Начало: Святоотеческое наследие	Первая страница Святоотеческое наследие Разные тексты Свт. Филарет (Дроздов) OrthodoxyLib Православный интернет Евангельский синопсис Духовные стороны Добротолюбие избранное Пролог в поучениях День за днем Церковный календарь

Содержание
Часть 1. Эмигранты первой волны. Бизерта
Покровитель флота
Часть 2. Эмигранты второй волны

ЧАСТЬ 1. ЭМИГРАНТЫ ПЕРВОЙ ВОЛНЫ. БИЗЕРТА

"Мы православные русские люди, рассеянные ныне, подобно ветхому Израилю, по всем народам земли, нередко высказываем вполне справедливую мысль об особой провиденциальности этого нашего рассеяния…" Архиеп. Аверкий (Таушев) [94]

Русская эскадра прибыла в Бизерту со своими корабельными церквями и морским духовенством. Современный исследователь насчитывает в составе эскадры 13 православных священников [95]. Земля Туниса в древности славилась богатой христианской историей. Имена Киприана Карфагенского [96], других святых мучеников прочно вошли в историю древней церкви. Затем арабское нашествие принесло в эти края ислам.

Но прежде чем перейти к описанию жизни православной русской общины сложившейся в среде моряков и членов их семей, пришедших с кораблями Черноморского флота, объективности ради, следует упомянуть, что православная нога уже ступала по этой красной африканской земле и, возносились здесь уже знакомые наши славянские молитвы.

Вновь прибывшие русские обнаружили, что недалеко от Бизерты, сбоку от проселочной дороги стояла часовенка. Набредший на нее русский офицер записал, что там "…стоят большие образа Спасителя и Богородицы, очень выразительные… За часовенкой - сербское кладбище, печальный памятник недавнего лихолетья. После разгрома, сербские войска частью эвакуировались в Бизерту, - в некотором роде они были нашими предшественниками, значит, - и здесь, по лагерям, в тоске по родине и с болью военной неудачи умирали от полученных ран. На кладбище они, как на параде - длинная шеренга крестов, однообразных, похожих один на другой, со стертыми бесцветными надписями. У некоторых офицеров могилы были убраны и украшены, но, видимо, давно уже не касались их заботливые руки - почва кое-где треснула, земля оползает, могильные плиты поломались" [97].

Русские моряки в Бизерте свою гарнизонную церковь устроили в одном из помещений форта. Вот какое описание дает Владимир Берг об этой церкви: "Вы входите в полутемный каземат. Там - в, стране магометанских мечетей и католического костела поставил отец Георгий Спасский русскую православную церковь в пещерном каземате пещерного Кебира. С низкого, сводчатого потолка спускаются зеленые гирлянды пушистого воска и туи, в них вплетены живые цветы. Гирлянды темной рамой окружают белый иконостас с Царскими вратами. На иконостасе образ Христа Спасителя и святого Павла Исповедника.

Справа и слева две белых хоругви и знаменитый флаг. Белые покрывала на аналоях сшиты из бязи и золотых позументов, паникадило из жести. Через узкую бойницу падает луч солнца на Тайную Вечерю над Царскими вратами.

В этой церкви, бедной и скромной, уютной ласковой совершал все службы и требы церковные для Морского Корпуса и их семей, заместитель Епископа Северной Африки, митрофорный прот. отец Георгий Спасский - настоятель церкви святого Павла Исповедника, духовник Морского Корпуса и его законоучитель, лектор, оратор, писатель" [98].

Церковь явилась важным психологическим фактором для людей, потерявших привычные жизненные опоры. "Мы, как осенние листья", - говорил отец Георгий на молебне, на госпитальном дворе, среди непривычных зданий, перед отъездом в Джебель-Кебир. Сам он в последствии напишет: "Когда мы пели наши печальные церковные песни, в окна смотрели на нас бородатые французы-офицеры, внимательно рассматривая, будто стараясь разгадать наши молитвы…" [99]

"Церковь сделалась составной частью Морского корпуса, и церковная жизнь вошла существенным элементом в наш русский африканский быт. К ней привыкли и с ней свыклись все, не только одни православные. Вспоминая наши многочисленные церковные службы, можно сказать с уверенностью, что церковь вносила какую-то умиротворяющую регулярность в наш годовой служебный обиход, объединяла, давала много сладких минут своим утешением и красотой.

Наша церковь строилась общими усилиями. В глубине темного коридора, под земляным валом, в самом далеком каземате, слабо освященном узкими амбразурами окон. Иконостас был взят с эскадры. Плащаница, венцы, хоругви, иконы делались местными художниками. Ризы и церковные облачения шили дамы. Каждое новое достижение в этом отношении было предметом общего внимания и составляло гордость всех. На праздниках ходили в поля за зеленью и цветами… У правого клироса, в особом киоте, стояла наша местная икона Богородицы "Радость странным"; она была написана в Сфаяте и являлась религиозным символом утешения странников. Перед ней всегда горела лампадка…

Хор был предметом особого внимания… Оказалась и нотная библиотека, подобранная с большим вкусом, и любители церковного пения могли услышать здесь, помимо старых напевов, и итальянщину, вроде "покаяния" Веделя и высокую и глубокую музыку Гречанинова [100], Архангельского [101], Чеснокова [102]" [103].

