись и никто не погиб, то еще прибавляю вам сто двадцать лет, дабы вы могли, если захотите, и омыть грехи чрез обращение к лучшему, и, избрав добродетель, избавиться от наказания. Будут дни их лет сто двадесять. Исполини же, говорит (Писание), бяху на земли во дни оны: и потом егда вхождаху сынове Божш к дщерем человеческим и раждаху себе, тии бяху исполини, иже от века, человецы именитии (Быт. VI, 3, 4). Исполинами, думаю, называет здесь божественное Писание людей сильных телом. От них, говорит, размножился род их. Об этом говорится и в другом месте: исполины, сказано, идут исполнити ярость мою (Ис. XIII, 3). Число же: сто двадцать лет некоторые признают за предел жизни; но этого не значит, а (Писание) хочет этим показать долготерпение, которое (Господь) являет людям и после столь многих грехов их. Итак, чтобы мы знали, что люди и после (обнаруженных Богом) гнева и угрозы, и после продолжительнаго долготерпения, которое Он дал им на покаяние не только не исправились, но и продолжали грешить. Писание говорит: егда вхождаху сынове Божии к дщерем человеческим и раждаху себе, тии бяху исполины, иже от века, человецы именитии. Видишь, какое чрезмерное безразсудство? Какая безчувственность души? Ни страх наказания, ни продолжительность (Божия) долготерпения не отклонили их от злых дел; раз низринувшись в пропасть и потеряв душевное зрение, они, объятые нечистою похотию, как бы каким опьянением, не захотели уже исправиться, как и Премудрый говорит: егда приидет нечестивый во глубину зол, нерадит (Прит. XVIII, 3). Страшно, страшно, возлюбленный, быть уловлену кознями диавола. Тогда душа уже запутывается как бы в сетях, и как нечистое животное, валяясь в грязи, услаждается этим, так и она, предавшись греховной привычке, уже не чувствует зловония грехов. Поэтому нужно трезвиться и бодрствовать, чтобы с самаго начала не дать лукавому демону никакого доступа (к нам), чтобы он, омрачив наш ум и ослепив душевное око, не заставил нас, немогущих взирать на свет солнца правды, подобно лишенным солнечнаго света, стремиться в пропасть, что и случилось с этими людьми. Послушай и еще о долготерпении благаго Бога. Видев же, говорит Писание, Господь Бог, яко умножишася злобы человеков на земли (VI, 5). Что значат слова: видев же? Не то, чтобы не знал Господь; нет: божественное Писание повествует обо всем приспособительно к нашей немощи. Чтобы вразумить нас, что эти люди, и после столь великаго долготерпения Божия, оставались в тех же грехах или впадали вновь еще в большие, оно говорит: видев же, яко умножишася злобы человеков на земли. От этого злого дела, как от источника, рождались у них и многие другие грехи; поэтому и говорится: злобы человеков. Где блуд, невоздержная и нечистая жизнь, там естественно рождается и пьянство, и безчинство, и великая несправедливость, и лихоимство, и множество зла. Видев же, сказано, Господь Бог, яко умножишася злобы человеков на земли, и всяк помышляет в сердце своем прилежно на злая во вся дни.

