Разговоры между испытующим и уверенным о православии восточной греко-российской церкви (1815)
И. Я ищу истины. Я желаю быть в истинной христианской Церкви. Я желаю получить спасение.
У. Если сии желания искренны, то Сам Господь ответствует тебе: Аз есмь путь и истина и живот (Ин. 14:6). Идеже еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их (Мф. 8:20).
И. Но ныне многие общества, между собой различные, собираются во имя Христово. К которому же мне присоединиться?
У. А разве ты не принадлежишь ни к которому из оных?
И. Судя по чувствам и расположению моего сердца, я не знаю, как на сие ответить.
У. В каком христианском обществе получил ты первое познание Бога и Христа?
И. В Восточной Греко-Российской Церкви.
У. Посему не соединен ли ты с сей Церковью хотя некоторыми узами благодарности?
И. Более, нежели одной благодарностью. Я соединен с Восточной Церковью принятием от нее таинств и обязательством, данным ей при крещении, в исповедании ее учения.
У. Хорошо. Но я хотел прежде говорить о твоей благодарности. Разве ты уже заплатил сей долг совершенно?
И. Напротив. Я не имел к тому средств.
У. Ты всегда имеешь к тому средства - в послушании.
И. Я готов к искреннему послушанию Восточной Церкви, если удостоверюсь, что ее надо мною власть угодна Богу. Ибо повиноватися подобает Богови паче, нежели человекам (Деян. 5:29).
У. Приложим, если тебе угодно, к настоящему делу сии апостольские слова: Повиноватися подобает Богови паче, нежели человекам. Мне кажется, они значат то, что мы, чувствуя себя обязанными повиноваться какой-либо на земле власти, должны повиноваться ей дотоле, доколе она не требует от нас того, что Бог запрещает.
И. Справедливо.
У. Но чего требует от тебя Восточная Церковь?
И. Я думаю, того, чтобы я верил, как она верит, и жил, как она заповедует.
У. Иначе сказать, чтобы ты верил и жил так, как она исповедует в Никейско-Цареградском Символе и учит в десяти заповедях.
И. Пусть так.
У. Теперь ответь: запрещает ли Бог веровать и жить так, как Восточная Церковь исповедует в Никейско-Цареградском Символе и учит в десяти заповедях?
И. О заповедях спора нет. Разве, может быть, не дает ли Восточная Церковь которой-нибудь заповеди такого истолкования, которое уничтожает или, по крайней мере, ослабляет силу закона Божия.
У. Ты сего не можешь опасаться. Поскольку Церковь Восточная предоставляет истолкование закона собственному твоему рассуждению и совести, при помощи токмо церковных учителей и под руководством Слова Божия. Она не имеет самовластного истолкователя своего учения, который бы давал своим истолкованием важность догматов веры и от времени до времени полагал на совести христианские сии новые бремена.
И. Я сказал, что нет спора о заповедях. Но вопрос: запрещает ли Бог веровать так, как Восточная Церковь исповедует в Никейско-Цареградском Символе, мне кажется неясным.
У. Скажем яснее: находится ли в Символе Восточной Церкви что-нибудь такое, что не есть чистая истина, Богом откровенная?
И. Желаю слышать доказательство того, что все содержащееся в Символе Восточной Церкви есть чистая истина. Богом откровенная.
У. Во-первых, все не только истины, но даже все важнейшие слова и выражения, содержащиеся в Символе Восточной Церкви, взяты из Священного Писания, которое содержит чистую истину, Богом откровенную. Одно слово: καυλικγν, "Кафолическую, по славянскому переводу, "Соборную", не столь близко, как прочие, произведено может быть из Священного Писания. Но сие слово содержит в себе не столько сущность, сколько изъяснение догмата.
Во-вторых, как сомнения твои начались оттого, что ты приметил разногласие между христианскими обществами, то я должен еще сказать тебе, что ни одно разномыслящее от Восточной Церкви христианское общество, или Церковь, кроме тех, которые отвергают таинства Троицы и Воплощения, которые посему недостойны самого имени христианской Церкви, и которых мнения, конечно, не кажутся тебе заслуживающими внимания - кроме сих, говорю я, ни одно христианское общество не потребует, чтобы из Символа Восточной Церкви нечто было исключено.
И. Что же из того?
У. Из сего следует то, что все христианские Церкви признают за чистую, откровенную Богом истину все содержащееся в Символе Восточной Церкви.
И. Мне приходит на мысль, что правило, которое я допустил выше, требует исправления.
У. Какое правило?
И. То, что мы, чувствуя себя обязанными повиноваться какой-либо на земле власти, должны повиноваться ей дотоле, доколе она не требует от нас того, что Бог запрещает.
У. Как же хочешь ты сие исправить?
И. Мне кажется, правильнее сказать так: признанной власти мы должны повиноваться дотоле, доколе она не требует того, что Бог запрещает, и не запрещает того, что Бог повелевает.
У. Пусть будет так. Теперь я должен предложить тебе вопрос: запрещает ли Восточная Церковь то, что Бог повелевает?
И. Что принадлежит до нравственного учения Восточной Церкви, я уже сказал, что не имею о нем никакого сомнения. Но что касается до учения веры, я не знаю, не исключает ли Восточная Церковь из своего Символа некоторых важных истин и таким образом не запрещает ли верить тому, чему Бог верить повелевает.
У. Само собой разумеется, что Символ запрещает верить тому, что противоположно содержащимся в нем истинам, как например, что Бог не есть троичен. Ибо всякая истина исключает то, что ей противоположно. Кроме же сего. Восточный Символ ничего не запрещает и не исключает. Ты говоришь в нем: "верую, исповедую", но ни однажды не говоришь: "не верую, обязуюсь не исповедовать".
И. Так разве я могу верить и тому, о чем не говорит Восточный Символ?
У. Можешь верить и тому, о чем он не говорит, но что, ясным или сокровенным образом, заключается в Священном Писании, а, следовательно, и есть в духе Символа сего.
И. Например?
У. Например, ты говоришь в Символе; "Исповедую едино крещение", а не говоришь: "Исповедую таинство Тела и Крови Христовой". Однако можешь и должен верить последнему вместе с первым.
