![страницы А.Лебедева [pagez.ru]](../img/logo.gif){kind=logo}
| |
| Начало: Тексты, справочники и документы | |
Символические действия, употребляющиеся при повседневном богослужении и смысл их
Для христианина важно не только участвовать в богослужении, но и понимать его, усвоить его себе сознательно. Все христиане призываются научать и вразумлять друг друга псалмами, славословиями и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах своих Господу (Кол. 3, 16). Было бы недостойно не только христианина, но и просто человека как разумного существа, если бы он, присутствуя при своем истинном и несравненном богослужении, не понимал языка Церкви, не уяснял себе смысла ее уставных чтений и песнопений и не разумел тех символических священнодействий, которые постоянно совершаются пред его глазами. Ни внимания, ни интереса, ни теплоты чувства, ни благоговения, ни веры, безусловно необходимой для восприятия благодати Божией, подающейся здесь в таинствах и молитвах, в таком случае не было бы.
В настоящей брошюре мы постараемся объяснить священнодействия (символические), употребляющиеся при совершении богослужения в нашей Православной Церкви, а также при совершении святых таинств и важнейших треб.
Скажем, прежде всего, о значении употребления светильников при богослужении.
Употребление светильников при богослужении прежде всего было вызвано необходимостью, так как в первые времена христианства христиане из страха нападения гонителей совершали свое богослужение большею частью в ночное время. Но несомненно, что употребление светильников и тогда уже не считалось только делом необходимости, а имело и символическое значение. Указание на это можно найти в книге Деяний апостольских (20, 8), где говорится, что в горнице, вмещавшей в себе собравшихся для отправления богослужения в день воскресный, было зажжено много светильников, - замечание, указывающее на то, что этих последних было более, чем сколько нужно было для одного освещения. В особенности же символическое значение употребления светильников при богослужении открывается в том, что они с самых первых времен христианства употреблялись не только при вечернем и ночном, но даже и при дневном богослужении, как это видно из свидетельства Павлина, епископа Ноланского (IV и начала V вв.). По его словам, светлые алтари и при вечернем и при дневном богослужении были уставлены стоящими близко друг к другу светильниками. На упрек еретика Вигилянция христианам в том, что они сжигают целую массу свеч и днем в храмах, блаженный Иероним говорил, что христиане в этом случае поступают не бессмысленно: светильники употребляются ими при богослужении, особенно при чтении Евангелия, как символ радости. Свечи употреблялись при крещении, когда крещаемый, а иногда восприемники и присутствовавшие при крещении, держали в руках горящие свечи, возжигались при погребении, ставились при гробах и пред изображениями или останками мучеников. Были в употреблении и так называемые неугасаемые светильники. Такое многообразное и весьма распространенное употребление светильников при богослужении заставляет нас вглядеться попристальнее в смысл их употребления и отыскать наиболее соответствующее им значение.
Свет, с одной стороны, представляет пред нами мир со всеми его неисчислимыми достоинствами, с другой - предохраняет нас от опасности натолкнуться на что-нибудь, заблудиться, повредить свое тело. Такое значение света для мира физического может быть уподоблено значению Иисуса Христа для мира духовно-нравственного.
Христос в том отношении, чем Он был и есть для мира, называется в Евангелии Светом мира, Светом в просвещении языков, истинным Светом, просвещающим всякого человека, и т.д. Кто следует Ему, - говорится в Евангелии, - тот не будет ходить во тьме (заблуждений и пороков), но будет иметь свет жизни, потому что в Нем заключается жизнь, и жизнь эта свет для людей. Наименование Христа Светом вполне прилично Ему и потому, что в Нем одном заключается истина, руководствующая человека ко спасению, способствующая ему стать на стезю правды и неуклонно идти по ней, подобно тому, как свет видимый не позволяет путнику сбиться с прямого пути.
Эта-то высокая мысль об истине, заключающейся во Христе, которая просвещает существо и жизнь человека, находит приличное изображение в горящих при богослужении светильниках.
Свет, разливаемый ими, служит для нас символом великого Света миру - Иисуса Христа - и должен напоминать нам, что Он ради освобождения нас от власти тьмы предал Себя на смерть и этим самопожертвованием ввел существо человеческое в область света, что мы, следовательно, сделались последователями религии света. Далее, свет этот напоминает нам, чтобы мы твердо стояли в вере во Христа, были верными учениками Света и стремились к тому, чтобы свет веры всегда исполнял и просвещал наш дух.
Но горящее пламя не только светит, но и согревает нас, почему и может обозначать любовь Христа к человечеству и служить напоминанием того, чтобы и мы, со своей стороны, питали любовь к свету истины, которая (любовь) согревает нашу душу, возбуждали в себе благоговение, которое, подобно огню, возвышающемуся к небу, возводит наши мысли к престолу Всевышнего.