Особо следует сказать о появлении в Бизерте, упоминавшейся в предыдущей цитате иконе Божией Матери под названием "Радость странным". Православная церковь, как в России, так и в других странах, в своей литургической жизни и в многообразии форм народного благочестия, имеет множество икон Богородицы, что в прочем относится и в целом к христианству. Происхождение этих иконы имеет глубокие корни в национальной истории каждого народа и религиозно бытовой практике. Поэтому не случайно обращение русских эмигрантов к привычному символу, выразившемуся в образ Защитницы бездомных странников. Не случайно один из бизертцев пишет: "У нас была "своя" икона - "Радость странным" [104].

О ее происхождении, сохранились воспоминания одного из моряков: "мысль о ней возникла на эскадре, где кто-то видел сон - Божию Матерь, как покровительницу странников - беженцев. Отец Георгий захотел запечатлеть этот религиозный момент, и одна художница, жившая в Корпусе, написала икону - Богородицу в лучах среди наших кораблей и беженских лагерей" [105].

В русской беженской среде стал распространяться акафист, происхождение которого, вполне может принадлежать авторству отца Георгия Спасского. Этот церковный гимн, написанный по образцу древних византийско-русских поэтический произведений, по своему содержанию, очень соответствовал утешительным целям, направленным к мятущимся русским сердцам. Одна из близко знавших отца Георгия, женщин писала о психологическом восприятии и влиянии на эмигрантскую мятущуюся душу, слов этого акафиста: "Где моя родина, где мой дом?… устало, взывает в агонии тоски наша истерзанная душа. Не этот ли, убогий, жалкий угол, случайный приют для обездоленных тружеников... - Где моя родина, где мой дом? Сколько мучительных вопросов, сколько жалобной мольбы живет в этом стоне души: пусто, холодно, одиноко, зачем жить?.. - Где наша родина, где наш дом? - Ответ уже живет в благоговейной тишине храма и, не ожидая вопроса, он вселяется в душу бессознательным чувством внезапного успокоения… Пустыня одиночества и страданий превращается в цветущий сад райской обители. В нашей церкви православной, в родном храме. Мы нашли нашу Родину…. - Где наша родина, где наш дом?! - Какой странный и ненужный вопрос! Церковь - наша родина, храм - наш дом" [106].

Другой офицер писал по этому же поводу: "Бизерта - …в тихое воскресное утро или в бурный вечер субботы разносит ветер тихий благовест русского храма… Горят лампады перед новой иконой странников бездомных - "Радость Странным". В облаках, плывущих над морем с белыми кораблями, над зеленым полем с белыми лагерями (русских беженцев) растянула Царица Небесная Свой святой покров Богородицы и внемлет молитве-акафисту защитница странников бездомных. Русские женщины, девушки, мальчики и девочки, русские воины моряки слушают песнь сию утешительную на коленях в волнах ладана. Жарко горят восковые свечечки под венцем живых цветов, окружающих Лик Богородицы. "Защити, помоги и помилуй войско русское, войско белое под покровом Твоим святым на высокой горе в этой крепости!" В амбразуру стены ворвался ветерок и колеблет хоругвь с Ликом Христа и белое знамя с крестом Андрея Первозванного; а высоко над церковью на валу крепостном льется ласковый звон родного колокола. - Это тоже Бизерта" [107].

Церковь сделалась "…неотъемлемой, органической принадлежностью нашего быта, и церковные праздники со всею их красотой возвращали нас к праздничной теплоте детства и вносили много духовной уютности в нашу серенькую, беженскую обстановку" [108].

Особое значение в унылом, однообразном быту, где в чуждом национальном и культурном окружении ничего кроме гарнизона больше не было, приобрели церковные праздники. "…В христианских праздниках есть нечто радостное и очищающее… и эти минуты стояния в церкви и успокаивают нервы, и отвлекают от будничной прозы" [109]. Кнорринг дает глубоко поэтические и богословски осмысленные картины, пишет о Страстной Седмице: "Медленный звон большого колокола. Продолжительное и монотонное чтение в церкви, поклонные молитвы, наивная, обруселая мелодия "Да исправится" и прочее. А какой торжественный момент, когда на всенощной перед раскрытыми царскими вратами раздается вдруг громкое и потрясающее "Чертог Твой, Спасе, вижу я украшенный!"… А служба в Великий Четверг… Слово за словом проходит трагедия Голгофы. Нужно здесь хорошо и внятно читать евангелия. В первом раскрывается вся философия этого момента, затем проходят картины и тайны этой ночи в Гефсиманском саду, и колокол мерно отсчитывает время, близящееся к развязке…" [110]

Пишет далее о том, как идущие сквозь ночную мглу люди сосредотачивают все свое внимание, "чтобы защитить… слабый огонек оттуда и донести его бережно домой", - в этом древнем пред пасхальном русском обычае - "есть высокая прелесть. Пасхальная ночь… - на валу форта горит крест… Очень красивы были крестные ходы… Долгожданное "Христос Воскресе" подхватывается хором и как бегущие волны раздаются его всплески, неудержимые, захлебывающиеся, и так во все время этой, дивной по красоте и неистовству ликования, заутрени, и когда среди сплошной пляски, цветов, слов, звуков раздается приветственное: "Христос Воскресе", то нельзя себе представить, чтобы в это время можно было промолчать в ответ…" [111].