И. Понимаю. Ты хочешь сказать, что поскольку Символ, утверждая известные истины, не исключает или не опровергает чрез то других, которые от слова до слова не содержатся в нем, то, следовательно, и не запрещает он верить ничему такому, чему Бог верить повелевает. Но все, что ты доселе говорил о Церкви Восточной и ее учении, мало или совсем не служит к опровержению учения и других церквей христианских.
У. Не то было мое и намерение, чтобы опровергать другие церкви.
И. Так разве ты хочешь ввести меня во все разномыслящие между собою церкви?
У. Опять нет.
И. Но дабы предпочесть одну церковь другим разномыслящим, надобно их опровергнуть.
У. Подумал ли ты о том, чего требуешь? Что значит опровергнуть разномыслящие церкви?
И. Доказать и обнаружить, что некоторые известные церкви суть неправославные, то есть неправомыслящие в вере.
У. А как называется действие, которым доказывается и обнаруживается прав ли кто или неправ?
И. Назови оное, как тебе угодно, надеюсь, о сем не будет спора.
У. Я называю оное судом.
И. Не спорю против сего.
У. Но ты требуешь, чтобы я доказал и обнаружил, что некоторые известные церкви неправы.
И. Да.
У. Итак, ты хочешь, чтобы я произвел суд над некоторыми церквями?
И. Что же? Ты думаешь поразить меня сим выражением?
У. Нет, я сам поражен словом Божиим: Не судите, да не судими будете (Мф. 7:1) Прежде времене ничтоже судите, дондеже приидет Господь, иже во свете приведет тайная тмы, и объявит советы сердечным (1 Кор. 4:5).
И. Но к тому ли сказаны в Евангелии сии слова, о чем ныне мы рассуждаем?
У. Первое изречение произнесено на осуждающих вообще, а второе именно на тех, которые судят учителей веры, и даже таких учителей, которые на основании Христовом назидают дрова, сено, тростие (1 Кор. 3:12).
И. Мне кажется, иное дело судить о недостоинстве учителей, а иное о неправославии церквей.
У. Разве легче осудить целую церковь, нежели одного человека?
И. Но как же могу я предпочесть одну церковь другим
разномыслящим, если мне совсем не позволено судить о их неправославии?
У. Как же ты можешь и судить о них? Вопроси сам себя пред Богом и совестью: чувствуешь ли ты себя облеченным силой и властью вязать и решить церкви?
И. Чувствую дерзость мою. Но я дерзок от страха, чтобы не погибнуть вне Православной Церкви.
У. Но если бы ты был удостоверен, что находишься точно в Православной Церкви, тогда не согласился ли бы, как частный человек, совсем не судить о других разномыслящих от нее церквях, а предоставить их суду Божию?
И. В таком случае для меня и не было нужно судить о них. Но представь себе, что я желаю токмо удостовериться в Православии той Церкви, в которой нахожусь, сего желания уже нельзя ни возбранить, ни ограничить, в сем случае не обязан ли я испытать, по крайней мере, ту Церковь, в которой нахожусь? И если примечу в ней какие недостатки, то не буду ли вынужден судить?
У. Испытаем, нельзя ли уклониться от сей опасной необходимости? Противоположим благовидному желанию истинную обязанность.
Во-первых, ты должен судить самого себя. Ибо, говорит апостол Павел: Аще быхом себе разсуждали, не быхом осуждена были (1 Кор. 11:31). И посему говорит он еще: Себе искушайте, аще есте в вере, себе искушайте: или не знаете себе, яко Иисус Христос в вас есть, разве точит чим неискусни есте (2 Кор. 13:5). Итак, испытай себя: пребываешь ли ты в вере? Или что то же, пребывает ли в тебе Иисус Христос? И если сего не ощущаешь в себе, то испытывай далее, не сам ли ты в чем-либо неискусен, то есть нет ли в тебе таких свободных расположений, которые препятствуют в тебе действию веры и соединению твоему с Иисусом Христом? Смиренный христианин всегда находит в себе таковые недостатки, а потому всегда и весь занят судом над самим собой.
Во-вторых, если ты опасаешься, чтобы общество, в котором ты находишься и которое действует на тебя своим учением и духовной властью, вместо вспоможения не воспрепятствовало твоему преуспеянию в вере, ты можешь испытать оное общество, прежде нежели решительно прилепишься к нему с твоей верой. Сюда можно отнести наставление апостола Иоанна: Не всякому духу веруйте, но искушайте духи, аще от Бога суть. О сем познавайте Духа Божия, и духа лестча: всяк Дух, иже исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога есть; и всяк дух, иже не исповедует Иисуса Христа во плоти прешедша, от Бога несть (1 Ин. 4:1-3).
И. По сему признаку и Восточная, и Западная Церковь равно суть от Бога.
У. Да, поскольку и та, и другая исповедуют Иисуса Христа во плоти пришедша, то в этом отношении они имеют общий Дух, который от Бога есть.
И. Однако ж это две Церкви, разномыслящие между собою.
У. Да, каждая из них имеет и особенный свой дух, или особливое "отношение к Духу Божию".
И. Так я должен испытать сие отношение, дабы узнать, которой Церкви дух вернее соответствует Духу Божию.
У. Приметь, где ты себя поставляешь?
И. Где?
У. Там, где дух двух великих Церквей граничит с Духом Божиим. Можешь ли ты стоять и созерцать на такой высоте? Признайся, не туманно ли у тебя в глазах?
И. Боже мой! Что же мне делать, дабы удостовериться в Православии Церкви, в которой нахожусь? - Но не сказал ли ты сам, что я могу испытать сие общество?
У. Я сказал тебе и то, в чем должно состоять сие испытание, именно в том, от Бога ли дух общества сего? Я показал и признак, по которому сие можно узнать.
И. Но сей признак, общий многим церквям, не может удостоверить меня в Православии особенной Церкви, в которой я нахожусь. Для сего мне нужен особенный признак, который бы показывал, что и особенный дух сей Церкви от Бога есть - истекает от истинного Духа Христова, соответствует Духу Христову, ведет меня к соединению с Духом Христовым, и ведет прямым и верным путем.
У. Ты начинаешь быть умереннее и справедливее в своих требованиях. - Что значат слова - прямой и верный путь к соединению с Духом Христовым?