А когда человек находится в жару благоговения, чувствует себя в области света, то у него радостно и светло на душе, почему светильники при богослужении могут означать и радость благоговейно настроенного христианина, как объясняет блаженный Иероним. Вообще храмовое освещение особенно способствует возбуждению в предстоящих торжественного, молитвенного настроения духа. И при обыкновенном мирском празднестве мы ощущаем себя хорошо настроенными тогда, когда оно происходит при ярком солнечном освещении; храмовое же освещение сообщает нам еще более радости - радости духовной, и мы чувствуем себя более способными к молитве к Отцу светов, когда предстоим алтарю, как бы небу, усеянному звездами.
Известно, что священник во время богослужения во храме нередко благословляет предстоящих и молящихся; равно как преподает он свое благословение и вне храма тому, кто желает, кто к нему приходит, или к кому он сам приходит. Откуда же у нас такой обряд благословения, и что значит это благословение иерейское?
Нужно заметить, что некоторые обряды богослужения христианского восходят по своему началу еще ко временам ветхозаветным. К числу таких обрядов принадлежит и обряд благословения иерейского. Сам Господь чрез Моисея повелел Аарону первосвященнику и сыновьям его священникам благословлять народ, причем указал для этого особенные изречения: так благословляйте сынов Израилевых, говоря им: да благословит тебя Господь и сохранит тебя! да призрит на тебя Господь светлым лицем Своим и помилует тебя! да обратит Господь лице Свое на тебя и даст тебе мир! (Чис. 6, 22-26) - вот каково повеление Божие.
Что касается силы священнического благословения, то ее указал и о ней свидетельствовал Сам Господь. Облекая священников властью благословлять народ, Он присовокупляет: так пусть призывают имя Мое на сынов Израилевых, и Я благословлю их (Чис. 6, 27); следовательно, иереи чрез свое благословение преподавали достойным благословение Божие.
Это ветхозаветное благословение для нас, сынов Церкви новозаветной, получило силу и значение с того времени, когда Сам Спаситель наш, Господь Иисус Христос, на горе Елеонской, в день вознесения Своего на небо, воздвиг руки Свои и благословил учеников (Лк. 24, 50). Подражая Пастыреначальнику своему, и пастыри христианские начали воздвигать руки свои, преподавать благословение людям и благословением освящать вещи. А так как пастыри действуют властью и именем Иисуса Христа, то они стали слагать персты для благословения так, чтобы в самом сложении их изображалось имя Иисуса Христа; стали, по подобию ветхозаветных священников, возлагать имя Господне на сынов нового Израиля и благословлять народ Господень именем Его (Сир. 45, 19); именно: как в ветхозаветном благословении сложением перстов священнических изображалось имя Иеговы (Господа), так и новозаветные священники стали указательный перст протягивать и при нем большой средний сгибать, чрез что первым изображается буква I, а вторым буква С, и таким образом начертывалось имя Иисус под титлом IС, большой же перст стали класть поперек меньшего среднего, чрез что изображается буква X, а последний малый сгибать, чем означается буква С, и так происходит Христос под титлом XС. У нас, православных, во всем напоминается святое и спасительное имя Иисуса Христа. Священники же католические и пасторы лютеранские продолжают слагать персты при благословении по примеру ветхозаветному.
Сложенную именословно руку православный священник возвышает горе, и достойно примечания - не просто возвышает горе по подобию ветхозаветных священников, но с начертанием креста. Почему? - Понятно почему: вся сила благословения и освящения преподается нам крестом, ибо крестом Иисус Христос совершил спасение наше, чрез крест и крестную смерть Господа Иисуса мы стали достойны благодатных благословений, а любовь Божия, распятая на кресте, со креста и подает их нам.
Крестное знамение есть такой знак, которым верующие во Христа, избранные Божий, отличаются от неверующих - от нехристиан.
Это знамение есть знамение нашего искупления, без которого мы не можем получить спасения. Поэтому-то, когда новорожденное дитя приносится в церковь, священник "знаменует его чело, уста и перси", говоря: "Да знаменуется крест единородного Сына Божия в сердце и помышлениях его (или ее)". С этого времени знамение это неизгладимо и самым внутренним образом связано с новопросвещенным христианином, начертано на нем, так сказать, пламенем божественной любви. Юный христианин получает знак того, что он раб Христов, крест на челе его служит отличительным знаком его христианского звания. Как ангел-истребитель в Египте проходил мимо тех дверей израильтян, на которых сделан был знак кровью пасхального агнца, так и те остаются пощаженными от ангела гнева Божия, на челе коих есть знамение истинного Агнца Божия, Который искупил нас кровью Своею, и кои никогда не оставляют этого знамения креста. Крестное знамение есть знамение нашего спасения. По учению св. Кирилла Иерусалимского, "крестное знамение есть великое предохранение, данное бедным в дар и слабым без труда; это - благодать Божия, знамение для верных и страх для злых духов". Знаменуя себя крестом, мы предаем себя водительству Господа нашего и ограждаем себя щитом от козней, враждебных нам. "Крестное знамение, - говорит св. Иоанн Златоуст, - и в древнее и в нынешние времена отнимало силу вредных веществ, делало недействительными яды и врачевало смертоносные угрызения зверей".