Переживший те моменты человек, оставлял в своей душе неизгладимые впечатления: " И когда в корабельной церкви, у всенощной запели: "Рождество Твое, Христе Боже наш!", то у всех замигали ресницы и, захватило дух. Нашу страну вспомнили, детство, славильщиков" [112].

"Так, в нашем русском уголке в Африке церковь врастала в быт. С ней были связаны и наши радости, она же утешала нас, когда видела наши слезы. Вот почему, когда мы вспоминаем нашу Африку, мы вспоминаем и темный коридор и большую комнату с узкими амбразурами. Там, над алтарем был нарисован голубь. Церковь разобрали, иконостас сложили, а голубь остался… Может быть, он цел и до сих пор" [113].

Горькая участь ждала далее наших соотечественников. О судьбе одно из священников из Бизерты о. Василие, передал в своих дневниках эмигрант. В 1922 г. батюшка приехал в Париж, в феврале месяце вынимал частицы из просфор на службе в соборе, а в апреле узнали, что умер отец протоиерей. "Никто его не пригрел, и он скончался в больнице от разрыва сердца.., тело брошено и ему грозила участь быть разрезанным и закопанным в общей могиле без отпевания…" [114] Когда отпевали пусто было в храме, некому было проводить в последний путь человека, похоронили на кладбище Batignolles [115].

Нет больше флота, покосились или совсем разбиты кресты на русских могилах в далекой исламской стране, стали архивным достоянием те небольшие воспоминания, которые оставили свидетели той жизни, книги о Бизерте - уже давным-давно библиографическая редкость. Разрушается форт, где когда-то жили морские офицеры и совершенно уже даже не найти, где была та гарнизонная церковь. Но память о той частичке русской жизни жива.

После спуска Андреевского флага в 1924 г. оборудование из корабельного храма с "Георгия Победоносца" было перенесено в квартиру на rue Anjou. Корабельное имущество распродавалось. Например, оборудование и утварь одной из походных церквей, бывший флотский протоиерей Николай Венецкий в 1924 г. перевез в приход г. Крезо во Франции, устроенный русскими рабочими при пушечном заводе [116].

В 1937-1938 гг. в Бизерте был построен специальный храм, в честь святого князя Александра Невского, в память о русской эскадре. Адрес этого храма: Eglise Russe, rue d'Espagne prolongee, Bizerte, Tunisie, N-Afrique.

Пожертвования на строительство храма поступали из Туниса, Франции, Чехословакии. Инженер-коммерсант А.П. Клягин, работавший прежде в аппарате военного агента в Париже, передал в храм много предметов с купленного им одного из кораблей - люстры, якоря, мраморные плиты. Церковь строилась по проекту и под руководством военного-инженера полк. Н.С. Сухоржевского [117]. Торжественное освящение храма состоялось 10 сентября 1938 г. Первым настоятелем церкви был священник Иоанникий Полетаев [118].

О том событии сохранилась запись: "На церемонию закладки были приглашены все высшие французские и тунисские власти, военные и гражданские, вся русская колония Тунизии, последний командующий эскадрою контр-адмирал Беренс и командиры кораблей. Закладку совершил митрофорный протоиерей Константин Малиженовский. Место будущей церкви, строящейся во имя святого благоверного великого князя Александра Невского, было красиво убрано флагами, причем около места будущего святого престола красовались русские флаги - морской Андреевский и национальный. В закладной камень были вложены икона Спасителя, коробочка с русской землей и кусок пергамента с "надписанием" о закладке. Трогательная церемония закладки русского храма произвела на иностранцев глубокое впечатление", - писал "Морской журнал", издававшийся в Праге [119]. Вместо алтарной завесы на царских вратах повесили Андреевский флаг с корабля "Георгий Победоносец", от туда же иконы Христа Спасителя, Богоматери, Константина [120] и Елены [121].

В самой столице, городе Тунисе, еще в 1922 г. для проживавших там русских были устроены богослужения в доме № 60, rue Selliers. Храм оборудовали утварью взятой из корабельной церкви. Службы в ней совершал священник К. Михайловский.

ПОКРОВИТЕЛЬ ФЛОТА

Необходимо, несколько остановиться на такой важной теме, как почитание среди российских моряков, пришедших в Бизерту и, затем распространившихся из Туниса по африканским, и иным пределам, памяти святого Павла Исповедника. Имя этого древнего святого тесно связано с историей Морского корпуса.

Дело в том, что день памяти святителя, обозначенный в богослужебном календаре, принятом до сего дня в русской православной церкви, является днем основания корпуса. Святой Павел Исповедник патриарх Константинопольский жил в IV в., в эпоху, последовавшую за царствованием императора Константина Великого. В это время Византийская империя была раздираема богословскими спорами о личности Иисуса Христа. Константинопольский патриарх, не находя поддержки и понимания в своих православных убеждениях со стороны руководящей церковной и светской греческой верхушки, неоднократно был вынужден скрываться в Риме, где он пользовался покровительством, помощью и поддержкой папы Юлия [122]. Перенесенные жизненные страдания в борьбе за истину, вменены этому иерарху в святость.