И. Иначе сказать, чистое учение, руководствующее к соединению с Духом Христовым.
У. Следовательно, желаемое тобою испытание может ограничено быть сим вопросом: преподает ли Церковь, в которой ты находишься, чистое учение, руководствующее к соединению с Духом Христовым?
И. Согласен.
У. Что такое чистое учение?
И. Такое учение, которое содержит одну истину без примешения лжи.
У. Может ли быть ложь в том учении, которое не обязывает верить ничему такому, чему Бог запрещает верить, и не исключает ничего такого, чему Бог верить повелевает?
И. Разумеется, что тут не будет лжи.
У. Следовательно, вместо вопроса: преподает ли Церковь чистое учение? - можно поставить следующий; точно ли Церковь в учении своем не обязывает верить ничему такому, чему Бог
запрещает верить, и не исключает ничего такого, чему Бог верить повелевает?
И. Теперь вижу, почему ты в исследовании Восточной Церкви ограничился столь простыми вопросами, что с первого взгляда они не обещали ей твердого защищения.
У. Остановимся здесь и повторим истины, которые ты доселе или сам произнес, или признал. - Ты сказал, что ты соединен с Восточной Церковью и готов к искреннему ей послушанию, если ее над тобою власть угодна Богу. Ты признал, что мы, чувствуя себя обязанными повиноваться какой-либо на земле власти, должны повиноваться ей так, "как сущей от Бога", дотоле, доколе она не требует того, что Бог запрещает, и не запрещает того, что Бог повелевает. Что Восточная Церковь в нравоучении не требует ничего богопротивного и не запрещает ничего богоугодного, - ты о том не стал спорить. Что равным образом и в исповедании веры она предлагает чистую истину, или что то же, не заставляет верить ничему такому, чему Бог запрещает верить, и не возбраняет верить ничему такому, чему Бог верить повелевает: сие ясно, как мне кажется, доказал я из Символа, заключающего в себе дух Церкви Восточной. Смотри сам, какое отсюда должно вывести заключение.
И. Моя неопытность в подобных исследованиях не позволяет мне увериться, что я надлежащим образом вникнул во все сии рассуждения и что их сила заключается в них самих, а не в моей слабости.
У. Я напишу весь настоящий разговор, и ты можешь на свободе размыслить о нем, призвав на помощь Духа истины.
* * *
У. Ты сказал, что, судя по чувствам и расположению твоего сердца, ты не знаешь, к какой Церкви принадлежишь.
И. Я признался искренне в своем недоумении.
У. Но ты сказал опять между прочим, что соединен с Восточной Церковью принятием от нее таинств.
И. Доколе не возникли во мне сомнения, союз верующего с известной Церковью посредством таинств, от нее приемлемых, казался мне самым твердым и самым священным союзом.
У. Но твои сомнения разве имеют силу и власть разрушить или сделать ничего не значущим союз, утвержденный и освященный благодатью?
И. В сомнении о важности Церкви по необходимости заключается сомнение о важности самих таинств, которые она преподает.
У. А мне, напротив, кажется, что в удостоверении о важности таинств, преподанных тебе Восточной Церковью, ты мог найти такое удостоверение о важности твоего с ней союза, которое бы предохранило тебя от оскорбительных для нее сомнений.
И. Изъясни мне сие.
У. Возьмем в пример крещение. Веришь ли ты, что сие таинство совершенно над тобой правильно?
И. Ничто не препятствует мне верить сему. Ибо таинство крещения всегда правильно, если только совершается во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.
У. Апостол говорит: Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал. 3:27). Совершилось ли над тобою и сие последнее?
И. Верю, что и сие благодатью Божией совершилось в моем крещении; но, испытуя мою совесть, не могу сказать, что я сохранил в целости сие Божественное облачение.
У. Прости моей дерзновенной, может быть, ревности, если я твоим признанием воспользуюсь для обличения твоего. Ты чувствуешь и признаешься, что не сохранил благодати крещения, следовательно, как твоя потеря и твоя опасность в тебе самом, то в тебе же и предмет спасительного подвига. Но вместо сего ты восстаешь твоими сомнениями против Церкви, подательницы благодати. Ты получил сокровище: утратил его, должен искать его, а ты начинаешь испытывать, правой ли рукою оно тебе подано?
И. Ты обличаешь меня так, как бы ты знал достоверно, что я только испытываю Церковь, а не стараюсь о внутреннем исправлении самого себя.
У. Правда, я не могу видеть твоей внутренности, но мы недовольно иногда проницаем и в глубины собственной нашей души. Одно слово Божие судительно помышлением и мыслем сердечным (Евр. 4:12). Станем же пред суд сего слова. Иисус Христос говорит: Аще кто хощет волю Божию творити, разумеет о учении, аще от Бога есть (Ин. 7:17). Следовательно, если кто не разумеет о учении, аще от Бога есть, недоумевает, от Бога ли то учение, которым он долгое время оглашаем. Православная ли та Церковь, в которой он живет, - тот необходимо должен взять на себя подозрение, точно ли он хощет волю Божию творити, предварил ли он желание разумения желанием внутреннего исправления себя и верно ли подвизался в сем исправлении?
И. При помощи Божией я всячески постараюсь питать в себе живое хотение внутренне себя исправить и творить волю Божию, дабы самому себе не поставить вечной преграды к разумению истины.
У. Но возвратимся к неоконченному рассуждению о таинстве крещения. Ты сказал, что получил в преподанном тебе Восточной Церковью крещении благодать, но не сохранил ее в целости. Однако ты, без сомнения, знаешь, что для возвращения оной не нужно тебе новое крещение.
И. Знаю.
У. Если тебе не нужно вторичное крещение, то не можешь ли ты думать, что благодать крещения не совершенно тебя оставила?
И. Могу и так думать, но более думаю, что могу возвратить оную благодать другими таинствами, как, например, покаянием, которое Церковь и называет "вторым крещением".
У. Но если бы над тобой не было совершено крещение, тогда тебе нужно было бы вместе и крещение, и покаяние, а теперь покаяние без крещения. Посему можно приметить, что крещением ты приобрел нечто такое, что не нужно приобретать в другой раз.
И. Это, может быть, то, что я, со времени крещения если не здравый, то по крайней мере немощный, или, хотя мертвый, но уже член тела Христова.