Обратимся к священной истории. Народ израильский некогда воевал с амаликитянами. Моисей, предводитель его, молился во время сражения и в молитвенном излиянии своего сердца пред Богом простирал руки к небу. Пока руки его оставались простертыми, победа была на стороне израильтян; когда же он, от усталости, опускал руки, преимущество было на стороне врагов. Поэтому подошли к нему два мужа и поддерживали его руки. Объяснение этого ветхозаветного события дает нам св. Киприан, говоря, что израильтяне побеждали, потому что простертие рук служило образом креста. Таким образом, значит, крест производил спасительное действие задолго до того, когда на нем совершилось искупление мира. Поэтому и мы во время молитвы делаем крестное знамение, надеясь на получение просимого. Крестное знамение освящает все наши действия, выделяет их из ряда обыкновенных и безразличных и ставит их на высоту дел богоугодных. Поэтому нужно сколько возможно чаще и внимательнее употреблять крестное знамение в опасностях, в искушениях, в горе и радости, в труде и молитве.
Сила и действенность крестного знамения видна, далее, и из того, что Православная Церковь употребляет его при всех своих богослужениях и таинствах. Крестным знамением христианин в таинстве крещения вводится и принимается в Церковь; в таинстве миропомазания он получает благодать, возращающую и укрепляющую в вере и в духовной жизни; получает оставление грехов в таинстве покаяния; с употреблением крестного знамения преподаются ему и все другие таинства. Крестным знамением освящается вода, которою окропляются верующие и их жилища; посредством его все другие вещи изымаются из обыкновенного употребления; с ним, наконец, в руках христианин провожается до могилы. Везде, куда ни посмотрим, мы встречаем в христианстве знамение святого креста.
Крестное знамение есть знамение победы. История повествует нам о следующем чудесном событии. Когда император Константин воевал с Максентием, сыном императора Максимиана, то около полудня, идя во главе своего войска, заметил на ясном небе блестящий крест, в середине коего светлыми буквами написаны были слова: "Сим победишь". Все войско видело это чудо; но никто так глубоко не был поражен им, как сам Константин, и он целый день провел в размышлении о значении этого знамения. В следующую ночь во время сна явился ему Сам Господь Иисус Христос с тем же знамением и повелел ему сделать себе военное знамя по этому образцу и носить его в сражениях, как защиту от врагов. На другой день утром император позвал мастера и повелел ему сделать знамя по видимому образу. Ободренный этим видением, Константин не медлил более, но дал врагам сражение, в котором Максентий был побежден и в бегстве упал в реку Тибр и утонул. Как здесь, так часто и в других случаях, крест содействовал победе, особенно духовной. Крестом святые побеждали свою плоть и мир; крестом совершали они чудеса. Вот несколько примеров этого. Св. епископ Юлиан нажил себе много врагов в лице ревнителей идолопоклонства, которым не нравилась христианская жизнь, благочестие и христианская ревность архипастыря, и вот они, задумав изжить Юлиана, чрез подкупленного раба поднесли ему в чаше отравленное ядом питье. Святитель знал о заговоре, знал и заговорщиков; поставив пред собой чашу, он велел позвать к себе всех граждан, участвовавших в злом умысле. Когда они пришли, праведник сказал: "Если хотите смиренного Юлиана умертвить ядом, то пред вами пью чашу эту". Тогда он трижды перекрестил чашу, сказав: "Во имя Отца и Сына и Святаго Духа", - затем выпил яд и остался невредим. Пораженные ужасом, злодеи припали к стопам Юлиана и умоляли, чтобы он простил их. А вот пример из жизни нашего русского патриарха - святителя Гермогена. Один из польских вельмож в смутное время самозванщины напал с кинжалом на Гермогена; но лишь только святитель оградил его знамением креста со словами: "Буди на тебе сила крестная", как кинжал выпал из рук злодея, и он уже не смел более прикоснуться к человеку Божию.