Каждое воинское соединение в российской армии и флоте имели свой престольный праздник, день памяти патрона своей церкви. Каждый христианский храм имеет свое название, это имя святого или важный праздник церковного года, выбранный в покровительство. Павел Исповедник стал небесным покровителем Морского корпуса, потому что, именно на этот день приходится дата основания корпуса. Внучка Петра I, российская императрица Елизавета Петровна [123] подписала соответствующий указ 6 ноября (по юлианскому, т.н. старому стилю) 1755 г.

Корпус был размещен в бывшем дворце фельдмаршала Б. Миниха [124], на Васильевском острове. Сам хозяин, как известно, попал в опалу и был отправлен в ссылку. Архитектор Ф.И. Волков произвел необходимые работы с целью перестройки здания и приспособления его для учебно-воспитательного процесса. В этом же помещении, согласно русской традиции, был устроен домовый храм, посвященный святому Павлу.

Официальная церемония освящения церкви была проведена в 1797 г. Как отмечали современники, церковь эта выделялась из всех прочих домовых храмов Петербурга своими размерами. Помимо непосредственно культового назначения, храм являлся своеобразным музеем, в котором хранились наиболее чтимые святыни, реликвии и другие памятные предметы, связанные с православной верой и отечественной историей. Многие из святынь были привезены прославленными флотоводцами и знаменитыми моряками - выпускниками корпуса из различных европейских и азиатских стран, из Палестины и Иерусалима. После революционных событий 1917 г. просуществовала церковь при Морском кадетском корпусе не долго. Богослужения в ней были прекращены в 1918 г. Само же помещение храма сохранялось до середины 1930-х годов, когда в нем был произведен капитальный ремонт, повлекший за собой абсолютную перестройку [125]. Ныне в здании бывшего Морского корпуса, по адресу: Набережная лейтенанта Шмидта, 17, располагается Суворовское училище.

На страницах зарубежной печати, сохранились воспоминания самом храме, о том значении, которое он имел для воспитанников: "Идешь в уютную церковь, слушаешь трогательную службу, и невольно глаза останавливаются на черных мраморных досках с фамилиями офицеров, погибших во славу Родины… И эти черные доски не только напоминание о смерти но и воспоминание о совершенных подвигах предков..." [126]. Состарившийся на чужбине русский моряк-офицер, с грустью писал о счастливых днях, о праздниках и радости, о своей юности, о каникулах в рождественские дни, о нарядно украшенном парадном зале, расположенном рядом с храмом. Когда наполнялось сердце мистическим трепетом в ожидании торжественных минут праздника. Пока все помещения оставались во мраке, столовая зала - самая большая в Петербурге, ждала посетителей. "Только картинная галерея с портретами адмиралов чуть освещена отблеском света, идущим из комнаты дежурного офицера… Да.., все это было и никогда уже не вернется вновь... На смену нам пришли новые люди, принесли свои идеи, а в этих идеях как-то потерялась настоящая морская радость и сам великий праздник Рождества Христова" [127].

Кадеты, воспитанники корпуса, впитывали на всю жизнь славные традиции родного корпуса. Покинув родину, проживая в дальних краях, многие предавались воспоминаниям. Морской офицер Н. Кнорринг в своих записях, относящихся к периоду жизни в Бизерте, среди прочего писал: "Этот день праздновался особенно пышно, с ним связывалось у моряков много личных дорогих воспоминаний…

Здесь на африканском берегу, он получил довольно точное оформление. К нему готовились задолго. У этого праздника были свои традиции: когда-то, кажется, императрица Анна Иоанновна, прислала в этот день кадетам на обед гуся, и с тех пор стало традицией вводить в меню торжественного обеда этого жирного гуся. В наших условиях выполнить это было довольно трудно, но старались" [128].

В условиях нормальной жизни, в довоенной и дореволюционной России моряки заранее готовились к престольному празднику, принимали гостей, важных чиновников, представителей императорского двора, ветеранов флота, к кадетам приезжали в гости родители. Начинались торжества с особого молебна, который помимо корпусного священника служили высшие иерархи церкви, затем проводился военный парад, следом был - торжественный акт и праздничный обед. Заканчивался день балом, в сопровождении духового оркестра.

Но, увы, пришли другие времена. Проводилась спешная эвакуация из Крыма, условия были совсем не подходящие. Участник тех событий вспоминал:

"Ни земли, ни скалы, ни островочка. Наступило 6-е ноября день святого Павла Исповедника - праздник Морского корпуса. На корме парадный аналой. Стоят в форме офицеры, гардемарины и кадеты. Тут же дамы, барышни и дети.

Епископ Вениамин служит торжественный молебен, поет свой хор кадет и вольною птицей несется молитва в открытое небо.

В походной кухне… сварен жирный суп и в нем, несмотря на всю тогдашнюю бедность, плавает "традиционный" гусь.

Дамы и барышни жарят кадетам "лепешки" на мангалках в придачу к ежедневному корнбифу. Белые жирные лепешки взамен обычного серного хлеба. Вот и отметили праздник Корпуса бедные, бездомные, беженцы-переселенцы. Впрочем "дом" еще есть! Есть еще и Россия! Пока на родном корабле, под сенью андреевского флага - это все еще родная земля, все еще Россия! Так думают эти люди на стальном корабле среди спокойного синего моря. Поберег их Господь до Босфора. Не дал кораблям раскачаться, не увлек их на темное дно с роковою их перегрузкою, да с пустыми и легкими трюмами. Наступила ночь и прошла. Снова взошло солнце. Земля!" [129].