У. Так и мне кажется, что сим только предположением изъяснить можно неповторяемость крещения. Как член естественного тела никогда не перестает быть членом, разве чрез невозвратное отсечение и совершенную смерть, так и человек, облекшийся в крещении во Христа, никогда не перестает быть членом Тела Христова, разве чрез невозвратное отпадение от Церкви Христовой и вечную смерть.
И. Согласен.
У. Извлечем теперь из сего понятия о силе и важности таинства крещения, преподанного тебе Восточной Церковью, несколько мыслей о твоих к ней отношениях.
Ты признаешь, что посредством крещения ты сделался членом тела Христова в то же время, как сделался членом Церкви Восточной, и опять не знаешь, к какой Церкви принадлежишь, а только еще выбираешь, к какой бы лучше присоединиться. Не подобно ли сие тому, как если бы член отторгся от места, которое занимал в теле, и стал искать себе нового места?
Тем самым действием, которым ты вступил в союз с Церковью Греко-Российской, ты насажден, яко член, в теле Христовом; не ясно ли, что в оной видимой Церкви таинственно находится невидимое Тело Христово, или как бы часть сего Тела, составляемого из верующих всех времен и мест? Подумай же, что тебе приличнее, стараться ли верой пребывать в сем духовном общении святых, или с недоверчивостью искать иной наружной Церкви, которая была бы тебе по мысли?
Чрез посредство частной Церкви Греко-Российской ты соединен со всеобщей Церковью Божией и теперь восстаешь против первой сомнениями ума и чуждыми любви расположениями сердца. Не подобно ли сие тому, как если бы перст умыслил отсечь от тела руку или другую большую часть?
Церковь, которая из язычника сделала тебя христианином, от Самого Христа получила власть сравнять тебя с язычником и мытарем, если ты ее прослушаешь (Мф. 18:17). А ты хочешь один всю сию взыскавшую тебя Церковь бросить в число язычников и мытарей.
Союз между частями одного тела может быть разрушен только смертью или целого, или некоторых частей. Ты готов разрушать союз твой с Греко-Российской Церковью, с которой был едино тело во Христе. Неужели ты мог уверить себя, что вся сия Церковь поражена смертью, сия Церковь, которая была для тебя подательницей жизни в принятых от нее тобою таинствах?
И. Признаюсь, я встречал людей, которые внушали мне мысль, что Греко-Российская Церковь есть ложная.
У. Судя по тому, что я от тебя слышал, я могу прибавить к твоему признанию, что сии внушения заняли твое сердце и заградили слух, хотя ты не довольно, может быть, в себе это примечаешь.
И. Я, кажется, слушаю без предубеждения.
У. А я сомневаюсь, можно ли слушать без предубеждения, когда предубеждением занято сердце?
И. Что же я должен делать?
У. Стараться примечать за собою и смотреть, не потому ли только ты сомневаешься, что желаешь сомневаться, или чрезмерно полагаешься на того, кто возбуждает в тебе сомнения?
И. Не думаю, чтобы сие было со мною.
У. Испытай тщательнее, не сие ли самое причиной того, что тебя занимает мысль: не есть ли Церковь Греко-Российская - ложная церковь?
И. Желал бы я иметь оружие против этой мысли.
У. "Духовный меч" есть слово Божие. Оно говорит: Кто есть лживый, точию отметаяйся, яко Иисус несть Христос? сей есть антихрист, отметаяйся Отца и Сына (1 Ин. 2:22). Видишь ли, кто есть лживый в отношении к христианству? - Тот, который не признает Иисуса Христом, Сыном Божиим, Богочеловеком, Искупителем. Следовательно, и ложная церковь есть та, которая не признает Иисуса Христом, Сыном Божиим, Богочеловеком, Искупителем, - церковь антихристова. Но Церковь Греко-Российская, по разуму истинного слова Божия, исповедует Иисуса Христом, Сыном Божиим, Богочеловеком, Искупителем.
И. Сим оружием защищаться может и другая христианская церковь.
У. А ты все ищешь такого себе оружия, которое бы защитило тебя погибелью других!
И. Так разве я должен почитать истинной, например, и Римскую Церковь?
У. Ты непременно хочешь заставить меня судить. Знай же, что, держась вышеприведенных слов Священного Писания, никакую Церковь, верующую, яко Иисус есть Христос не дерзну я назвать ложной. Христианская Церковь может быть только либо "чисто истинная", исповедующая истинное и спасительное Божественное учение без примешения ложных и вредных мнений человеческих, либо "не чисто истинная", примешивающая к истинному и спасительному веры Христовой учению ложные и вредные мнения человеческие. Сие самое различение употребляет апостол, когда говорит: Несмы бо, якоже мнози, нечисто проповедующие слово Божие, но яко от чистоты, но яко от Бога (2 Кор. 11:17). Что принадлежит до Церкви Восточной, я доказал еще прежде, что ее Символ содержит чистое учение.
* * *
У. Ты сказал, что ты соединен с Восточной Церковью обязательством, данным ей при крещении, в исповедании ее учения. Как ты дал сие обязательство?
И. Я думаю, что Восточный Символ веры, который от лица моего произнесен при крещении восприемником, есть род присяги, которой я обязался исповедовать заключенное в сем Символе учение Восточной Церкви.
У. Справедливо. Но не дал ли ты в то же время обязательства и во всегдашнем повиновении Восточной Церкви?
И. Как это?
У. Когда от лица твоего произносимы были слова: "Верую во Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь", то какой имели они разум? Сей ли, например: "Я верую, или обещаюсь веровать, во Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь, за каковую, впрочем, Церкви Восточной не признаю, но которой буду искать, когда и где пожелаю"? Или сей: "Я обещаюсь веровать в истинную Церковь, которая и есть Церковь Восточная Греко-Российская, или к которой Церковь Греко-Российская принадлежит"?
И. Без сомнения, в сем последнем разуме Церковь Греко-Российская принимала мое обязательство, а без сего и не согласилась бы она преподать мне крещение.
У. Итак, можно сказать одним словом, что ты дал "клятву в верности" Греко-Российской Церкви.
И. Я не разумел сей клятвы, когда ее дал.
У. Так думаешь, что и не обязан ею?