Смотри, как здесь каждое слово указывает на множество грехов. Сказав вообще: яко умножишася злобы человеков на земли. Писание присовокупило: и всяк. Многозначительно это слово. Не только юноша (грешит), но и старец делает подобное ему; не только муж, но и жена; не только раб, но и свободный; не только богатый, но и бедный. И слово: помышляет также многозначительно. Они, то есть, делают это. Не урывками, но размышляя в сердце, каждый час стремясь к этому и нарочито заботясь об этом, - не то, что раз или два, просто и случайно, увлекшись грехом, оставляют потом нечестие, но прилежно упражняются в нем и делают злое; то есть, грех совершается ими с большим тщанием, не мимоходом, не небрежно и не в короткое время, но все дни, в течение всей их жизни. Видел ты усиление нечестия? Видел, как они сделали это своим занятием, прилежно совершая всякаго рода зло, и как всякий возраст охотно стремился к деланию зла? Всяк, говорит (Писание); не было незрелаго и непричастнаго злу возраста, но все тотчас и с самаго начала соревновались в этом злом подвиге, стараясь превзойти друг друга в беззаконных делах. Представь же теперь необычайную мудрость праведника, когда он, среди такого единомыслия злых людей, мог избежать заразы и не потерпеть от них никакого вреда, но как бы имея другую природу, сохранил твердость духа и, по собственному изволению устремившись к деланию добра, уклонился от греховнаго единомыслия с ними, и избавился от постигшей всех погибели. И помысли, говорит Писание. Господь Бог, яко сотвори человека на земли (ст. 6). Заметь и здесь грубость и приспособительность выражения. Помысли, сказано, вместо: раскаялся, не потому, что Бог раскаивается, - да не будет, - но божественное Писание говорит с нами по-человечески, чтобы научить нас, что чрезмерное множество грехов человеческих привело человеколюбиваго Бога в столь великий гнев. И помысли Господь Бог, яко сотвори человека на земли. Для того ли, говорит Бог, Я создал его, чтобы он, вдавшись в столь великое нечестие, сделался виновником своей погибели? Для того Я с самаго начала удостоил его такой чести и явил столько попечения о нем, чтобы он, избрав добродетель, был безопасен от погибели. Но так как он злоупотребил Моим человеколюбием, то лучше уже прервать его злыя предначинания. И размысли, и рече Господь Бог: потреблю человека, егоже сотворих, от лица земли, от человека даже до скота, и от гад даже до птиц небесных: зане размыслих, яко сотворих я. С своей стороны, говорит Бог, Я сделал все: привел (людей) из небытия в бытие, вложил в (их) природу знание того, что должно делать и чего не делать, даровал им свободную волю, оказал неизреченное (к ним) долготерпение, и даже после уже того продолжительнаго времени после обнаруженного Мною гнева и угрозы, назначил еще и другой срок, желая, чтобы они, сознав свои грехи, отвратили Мой гнев; но так как и от этого не произошло никакой пользы, то необходимо уже привесть угрозу в исполнение, в конец истребить их и уничтожить весь род их, как негодную закваску, дабы они и для последующих родов не сделались учителями нечестия. И рече Господь Бог: потреблю человека, егоже сотворих, от лица земли, от человека даже до скота. Но, может быть, кто-нибудь скажет: для чего за уклонение человека к нечестию подвергаются одинаковому с ним наказанию и животныя? Так следует. Разве животныя созданы сами для себя? Они сотворены для человека; поэтому, когда он истребляется - то какая и в них нужда? Затем и они разделяют (с человеком) наказание, чтобы вы знали, как силен гнев (Божий на грешника). Как в начале за грех прародителя подпала проклятию земля, так и теперь, когда угрожает погибель человеку, делаются участниками наказания и безсловесныя. Как при благочестивой жизни человека и тварь участвует в человеческом благоденствии, по слову Павла: и сама тварь свободится от работы истления в свободу славы чад Божиих (Рим. VIII, 21), - так и теперь, когда человек за множество грехов своих должен понести наказание и подвергнуться конечной погибели, вместе с ним и скоты, и гады, и птицы подвергаются потопу, имеющему покрыть всю вселенную. И как в доме, когда главный служитель подпадает гневу господина, обыкновенно и все сослужители его разделяют с ним скорбь, - точно так и здесь, когда, как в доме, люди гибнут, по необходимости и все, находящееся в доме и подвластное им, подвергается тому же наказанию. И размыслих, говорит Писание, яко сотворих я. Сколько снисхождения в этом слове! Разве Я хотел, говорит (Бог), подвергнуть их такому наказанию? Сами они великими своими беззакониями привели Меня в столь сильный гнев. Впрочем, чтобы мы не подумали, будто род человеческий совершенно уничтожается и естество наше истребляется с корнем, напротив знали бы, сколь великое зло грех, и сколь великое благо добродетель, и что лучше един праведник, нежели тысяща грешник (Сирах. XVI, 3), Писание говорит: Ное же обрете благодать пред Господом Богом (ст. 8). Если, говорит, все множество (людей) впало в столь великое нечестие, то этот праведник сохранил искру добродетели, а вместе с тем и всем этим людям в течение всего этого времени проповедывал и внушал отстать от нечестия, и себя соблюл свободным от их скверны. И как они злыми своими делами подвигали на гнев человеколюбиваго Бога, так и этот, возлюбив добродетель, обрете благодать пред Господом Богом. Бог бо несть лицеприятен (Деян. X, 34); если в таком множестве Он найдет хотя одного делающаго угодное Ему, то не оставляет его без внимания, но удостоивает Своего попечения и тем большую выказывает заботливость об нем, чем он сам ревностнее, при столь многих, влекущих его к нечестию, идет путем добродетели.