Это был Босфор. Морской корпус оказался в Константинополе, а затем отправился в Африку. Об условиях жизни, во время этого последнего в истории корпуса, перехода писал воспитанник: "…Ввиду большого числа пассажиров, было очень трудно находить питание. Хлеба не было, ели консервы и получали по несколько картофелин раз в день. Было голодно… Стоявшие на палубе походные кухни не были рассчитаны на такое количество ртов и многие, удовлетворившись лишь запахом баранины, ели противную камсу в рассоле и самодельные лепешки" [130].

В одном из редчайших, буквально чудом сохранившихся, единичных, издаваемых, на правах рукописи, сборников, удалось обнаружить стихотворение, посвященное празднику. Статьи в эти сборники писали, редактировали материалы и размножали, молодые офицеры энтузиасты в Бизерте.

Моряки устроились на жизнь, кто в Африке, кто-то в других местах. Судьба разметала русских из Бизерты по разным уголкам, но память о святом Павле покровителе флота сохранилась.

Контр-адмирал Н.Н. Машуков от своего усердия пожертвовал в Парижский собор Святого Александра Невского уникальную икону, изготовленную в виде несущегося по волнам корабля с тремя парусами, на которых изображены святые покровители флота святитель и чудотворец Николай, архиепископ Мирликийский, апостол Андрей Первозванный и исповедник Павел Цареградский.

В русской зарубежной печати, время от времени появлялись воспоминания о былом, о пережитом, о славном прошлом [132].

В середине 50-х годов, состарившийся на чужбине, русский офицер-моряк, с горечью писал: "Наша смерть унесет в небытие все вековые традиции бывшего Морского корпуса - колыбель офицеров Императорского флота, жизнь и воспитание целых поколений..." [133].

ЧАСТЬ 2. ЭМИГРАНТЫ ВТОРОЙ ВОЛНЫ

Помимо небольшого числа, оставшихся от бизертского сидения русских моряков, в конце 40 - начале 50-х годов община соотечественников в Тунисе, пополнилась новыми пришельцами. Русский церковный источник сообщал о том, что в 1949 г. часть перемещенных лиц из лагеря в Зальцбурге переселяли в разные страны, в Аргентину, Бразилию, Венесуэлу, Канаду, Австралию, США, Чили. "Были среди этих людей также те, кто уехал в Тунис и Марокко"[134]. Представители "первой" волны продолжали жить по своим представлениям, в соответствии со старыми традициями, по заведенному укладу. Работали, молились, встречались для общения, вспоминали былое, чтили историю и памятные даты. Большинство общественно значимых событий, так или иначе, было связано с флотом, с прошедшей эпохой. Например, отмечая юбилей создания Навигацкой школы, от которой в России пошли многие флотские традиции, первым делом отслужили по этому воду специальную церковную службу. Местные клирики поздравили своих прихожан - отставных моряков. Адмирал Техменев выступил на собрании с докладом, в котором вспоминал русскую историю, гордился Петром I и его эпохой [135]. Традиционно отмечались царские дни, газеты тех лет писали: "25 декабря 1952 г. в храме Александра Невского в Бизерте протоиерей К. Малиженовский отслужил панихиду по Николаю II [136] и царской семье" [137].

В центре церковного внимания, как обычно оставались дети, для которых устраивали специальные праздники. Русский настоятель писал о "Елке" и Новогоднем празднике организованном сестричеством храма св. Александра Невского: "После игр и резвых шалостей, дети, радостные и утомленные, разошлись. Начали веселиться и вспоминать минувшее - взрослые; пение, танцы и дружеская беседа за стаканчиком "африканского" затянулись до позднего вечера" [138].

Одним из последних священников связанным с Западно-Европейским Экзархатом в Париже был протоиерей Николай Николаевич Афанасьев (1893-1960 гг.) известный русский богослов. Родился он в Одессе, учился в университете, участник первой мировой войны, с 1920 г. в эмиграции. В 1925 г. окончил богословский факультет Белградского университета, преподавал в Скополье в 1925-1930 гг. В 1930 г. переезжает в Париж и становится профессором канонического права в Свято-Сергиевском Богословском институте. В 1940 г. Н. Афанасьев принимает рукоположение в священный сан. С 1941 по 1947 гг. служит настоятелем русского прихода в Тунисе. В 1950 г. отец Николай защищает докторскую диссертацию по богословию. Умер в Париже.

С появлением представителей "второй" волны, церковь в Тунисе оказывается в подчинении зарубежников. Очевидно, определенную роль в этом сыграл прибывший в страну священник карловацкой ориентации. "Тунис посетил известный на юге Франции миссионер о. иеромонах Феодосий... вдохнул новые силы в сердца уставших и ослабевших русских изгнанников" [139], - писал один из местных корреспондентов в Париж. В 1947 г. газета Русская мысль" сообщала: "После временной советизации русской православной церкви в Тунисе, русская колония, не разделяющая московской позиции, вновь обрела свой храм... отслужена панихида по всем русским людям, замученным в СССР и умершим без погребения..." [140]

Русский храм пострадал от бомбардировок, которым подвергалась военно-морская база во время военных действий. В 1949 г. "Русская мысль" сообщала: "Стараниями 25 русских семейств и игумена Феодосия, храм теперь полностью восстановлен и открыт для богослужений. Французское правительство ассигновало на ремонт 957000 франков. Остальные суммы, до полутора миллионов, были собраны среди верующих" [141].