И. По крайней мере, обязан не так строго исполнять ее, как ты хочешь.
У. Что значит не строго исполнять клятву? Нечто исполнить, а нечто оставить? Следовательно, в одном сохранить клятву, а в другом преступить? - Клятва в своей обязывающей силе есть дело Божие, а дело Божие творить с небрежением особенно страшно. Проклят творяй дело Господне с небрежением (Иер. 38:10).
И. Разум клятвы моей не от меня зависел, а от восприемника.
У. Однако ты думаешь, что ты получил полное право, даруемое крещением.
И. Что же?
У. Следовательно, ты дал и полную клятву, под условием которой дано тебе право крещения.
И. Но что, если бы мой восприемник от лица моего дал клятву исповедовать ложный догмат?
У. Обязательство потеряло бы силу, как скоро узнал бы ты, что требуемое им противно Богу, но Церковь Восточная не требует от тебя ничего богопротивного.
* * *
И. Я сомневаюсь, чисто ли Восточная Церковь исповедует догмат о "происхождении Святого Духа".
У.Словеса Господня, словеса чиста (Пс. 11:7). Церковь Восточная исповедует догмат о происхождении Святого Духа самыми словесами Господа Иисуса Христа, сказанными апостолам: Егдаже приидет Утешитель, егоже Аз послю вам от Отца, ДУХ истины, иже ОТ ОТЦА ИЗХОДИТ, той свидетельствует о Мне (Ин. 15:26). Что же может быть чище сего исповедания? Ибо самые слова Иисуса Христа: ИЖЕ ОТ ОТЦА ИЗХОДИТ, богомудрыми отцами второго Вселенского собора поставлены в Символе веры: ИЖЕ ОТ ОТЦА ИСХОДЯЩАГО.
И. Сие происхождение догмата столь ясно, что, по-видимому, не оставляет места для спора, однако же, самый догмат есть предмет спора между Восточной и Западной Церковью.
У. Да, за то, что мы от слова до слова повторяем в нашем Символе догмат, принятый из уст Самого Иисуса Христа, учителя отделившейся Западной Церкви называют нас "раскольниками", а хотят, чтобы мы сделали прибавление к словам Иисуса Христа и говорили бы: "Иже от Отца и Сына изходит".
И. Может быть, Западная Церковь находит, что Церковь Восточная, хотя и словами Самого Иисуса Христа произносит догмат о происхождении Святого Духа, но неправильно разумеет сии слова или не прилагает к ним нужного изъяснения?
У. Разберем оба сии подозрения.
Во-первых, ты сомневаешься, правильно ли Восточная Церковь разумеет слова Иисуса Христа о происхождении Святого Духа? - Но не примечаешь ли ты, что богомудрые отцы, составлявшие Символ, как бы предвидя сие подозрение, совершенно его предупредили? Они не поставили в Символе своего какого-либо толкования на слова Христовы, дабы совсем не дать места сему вопросу: правильно ли слова сии толкуются? Но поставили самые слова Христовы, предоставляя здравому смыслу каждого христианина разуметь их так, как они гласят.
Во-вторых, ты сомневаешься, не виновна ли Церковь Восточная в том, что к словам Иисуса Христа о происхождении Святого Духа не прилагает нужного изъяснения? - Но Иисус Христос, когда сказал апостолам, что Дух истины от Отца изходит, не нашел нужным приложить к сим словам никакого изъяснения. Следовательно, и Церковь Восточная, повторяя те же слова в Символе, не опускает никакого нужного изъяснения. Притом изъяснения ли только требует в сем случае Западная Церковь?
И. А что же?
У. Например, если я скажу; "Дух Святой от Отца исходит", то есть "получает начало ипостаси своея" - вот изъяснение. Но если скажу: "Дух Святой исходит от Отца", то есть "от Отца и Сына" - какое тут изъяснение? Не прибавление ли это нового понятия, которого не было в прежних словах? Кто же может делать прибавления к словам Иисуса Христа, особенно в столь непостижимом деле, как происхождение и взаимное отношение ипостасей Святой Троицы, во внутреннейшем Святилище Божеского Естества?
И. Я согласен, что в исповедании веры не должно делать догадочных, в кольми паче произвольных прибавлений к слову Божию. Но к словам Иисуса Христа, о которых теперь идет дело, не должно ли заимствовать нужное прибавление из других слов Самого же Иисуса Христа?
У. Что ты чрез сие разумеешь?
И. Когда Иисус Христос говорит о Святом Духе: Аз послю, не значит ли сие того, что Дух Святой исходит и от Сына?
У. Что значит Аз послю, ты можешь вопросить о том Самого Иисуса Христа. Аз, - говорит Он в той же беседе к апостолам, - умолю Отца, и иного Утешителя даст вам (Ин. 14:16). Видишь, что Аз послю от Отца, значит Аз умолю Отца, да даст. Итак, Иисус Христос приписывает Себе, как говорят богословы, не "вечное исхождение Святого Духа", или "вечное начало испостаси" Его, но Его "временное посылание", или "раздаяние даров" Его, но и сие приписывает Себе Иисус Христос не как право собственного Своего лица, но как власть, заимствуемую Им от неточной ипостаси Отца: Послю от Отца.
И. Иные говорят, напротив, что слово "исхождение" означает "излияние даров" Святого Духа, или "временное посылание".
У. Если ты хочешь видеть, правильно ли сие толкование, то приложи его к словам Иисуса Христа: Приидет Утешитель, Его же Аз послю вам от Отца, Дух истины, иже от Отца изходит, то есть "посылается". Не видишь ли, как сие толкование безобразит всю речь, делая ее тождесловной и безпорядочной?
И. Как же бы правильнее истолковать приведенные слова Иисуса Христа в их составе?