6. Зная это, будем иметь в виду одно то, что угодно Ему (Богу) и что может привлечь на нас Его благоволение; и ни из угождения дружбе, ни из покорности какому-либо обычаю, не станем пренебрегать добродетелью, но будем пользоваться, как должно, долготерпением Божиим и, пока есть еще время, отложив всякую леность, возлюбим добродетель и возненавидим порок. Если мы не будем и к добродетели стремиться с любовию и охотою, и к пороку не будем питать великой ненависти, то не в состоянии будем ни избежать вреда от этого, ни достигнуть той. А что добродетель заслуживает того, чтобы мы желали ея и горели к ней любовию, - послушай, что говорит пророк: судьбы Господни истинны, оправданы вкупе, вожделенны паче злата и камене честна много (Псал. XVIII, 10). Сказал так не потому, чтобы это одно было самое вожделенное, но потому что у нас нельзя найти чего-либо другого драгоценнее этих предметов. Потому он и присовокупил: и сладчайша паче меда и сота. И здесь опять он употребил это сравнение потому, что не мог найти вещества слаще меда. А те, которыми овладела безумная страсть и любовь к собиранию богатства, истощают на это все свои силы, и никогда не насыщаются, потому что сребролюбие есть ненасытное пьянство; и как пьяные, чем больше вливают в себя вина. тем большею распаляются жаждою, так и эти (сребролюбцы) никогда не могут остановить этой неукротимой страсти, но чем более видят возрастание своего имущества, тем сильнее разжигаются они корыстолюбием и не отстают от этой злой страсти, пока не низринутся в самую бездну зла. Если же эти люди проявляют с таким напряжением эту пагубную страсть, виновницу всех зол, то тем более должно нам судьбы Господни, которыя выше злата и камене честна многа, всегда иметь в своих мыслях и ничего не предпочитать добродетели, а эти пагубныя страсти искоренять из своей души и знать, что это временное удовольствие обыкновенно рождает непрестанную скорбь и нескончаемое мучение, а не обманывать самих себя и не думать, будто настоящею жизнию оканчивается наше существование. Правда, большая часть людей не выражают этого словами, напротив даже говорят, что они веруют учению о воскресении и будущему воздаянию; но я обращаю внимание не на слова, а на то, что каждый день делается. Если в самом деле ты ожидаешь воскресения и воздаяния, то для чего так заботишься о житейской славе? Для чего, скажи мне, мучишь себя каждый день, собирая денег больше, чем песку, покупая села, и домы, и бани, часто приобретая это даже грабежем и лихоимством и исполняя на себе пророческое слово: горе совокупляющим дом к дому, и село к селу приближающим, да ближнему отъимут что (Ис. V, 8)? Не это ли видим мы каждый день? Один говорит: "дом такого-то отнимает у меня свет", и выдумывает тысячу предлогов, чтобы отнять его; а другой, взяв поле у беднаго, присоединяет к своему. А что особенно замечательно, необыкновенно, странно, и непростительно - иной сам живет в одном месте, часто даже не имеет возможности, если бы и хотел, перейти в другое место, или по слабости телесной, или по другим обстоятельствам, а между тем хочет всюду и во всех, так сказать, городах иметь памятники своего лихоимства, везде поставить вечные столпы своего нечестия, и грехи, которыми все это собрано, возлагает на свою голову, и - неся это тяжкое и не удобоносимое бремя, не чувствует его, а наслаждение собранными им сокровищами предоставляет другим, не только уже после переселения из этой жизни, но еще и прежде исхода отсюда. Если он и не лишится их против воли, то все они расточаются и, так сказать, разрываются по частям его домашними, а сам он не наслаждается и незначительною их частию. И что говорю: не наслаждается? Если бы он и хотел, то как достанет его, когда у него одно чрево при таком большом богатстве?