В Тунисе сложилась достаточно большая русская колония, с активной церковно-приходской жизнью. Руководство Зарубежной церкви видело перспективность этой общины и в этой связи приняло решение направить в Северную Африку архиерея, с целью устройства отдельной епархии. Этим русским архиереем стал владыка Пантелеимон [142]. Архиерею часто приходилось служить за священника из-за болезни настоятеля [143]. Не обошлось в Тунисе без конфликтов с местными греческими клириками. О разногласиях между русским и греческим духовенством из-за канонических юрисдикций, сообщалось в прессе: "Конфликт, вызванный приездом архиепископа Пантелеимона в Северную Африку, пока не разрешен. Назначенный управлять православными русскими приходами, находящимися в ведении Зарубежного Архиерейского Синода, без предварительного соглашения с патриархом Александрийским, которому канонически подчинена вся Африка, он прибыл к месту своего нового служения. Это вызвало немедленную реакцию со стороны греков. Только что налаживавшееся сотрудничество в постройке совместных православных церквей, нарушилось и патриарх запретил своему духовенству общение с русскими священниками, поминающими архиепископа Пантелеимона" [144].

Архиепископа Пантелеимона сменил преосвященный Нафанаил (1906-1986 гг.). Владыка Нафанаил, происходил из старинного русского рода князей Львовых. Его отцом был Владимир Николаевич Львов (род. 1872 г.), крупный помещик Самарской губернии, депутат IV Государственной Думы, предпоследний обер-прокурор Святейшего Синода (03/16.3.1917-7.1917 гг.), принимал участи в Корниловском мятеже, затем, в эмиграции, он проживал в Берлине, после вернулся на родину и окончил дни свои в Тобольской ссылке.

Будущего архиерея, в миру звали Василием, родился он в Москве. Учился в гимназии в Санкт-Петербурге, в реальных училищах в Бугуруслане и Томске. Далее перед угрозой коммунизма, в массе тысяч русских беженцев, эмигрировал в Китай. В 1922 г. кончил Харбинское реальное училище, после окончания, которого работал рабочим на Китайской Восточной железной дороге до 1929 г. С 1928 по 1931 гг. учился на вечерних богословских курсах. Был келейником, некогда знаменитого Камчатского миссионера архиепископа (в последствии митрополита) Нестора (Анисимова) [145]. В 1929 г. Василий Львов принял монашество, в постриге получил имя Нафанаил, рукоположен в сан иеромонаха. Трудился законоучителем в детском приюте при Доме милосердия в Харбине. В период с 1935 по 1936 гг. находился на миссионерском поприще в штате Керала, в Индии. В 1936 г. удостоен сана архимандрита, с 1937 по 1939 гг. был начальником православной миссии на Цейлоне. С 1939 г. отец Нафанаил проживал в монастыре пр. Иова во Владимировой (Ладомирова) в Карпатах, с 1946 г. призван к епископскому служению в качестве правящего архиерея Брюссельской и Западно-Европейской епархии РПЦЗ. После 1951 г. преосвященный Нафанаил возглавлял епархию Северной Африки с центром в Тунисе, с 1954 г. он был переведен в Берлин, в 1966 г. стал настоятелем обители пр. Иова в Мюнхене, в 1981 г. получил сан архиепископа.

Епископ Нафанаил (Львов), по прибытии в Тунис, увидел необходимость более интенсивной работы с целью расширения церковной жизни в русской среде, оценил возможности и решил строить новый русский храм. Местом для будущей церкви избрали столицу - город Тунис. Задумывалось, что это будет кафедральный собор для всего Магриба. На страницах прессы тех лет находим интересные подробности: "Этот памятник древнему русскому благочестию был задуман давно, но осуществление его началось благодаря исключительной энергии епископа Нафанаила... Высокообразованный и проникновенный духовный проповедник, отлично знающий европейские языки, епископ Нафанаил увлек за собой всю паству, победив царивший до него здесь скептицизм. Начался приток пожертвований. Лаской и духовным обаянием владыка объединил всех, сумев заинтересовать постройкой церкви и местные гражданские власти..." [146]

По некоторым данным, в Северной Африке проживало тогда около 4000 русских, не считая легионеров [147]. Закладку церкви совершил 11 октября 1953 г. еп. Нафанаил (Львов) в сослужении настоятеля протоиерея Малиженовского. Строителями нового храма были русские архитекторы Козмин и Логодовский. Русская пресса, в те дни сообщала о том, что на праздничном богослужении "бей был представлен генералом Бахчи, резидент - начальником дипломатического кабинета, маркизом де Шуазель" [148]. От лица русской общины в Тунисе присутствовал старшина колонии адмирал Техменев.

Интересная подробность: "В углублении, под будущей алтарной стеной замурована грамота, написанная на русском, французском и арабском языках… Грамота эта, художественно исполненная, была воспроизведена в местных газетах" [149].

Владыка, подходя к вопросу строительства, проявил сметку и мудрость, он сумел заинтересовать и подключить к делу архитектора и подрядчика, занятых на строительстве рядом стоящих зданий. Получилась экономия на транспорте, подъемном кране, строительной технике, сокращение расходов по наблюдению за строительством. Но, как известно, доброе дело всегда сопровождается искушениями, особенно у русских… все остановилось.