У. Для сего заметим прежде всего - и ты можешь проверить сие замечание, читая всю беседу Иисуса Христа к апостолам, из которой взяты оные слова, - заметим, говорю, что намерение Иисуса Христа было утешить апостолов Своих в предстоявшем разлучении Своем с ними. В сем духе говорит Он: Приидет Утешитель. Оба сии слова неопределенны и не дают еще слышащим полного утешения. Приидет - откуда приидет? Куда приидет? Не чуждо ли будет апостолов сие пришествие? Утешитель - кто сей Утешитель? Не человек ли, Духом Божиим исполненный? Не Ангел ли? Может ли сей Утешитель восполнить лишение Сына Божия? На сии недоумения ответствует Иисус Христос в следующих словах своей беседы. Откуда приидет? - Аз послю. Куда приидет? - Точно к апостолам: Аз послю вам. Не человек ли, не Ангел ли будет послан? - Нет, послю не от человек, ниже от Ангел, а от Отца. Но сие разрешение недоумений, произведенных первыми двумя словами, рождает новую, еще труднейшую загадку: кто есть сей великий Утешитель, Которого Сын Божий послет от Бога Отца? И что значит, что Сын Божий, Которому по воскресении дастся всяка власть на небеси и на земли (Мф. 28:18) в сие самое время пошлет Утешителя не просто Своей Божественной властью, а от Отца? - Дабы разрешить совершенно сию загадку, Иисус Христос открывает, наконец, самое существо Утешителя: Дух истины, иже от Отца исходит. Как бы так сказал Он: "Я сказал: послю от Отца, потому что послю не сотворенного и власти Моей покоренного духа, но Духа, который от Отца имеет вечное начало Божественной Своея ипостаси".
И. Но Иисус Христос говорит также о Святом Духе: от Моего приимет (Ин. 16:14).
У. Присовокупи к сим словам следующие за ними, тогда увидишь, к чему они сказаны: От Моего приимет и возвестит вам. Видишь, что Святой Дух приимет от Сына Божия, или как бы от собственности Сына Божия, уже бывшего Учителем апостолов, заимствовать будет то, что возвестит апостолам, то есть истину и учение, как и выше в той же беседе Иисуса Христа сказано: Егда же приидет Он, Дух истины, наставит вы на всяку истину: не от себе бо глаголати имать, но елика аще услышит, глаголати имать, и грядущая возвестит вам (Ин. 16:13). Все сие не относится к "вечному происхождению" ипостаси Святого Духа.
И. Сын Божий говорит Вся, елика имать Отец, Моя суть (Ин. 16:15). Следовательно, и происхождение Святого Духа "Его есть", и от Него зависит так же, как и от Отца.
У. Сын Божий говорит и взаимно Своему Отцу: Моя вся, Твоя суть. (Ин. 17:10). Однако ты не заключаешь из сего, что и воплощение - "Отца есть", или принадлежит Отцу так же, как Сыну. Столь же мало можешь положиться и на прежнее твое заключение о Святом Духе.
И. Апостол называет Святого Духа Духом Сына (Гал. 4:6).
У. Чтобы правильно разуметь сие название, возьмем апостольские слова в их составе: Посла Бог Духа Сына Своего в сердца ваша. Видишь, что здесь говорится о Духе Святом не в строжайшем знамении сего имени, так как "о вечной ипостаси Божества", но как о дарах Духа Божия, ниспосылаемых в сердца человеческие. На сии дары воплощенный Сын Божий заслугой Своею приобрел от Бога Отца, так сказать, право собственности, по которому и властен раздавать оные человекам, вне Его заслуги чуждым всего Божественного. Сия мысль ясно изображена пророком Давидом, который говорит к воплотившемуся и по уничижении паки превознесенному Сыну Божию: Возшел еси на высоту, пленил еси плен: приял еси даяния в человецех, или ради человеков (Пс. 67:19). Посему неудивительно, что сии даяния или "дары" Святого Духа, приобретенные и подаваемые человекам заслугой Сына Божия, называются Духом Сына Божия, и, следовательно, сие выражение не дает понятия о "вечном начале ипостаси Святого Духа".
И. Сын Божий дуновением преподает Святого Духа (Ин. 20:22). Следовательно, Дух Святой происходит и от Сына.
У. Апостолы рукоположением преподают Святого Духа (Деян. 8:17). Следовательно, Дух Святой происходит и от апостолов. - Вот опять два совершенно подобные умозаключения, и если последнее неправильно, то и первое несильно.
И. Что же ты, наконец, скажешь о происхождении Святого Духа от Сына?
У. Точно то, что древняя Восточная и Вселенская Церковь в своем Символе, то есть ничего.
* * *
И. Мне сказывали, что блаженный Августин хорошо изъясняет таинство Святой Троицы и происхождение Святого Духа чрез сравнение ипостасей Божества с некоторыми действиями души человеческой. Не знаешь ли ты сего места?
У. Такое место находится в XV книге о Троице в главе 27. Я переведу тебе сие место. Пред окончанием всего своего сочинения блаженный Августин обращается к душе своей и говорит:
"Ты видела многое истинное, не сими очами, которыми видят разноцветные тела, но теми, о которых молился муж, произнесший сии слова: Очи мои да видита правоты. Ты видела многое истинное и оное отличала от Света, при сиянии которого видела: возведи очи на самый Свет и утверди их в нем, если можешь. Ибо сим-то образом увидишь, како отстоит "рождение" Слова Божия от исхождения Духа Божия, чего ради единородный Сын не сказал, что Дух Святой "от Отца рождается", иначе был бы брат Его, но исходит. Посему, как есть единосущное некое общение Отца и Сына, то Дух Святой называется Духом обоих, а не сыном обоих, еже да не будет. Но дабы сие чисто и ясно созерцать, ты не можешь утвердить тамо взора: знаю, не можешь. Я говорю истину; говорю к себе самому; знаю, что для меня невозможно. Впрочем, сама Троица показывает тебе в тебе оные три вещи, в которых ты можешь узнать образ самой высочайшей Троицы, которую твердыми очами созерцать еще не можешь. Она показывает тебе, что есть в тебе истинное "слово", когда оно "рождается" от твоего "ведения", то есть, когда мы изрекаем то, что знаем, хотя, впрочем, никакого гласа или речения (vocem), имеющего значение на языке какого-либо народа, не произносим и не имеем в помышлении, но из того, что "знаем", образуется наше "помышление" (cogitatio), и есть в оке помышляющего самый сходный "образ" того "познания" (cognitionis), которое в памяти содержалось; две же сии вещи, яко родителя и порождение, соединяет третья вещь - "воля", или "любовь" (dilectio). И сия "воля исходит от познания" (de cognitione), ибо никто не хочет того, о чем совсем не знает, что оно или каково; однако воля не есть образ познания (cognitionis); и таким образом, в сих разумевательных вещах представляется некоторое расстояние (distantiam) между "рождением" и "исхождением"; ибо усматривать помышлением - не то, что желать или наслаждаться волею, как то усмотрит и различит, кто может".