7. Причина всех зол - тщеславие и желание дать свое имя полям, баням, домам. Что тебе пользы, человек, когда спустя немного, от постигшей тебя горячки, душа твоя, внезапно отлетев, оставит тебя без всего и нагим, или - лучше - лишенным добродетели, а облеченным в неправды, хищения, лихоимство, стоны, воздыхания, слезы сирот, козни, обманы? Как ты, имея на себе столь великое бремя грехов, в состоянии будешь пройти сквозь те узкия врата, которыя не могут вместить столь великой ноши? По необходимости ты останешься вне (царствия) и, под тяжестию этой ноши, напрасно будешь каяться, видя уже пред глазами у себя приготовленныя наказания, тот страшный и никогда несгарающий огонь и неумирающий червь. Но если мы сколько-нибудь заботимся о своем спасении, то, пока есть еще время, отступим от греха, обратимся к добродетели, отринем тщеславие. Оттого оно и называется тщетным, что пусто и не имеет в себе ничего твердаго и постояннаго; это только обман очей, исчезающий прежде, чем явится. Не видим ли, как часто тот, кому сегодня предшествуют ликторы, и кого окружают копьеносцы, завтра оказывается в темнице, вместе с преступниками? Что обманчивее этой пустой и суетной славы? Если же в настоящей жизни и не случится с ним такой перемены, так смерть непременно постигнет его и прервет его благополучие, и тот, кто сегодня важно выступал на площади, сажал (других) в тюрьму, сидел на возвышенном месте, вел себя весьма гордо и на всех людей смотрел как на тени, завтра вдруг лежит мертвый, бездыханный, полный зловония, осыпаемый тысячью укоризн и от обиженных им, и от необиженных, но соболезнующих обиженным. Что может быть несчастнее такого человека? И все, что им собрано, часто делят между собою его враги и неприятели; а грехи, от этого накопившиеся у него, он уносит с собою, и подвергается за них весьма строгому отчету. Поэтому, умоляю: убегая этой суетной славы, возлюбим славу истинную и пребывающую во веки, и пусть ни страсть к богатству не обольщает нас, ни пламя похоти не сожигает, ни зависть и ненависть не сушат, ни гнев не воспламеняет, но все эти злыя и пагубныя страсти угасив росою духа, презрим настоящее, возжелаем будущаго, подумаем о будущем дне (суда) и покажем великую тщательность в жизни. Не для того мы явились в эту жизнь, чтобы только есть и пить.

Не жизнь создана для пищи и питья, но для жизни пища и питье. Так не станем же извращать этого порядка, и не будем так угождать чреву и плотским удовольствиям, как будто бы мы для этого и созданы; но, размышляя о происходящем для нас вреде от этого угождения, станем укрощать движения плоти, не поленимся и не попустим ей возставать на душу. Если Павел, столь великий и высокий муж, как бы на крыльях облетевший всю вселенную, ставший выше телесных нужд и удостоившийся слышать неизреченные глаголы, которых доселе никто другой не слышал, говорил в своем послании: умерщвляю тело мое и порабощаю, да не како, иным проповедуя, сам неключим явлюся (1 Кор. IX, 27), - так если он, удостоившийся такой благодати, после столь многих и высоких подвигов, имел нужду усмирять, и порабощать, покорять под власть души и подчинять ея господству сильные порывы плоти (усмиряют же то, что возстает, и порабощают то, что сбрасывает с себя узду), то что скажем мы, не имеющие ничего добраго, обремененные тяжкими грехами, и при всем том преданные великой безпечности? Разве в этой брани есть перемирие? Разве есть определенное время для нападения? Всегда нужно трезвиться и бодрствовать, и никогда не считать себя в безопасности, потому что не назначено время, когда враг и противник нападет на нас. Итак, будем всегда помышлять, всегда заботиться о своем спасении, дабы таким образом могли мы и быть непобежденными и, избежав козней врага, получить милость от Бога, благодатию и щедротами Его Единороднаго, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь ныне и присно, и во веки веков. Аминь.