Так вот, в самом разгаре стройки Синод резко перевел епископа Нафанаила в Германию, "где ему было назначено особое послушание, по поводу которого тунисской пастве не было дано никаких объяснений" [150]. Со скорбью и горечью прихожане взирали на то, как Синод запутался в обещаниях. Церковь все это время оставалась без настоятеля. Присылались временные командированные священники из Парижа, "что связано с большими расходами, в то время, как у прихода на учете каждая копейка в связи с постройкой храма" [151]. Пока суть да дело, "прекратила существование налаженная владыкой детская школа, в которую ему удалось привлечь небывалое до сих пор количество ребятишек, без обычных упреков по адресу родителей, а исключительно лаской и умением подойти к детям, которые все сразу к нему привязались" [152].

Тем временем "умер староста церкви С.С. Плешко, вкладывавший в дело постройки всю свою душу". Прихожане совершенно справедливо замечали: "...нам думается, что конфликты в недрах правящего епископата и дисциплинарные взыскания, если таковые вообще бывают, не должны быть заметны для паствы" [153]. Однако Синод упорно стоял на своем, выдерживая пассивную оборону и, водя за нос своих пасомых, очевидно полагая, что овцы предназначаются только для стрижки, исключая пастьбу.

В последствии церковь была достроена. Посетивший в наши дни Тунис российский корреспондент писал: "…Это небольшое белоснежное здание с покрытым глазурью куполом, увенчанным золотым православным крестом, напоминает старинную церковь где-нибудь под Владимиром или Псковом. Глядя на нее, забываешь, что находишься за несколько тысяч километров от России, на африканской земле. Теперь, когда Тунис разросся, церковь Воскресения Христова оказалась в самом центре города, на проспекте Мухамеда V" [154]. Адрес храма Святого Воскресения и святителя Киприана Карфагенского: 12, Avenue Mohammed V, Tunis, Tunisie, N-Afrique.

Среди замечательных русских людей связанных с Тунисом, следует назвать имя знаменитого подвижника святителя Иоанна (Максимовича) [155], который по долгу архипастырского служения посещал свою паству в этой африканской стране в 1952 г.

С 1992 г. русские церкви в Тунисе принадлежат Московской Патриархии, в настоящее время служит там отец Дмитрий Нецветаев.