Вот собственные слова блаженного Августина. Извлечем из них главные, взаимно соответствующие понятия и поставим одно против другого.
"Ведение", или "познание" - Отец.
"Слово", или "помышление" - Сын.
"Воля", или "любовь" - Дух.
"Воля исходит от познания.
"Святой Дух исходит от Отца".
И. Но для чего бы не сказать и так, что воля исходит от "познания и помышления"?
У. Ты хотел знать, как блаженный Августин изъясняет таинство происхождения Святого Духа, и я показал тебе сие. А это иной вопрос, почему он изъясняет оное так, а не иначе. Я не берусь быть истолкователем его в таком случае, когда он хочет истолковать непостижимое.
И. Он изъясняет сверхъестественный, непостижимый предмет, посредством предмета естественного, постижимого.
У. Но я не знаю, точно ли избранный им естественный постижимый предмет соответствует сверхъестественному, непостижимому. Он думает, что ипостась Святого Духа в Боге есть то, что в человеке "воля", или "любовь". Но в слове Божием нахожу я, что любовь есть свойство не одной ипостаси, но естества Божеского вообще, как то говорит Иоанн: Бог любы есть (1 Ин. 4:16). Что иногда любовь приписывается Богу Отцу, как то у апостола Павла Сын Божий называется Сыном любве Бога Отца (Кол. 1:13). Что Сам Сын Божий, изображая Святого Духа, называет Его Духом истины (Ин. 15:26), а в особенных дарах духовных Дух Святой называется Духом премудрости, разума, совета, крепости, ведения, благочестия, страха Божия (Ис. 11: 2-3).
И. Оставим сие сходство между ипостасью Святого Духа и силою "воли", или "любви", как предположение, частно принадлежащее блаженному Августину. Но я все не вижу, для чего бы ему не сказать, что любовь происходит "от познания и помышления"?
У. Сие, кажется, объяснить нетрудно. Рассмотрим "познание, помышление и любовь" в определенном каком-либо случае. Например, ты имеешь познание о своем отце?
И. Имею.
У. Имеешь помышление о нем?
И. Имею.
У. Имеешь любовь к нему?
И. Имею.
У. Потому ли ты любишь его, что помышляешь о нем, или потому о нем помышляешь, что любишь его?
И. Не знаю, что сказать на сие. Я и люблю отца потому, что помышляю о нем, как об отце, и потому помышляю о нем, что люблю его.
У. Сего довольно. Итак, ты не можешь утвердительно сказать, что твоя любовь к твоему отцу происходит от помышления об отце. Но скажи мне, любишь ли ты отца твоего и тогда, когда не помышляешь о нем?
И. Я думаю, что и тогда любовь к нему находится в душе моей, когда я не имею о нем определенного помышления.
У. А если бы ты совсем не имел познания об отце, как отце?
И. Тогда бы не могла быть и любовь, ибо, как и Августин говорит, "никто не хочет или не любит того, о чем совсем не знает, что оно или каково".
У. Итак, не можешь ли ты, без всякого в сем случае сомнения утверждать, что любовь происходит от познания?
И. Могу без сомнения.
У. Итак, не видишь ли, что блаженный Августин прав, когда выдает за ясное и верное то, что воля исходит от познания, и, следовательно. Дух Святой исходит от Отца?
И. Теперь вижу, что сие изъяснение совершенно согласно с учением Восточной Церкви. Однако мне говорили об оном совсем иначе.
У. Я знаю, на каком основании тебе так говорили. Ты можешь сам, если не отречешься от труда, испытать, я ли вернее сообщаю тебе мысли блаженного Августина, или другие, которые тебе о том говорили? Я предложил тебе слова его так, как они читаются в древних и почти во всех рукописях, а другие пересказывали тебе оные так, как они напечатаны поборниками Западной Церкви.
И. Мне кажется невероятным, чтобы кто стал портить сочинения уважаемых писателей, дабы применить их ко мнениям своей Церкви. Можно ли защищать веру ложью?
У. Я предоставляю сие подозрение твоему собственному рассмотрению. А я дам тебе отчет в своем преложении.
Напечатано: Imago simillima cogitationis eius - Самый сходный образ того помышления; Voluntatem de cogitatione procedere..- Воля исходит от помышления; Cjgitationis imaginem. - Образ помышления.
Но в венецианском издании 1552 года сделано на сие место следующее замечание: "Впрочем, в древних рукописях вместо "помышления" стоит "познания".
Также в парижском издании 1679 года и в антверпенском 1700 года, на то же место сделано следующее замечание: "Почти во всех рукописях "того познания". И ниже: исходит от "познания". И далее, образ "познания".
Суди же, кому я должен был следовать? Древним ли рукописям и "почти всем" рукописям или издателям, которые и не сказывают, почему они напечатали не так, как читается "в древних рукописях" и "почти во всех рукописях"?
И. Издатели сии, в самом деле, подозрительны в предпочтении неправильного чтения текста по пристрастию к своему мнению.
У. Подозрительны тем более, что не только не уважили ни древности, ни большинства свидетельств в пользу другого чтения, но и не хотели приметить того, что принятое ими чтение очевидно повреждает смысл текста. Они читают: Sed exillo, guod novimus, cogitatio nostra formetur sitque in acie cogitantis, imago simillima cogitationis eins. То есть: "Но из того, что знаем, образуется наше помышление, и есть в оке помышляющего самый сходный образ того помышления".
Не видишь ли, какая нелепость выходит из сего чтения? - "Помышление есть самый сходный образ помышления"? Не защищает ли, напротив, другое чтение само себя правильностью своего смысла? - "Помышление есть самый сходный образ познания".
И. Удивляюсь.
У. Ты удивился бы более или уже совсем перестал бы удивляться, если бы имел случай узнать, сколь многие в древних писателях места столь же явно испорчены.
И. Желал бы я слышать яснее, как древние учителя Церкви произносили догмат о происхождении Святого Духа. Нет ли о сем таких свидетельств, которые бы не были подвержены спорам?