Примечания
94. Аверкий (Таушев), архиепископ. О необходимости усиления внутренней миссии. - //Русский пастырь, №30, 1988. - с.13.
95. См.: Панова М. Ук. соч. - с.14.
96. Киприан Карфагенский, родился после 200 г. в богатой языческой семье, в 246 г. принял крещение, с248 г. епископ Карфагена (на территории современного Туниса), крупнейший церковный авторитет, сохранились его произведения и письма, обезглавлен при императоре Валерие в 258 г.
97. Кнорринг Н. Ук. соч. - с.159-160.
98. Берг В. Ук. соч.
99. Кнорринг Н. Ук. соч. - с.157.
100. Гречанинов Александр Тихонович род. 1864 г., русский церковный композитор. Его произведения по, характеру находятся в тесной связи с русским народным песенным творчеством, отличаются простотой, отсутствием вычурности, програмностью в строгом соответствии с текстом.
101. Архангельский Александр Андреевич (1845-1924 гг.), русский духовный композитор, считавший, что лучшие достижения мировой музыкальной культуры созданы в рамках культуры церковной, создатель знаменитого хора, знакомившего публику с лучшими образцами отечественного и зарубежного репертуара.
102. Чесноков Павел Григорьевич (1877-1944 гг.), выдающийся русский церковный композитор, педагог, окончил Московскую консерваторию (1917 г.), автор более 360 церковных и 100 светских вокальных произведений. В его творчестве характерно проявляется высокое религиозное вдохновение, задушевность, глубокое раздумье и созерцательность.
103. Там же.
104. Кнорринг Н. Воспоминания об о. Георгие. - В кн.: Спасский Г. Ук. соч. - с.86.
105. Там же.
106. Е. А. М. Акафисты в храме Святой Троицы. Воспоминания об о. Георгие. - В кн.: Спасский Г. Ук. Соч. - с 129-131.
107. Берг В. Ук. соч. - с.78.
108. Кнорринг Н. Ук. Соч. - с.86.
109. Кнорринг Н. - В кн.: Узники Бизерты. - с.158.
110. Там же. - с.159.
111. Там же. - с.156.
112. Там же. - с.159.
113. Берг В. Ук. соч.
114. Ковалевский П.Е. Дневники 1918-1922. - СПб.: Европейский дом, 2001. - с.380.
115. Там же. - с.382.
116. См.: Евлогий Г. Ук. Соч. - с.467.
117. Комитет по сооружению храма в Бизерте. - //Морской журнал. - Прага, 1937, № 1. - с.16.
118. См.: Россия в изгнании. Ук. Соч. - с.84.
119. Цит по: Панова М. Ук. соч. - с.14.
120. Константин Великий (272-337 гг.), объединил Западную и Восточную части империи, победив Максенция, под знаком Св. Креста в 312 г., провозгласил христианство равноправной религией в Милане в 313 г., открыл I Вселенский собор в Никее в 325 г.
121. Елена (244-327 гг.)- мать императора Константина, способствовала распространению христианства, в 325 г. отправилась в Палестину, предприняла раскопки в Иерусалиме, в результате чего обнаружено место погребения Христа Спасителя, над которым воздвигнут храм и обретен Св. Крест.
122. Юлий I (+352 г.), 36-й папа Римской.
123. Елизавета Петровна (1741-1761 гг.), российская императрица, дочь Петра I, пришла к власти в результате дворцового переворота. В ее царствование основаны: Московский университет (1755 г.), Академия художеств (1757 г.), появился профессиональный театр, осуществлен ряд научных экспедиций. После смерти Елизаветы власть перешла к ее племяннику Павлу III, мужу Екатерины II.
124. Миних Б.Х. (1683-1767 гг.), граф, генерал-фельдмаршал, служил инженером в различных западноевропейских армиях, с 1721 г. на русской службе, в 1742-1762 гг. в ссылке.
125. См.: Шульц С.С. Храмы С.- Петербурга (история и современность). Справочное издание. - СПб.: "Глаголъ", 1994. - с.90. См. также: Историческая панорама Санкт-Петербурга и его окрестностей. - Вып.2. - М.: Товарищество "Образование", 1911-1915. - с.20.
126. Оноприенко Н.В. Рождество Христово в Морском Корпусе. Из былого. - //РМ, 1952, №411. - с.6.
127. Там же.
128. Кнорринг Н. Ук. Соч. - с.153.
129. Берг В. Ук. соч. - с.55-68.
130. Варнек П.А. в кн.: Узники Бизерты. - с.226.
131. Рышков Николай. -//МС, 1921, №1. - с.3-4.
132. См.: Зернин А. Бал. Из жизни Морского Корпуса. - //РМ, 1953, №517. - с.6.; Зернин А. На миноносце. Из быта Морского Корпуса. По случаю юбилейного года Навигацкой школы. - //РМ, 1952, №417. - с.6.
133. Оноприенко Н.В. Ук. соч. - с.6.
134. Наш Приход. - Париж, 1949, №6. - с.32.
135. См.: А.В. Празднование юбилея Навигацкой школы. - //РМ, 1951, №322. - с.4.
136. Романов Николай II Александрович (1868-16.7.1918 гг.), сын Александра III, российский император с 1894 по 3.3.1917 гг., свергнут Февральской революцией, отрекся от престола, в марте 1917 г. арестован, вместе с семьей выслан в Тобольск, затем в Екатеринбург, где расстрелян по приказу Уральского областного совета в подвале дома купца Ипатьева. Канонизирован РПЦ.
137. Бизерта. - //РМ, 1953, №516. - с.4.
138. Малиновский С., прот. Тунис. - //РМ, 1951, №322. - с.4.
139. Нам пишут из Туниса. - //РМ, 1947, №32. - с.4.
140. Там же.
141. Русская церковь в Бизерте. - //РМ, 1949.21.12.
142. Пантелеимон (Рудык Петр) (1896(8?)-1968 гг.), окончил православный богословский факультет Варшавского университета. Несколько лет был архимандритом Почаевской Свято-Успенской лавры. Епископ Львовский с 1941 г., в 1941-1943 гг. управлял Киевской епархией Автономной Украинской Церкви, с 1944 г. архиепископ. Эвакуировался в Германию, присоединился к РПЦЗ, направлен в Тунис, переведен в Буэнос-Айрес, затем управлял Эдмонтонской и Канадской епархией. Похоронен на кладбище при храме Рождества Богородицы в мест. Реббит Хилл (Канада).
143. См.: Хроника церковной жизни в Тунисе. - //РМ, 1951, №369. - с.5.
144. См.: Иванов И. Церковные дела в Тунисе. - //РМ, 1951, №402. - с.4.
145. Нестор (Анисимов) (1884-1962 гг.), основатель миссии и первый епископ на Камчатке (1916 г.), с 1921 г. в эмиграции, с 1933 г. в сане архиепископа, в 1944 г. воссоединился с РПЦ, с 1946 г. митрополит Харбинский и Маньчжурский, в 19148-1956 гг. в заключении, с 1956 г. митрополит Новосибирский и Барнаульский, с 1958 г. на покое.
146. Зернин А. Русская жизнь в Тунисе. - //РМ, 1954, №690. - с.3.
147. Нафанаил Л. Ук. соч. - с.205.
148. Кафедральный собор в Африке. - //РМ, 1953, № 600 (25.10).
149. Там же.
150. Зернин А. Там же. - с.3.
151. Там же.
152. Там же.
153. Там же.
154. Баранчук Н., (ИТАР-ТАСС). Русский храм под небом Африки. - Православный мир, 1997, № 2. - 35.
155. Иоанн (Максимович) (1896-1966 гг.), родился в Харьковской губернии, во время Гражданской войны с родителями эвакуировался в Югославию, в 1925 г. окончил Богословский факультет Белградского университета, преподавал, пострижен в монашество в Сербии. С 1934 г. епископ Шанхайский, возведен в архиепископы, в 1949 г. вместе с паствой эвакуировался на остров Тубабао (Филиппины), с 1951 г. возглавлял Западно-Европейскую епархию, с 1962 г. в Сан-Франциско.

Copyright © Колупаев В.Е. "Русские в Северной Африке", 2004. All rights reserved. Для связи: rostigumen@mtu-net.ru