У. В сочинениях одного блаженного Августина Адам Зерникав и Феофан Прокопович нашли более пятидесяти мест, в которых догмат о происхождении Святого Духа произносится так, как доныне произносит оный Восточная Церковь. В числе их есть такие, о неповрежденности которых никто не сомневается. Таково, например, следующее место из книги "Contra sermonem arianum ["Против арианской проповеди"], гл. 23. "Да не возомнят, будто, чрез некие степени, есть от Него (то есть, от Сына) Дух Святой, подобно как Сам (Сын) есть от Отца: напротив, оба от Отца, Тот рождается. Сей исходит; которые два действия в высоте оного Естества (Божия) различить, конечно, трудно".
Из множества других подобных свидетельств, встречающихся у восточных и западных писателей, я представлю тебе свидетельство самого Папы Дамаза и целого Римского собора, о подлинности которого нельзя сомневаться потому, что согласно написали о том Августин (Sermo 129, De tempore) и Феодорит (Historia Ecclesiastica, кн. V, с.11), один в Африке, а другой в Азии; один на латинском, а другой на греческом языке, почти в одно время, но, верно, не слыхав друг о друге. Дамаз на Римском соборе, с согласия многих епископов, издал исповедание веры, в котором, как я сказал, Августин и Феодорит читают следующие слова: "Аще кто не речет, яко Дух Святый от Отца есть истинно и собственно, яко же и Сын от сущности Божией и Бог, Божие Слово: анафема да будет".
* * *
И. Я имею предложить тебе отрывок из книги: "Главнейшие наставления в форме катехизиса", изданной по указанию Шарля-Иоахима Кольбера, епископа Монпелье. Вот он в переводе: "Нетрудно доказать, что те из греков, которые отделились от Церкви Римской, отделились чрез сие от истинной Церкви Иисуса Христа. Дабы в сем убедить всякого благонамеренного человека, надобно только взять в рассмотрение ту и другую Церковь, как они были во времена своего соединения. То достоверно, что тогда греки признавали папу главою Церкви. Сие доказывается семью первыми Вселенскими (Generaux) соборами, которые держаны были на Востоке и на которых первенство папы законно было признано. Сам Фотий, который посеял первые семена разделения, в сем не прекословил. На Вселенских (Generaux) соборах Лионском и Флорентийском, на которых рассуждаемо было о воссоединении двух Церквей, сия истина также была признана греками. Церковь Константинопольская никогда не требовала себе более того, чтобы ей быть вторым Римом и по нем иметь первое место. Достоверно также, что Церковь Константинопольская получила второе место уже на четвертом или не ранее как на втором Вселенском соборе, что сделалось не без сопротивления. Итак, тогда справедливо можно было сказать, что папа был видимой главою Церкви, и Рим был средоточием единства, как говорит Ириней, епископ Лионский, родом грек, живший во втором веке. Если Церковь, признававшая папу за видимую главу, была безпрекословно истинной Церковью в течение восьми первых веков, то будет она таковою и всегда, ибо в сем пункте никогда не может приключиться в Церкви изменения. Следовательно, отделяться от Церкви, признававшей папу главою, значит отделяться от истинной Церкви Иисуса Христа, значит быть раскольником. Следовательно, Восточные, отделившиеся от оной, суть раскольники".
У. Не хочешь ли ты, чтобы я разобрал с тобой сие доказательство?
И. Точно так.
У. Будем же рассматривать оное по частям, держась для ясности того самого порядка, в котором изложил свои мысли сочинитель.
"Нетрудно доказать, что те из греков, которые отделились от Церкви Римской, отделились чрез сие от истинной Церкви Иисуса Христа.
Дабы в сем убедить всякого благонамеренного человека, надобно только взять в рассмотрение ту и другую Церковь, как они были во времена своего соединения".
Как ты думаешь, кого разумеет писатель под сими словами: "те из греков, которые отделились от Церкви Римской"?
И. Без сомнения, Восточную Церковь.
У. Итак, он предполагает, что Восточная Церковь "отделилась от Церкви Римской"?
И. А ты разве сомневаешься в сем?
У. Не сомневаюсь, а совершенно уверен, что предположение сие неправильно.
И. Не понимаю.
У. Я изъясню тебе сие примером. Когда по смерти Соломона из одного народа Божия сделалось два царства: Иудейское и Израильское, тогда, скажи мне, Иудейское ли отделилось от Израильского, или наоборот?
И. Вижу, что здесь правильнее будет сказать, царство Израильское отделилось от Иудейского.
У. Почему сие правильнее?
И. Потому, что царство Иудейское осталось таким, каково было прежде, а царство Израильское основало себе новое правительство, нарушив признанное всеми коленами народа Божия право наследственного правления.
У. Приложим сей пример к настоящему делу. Французский наставник говорит, что Церковь Восточная отделилась от Церкви Римской. Но дабы иметь право так говорить, надлежало бы прежде доказать, что Римская Церковь осталась по разделении такою же, какова была прежде, и что, напротив, Церковь Восточная нарушила какой-либо великий закон, неразлучный с единством Церкви. А как он сего еще не сделал, то сим и допустил в самых первых выражениях своего доказательства подлог, выставляя за верное то, что надлежало доказывать. Скажу более: он показал истину совсем в превратном виде.
И. Ты думаешь, что справедливее было бы сказать: Римская Церковь отделилась от Восточной?
У. Да. И теперь скажу и я словами французского наставника: "Дабы в сем убедить всякого благонамеренного человека, надобно только взять в рассмотрение ту и другую Церковь, как они были во времена своего соединения". Рассматривая и ту, и другую Церковь во времена их соединения, или, что то же, рассматривая Вселенскую Церковь первых восьми веков христианства, нахожу я принятый ею для охранения своего единства и чистоты следующий закон: "Общее вероисповедание и постановление Вселенской Церкви определяется из слова Божия общим согласием Вселенской Церкви чрез посредство ее учителей: частные церкви могут делать токмо частные для себя установления, относящиеся до благочиния церковного, а не касающиеся основания христианства".
И. Где ты нашел сей закон?
У. На нем основаны все Вселенские соборы вместе. Их не было бы, если бы его не было.
![страницы А.Лебедева [pagez.ru]](../img/logo.gif){kind=logo}