Во время молитвы, как домашней, так и церковной, мы осеняем себя крестным знамением, а вслед затем склоняем свою главу; это делаем мы в знак нашего смирения и благоговения к тому высочайшему Существу, Которому мы молимся. Само собою понятно, что наши поклонения главы и восклонения, совершаемые вслед за осенением себя крестным знамением во время молитвы, должны быть неторопливыми, неспешными, благоговейными. При глубоком сокрушении о грехах, особенно во дни Великого Поста и говения, наши поклонения или поклоны при молитве должны быть, как и бывают, великими, земными.
Далее, мы преклоняем и должны преклонять свои головы не только вслед за осенением себя крестным знамением во время молитвы, но и при богослужебных действиях, чтениях и возгласах. Так, когда священник или диакон совершает каждение пред стоящими в храме и в то же время воздает им братское поклонение, тогда и стоящие во храме обязаны (нравственно) отвечать на его поклонение поклонением же. Или, когда священнослужитель благословляет присутствующих во храме, осеняет их крестным знамением, говоря "Мир всем!", и в то же время сам кланяется им, или когда священник к концу службы церковной, на так называемых отпустах, обратясь лицом к предстоящим во храме, преподает всем благословение и благожелания, осеняет их крестным знамением и сам кланяется всем, тогда надлежит непременный нравственный долг и присутствующим во храме отвечать священнослужителю также поклонением главы, в знак благодарности к нему. Если вне богослужебных собраний во всяком хорошем обществе считается неприличным и предосудительным не поблагодарить благожелателя за его доброе слово, не ответить на поклон кого-либо поклоном, то тем более невнимательность к священнослужителю и неблагоприличие не должны иметь места в нашем церковном высоконравственном обществе.
Бывают и другие случаи на службах церковных, когда стоящие во храме должны преклонять свои главы не только по чувству приличия, но и из благоговения. Так, во время чтения Евангелия и благовременно и благоприлично наклонять главы, из благоговения к святости Евангельского учения. Во время перенесения Даров с жертвенника на престол, в промежутке пения так называемой Херувимской песни, когда священнослужители молят Господа о том, чтобы Он помянул всех во царствии Своем, стоящие во храме также должны преклонять свои главы. Явление народу Даров, хотя еще и не освященных, и моление при них, обращенное к народу и о народе, весьма естественно должны вызывать у присутствующих в храме благоговейное преклонение глав, в сопровождении с крестным осенением, которое должно быть обязательным в отношении к Дарам уже освященным, когда они являются присутствующим в храме при конце литургии, при произнесении слов обетования Спасителя пребывать с верующими "Всегда, ныне и присно и во веки веков". Но всеми ли у нас выполняется это святое правило?..
Во время церковных служб верующие неоднократно приглашаются священнослужителем главы преклонить. "Главы ваши Господеви преклоните!" или: "Главы наши Господеви преклоним!" - возглашает диакон, лик продолжает его призыв - "Тебе, Господи!" А священник в то же время молит Господа, чтобы Он милостиво призрел на преклонивших главы свои в знак благоговейной и смиренной покорности Ему. А между тем многие ли в это время преклоняют главы?
Высшая степень смирения, покаяния, благоговения и преданности Богу выражается в падении ниц.
Оно было употребляемо еще в Ветхом Завете. Так, Авраам, когда услышал обетование Божие вступить с ним в завет, то в чувстве благоговения и в смиренном сознании своего недостоинства пал на лице свое (Быт. 17, 3). Моисей и Аарон пали на лица свои, - умоляя Господа пощадить и помиловать разгневавших Его сынов Израиля (Чис. 16, 22).
Сам Господь наш Иисус Христос пал на лице Свое, молился (Мф. 26, 39) в саду Гефсиманском, в знак глубочайшего смирения и преданности Отцу Небесному, по воле Которого Он страдал за нас. В древности христиане имели обычай повергаться на землю во время покаяния, а иногда во время бедствий. Так, во время гонений, так называемые "падшие", т.е. отрекшиеся от веры по страху мучений, когда раскаивались в своем падении и желали возвратиться к Церкви, то начинали свое покаяние тем, что лежали на церковной паперти распростершись, прося входящих в храм помолиться за них, и умоляли, чтобы их допустили к общественному покаянию. Падение ниц как видимый молитвенный знак весьма угодно Богу и весьма благопотребно для христиан, особенно во время покаяния, во время усердной молитвы об отвращении бедствий, ибо оно лучше всего свидетельствует о нашем сокрушении о грехах, о нашем смирении пред Богом и нашем благоговении ко всему святому и божественному.
Теперь объясним, почему христиане во время молитвы обращаются на восток, для чего и храмы устрояются алтарем на восток.
Этот святой обычай св. Василий Великий относит к числу преданных апостолами. Писатель II века Тертуллиан свидетельствует, что в его время язычники, не раз бывшие свидетелями поклонения христиан на восток, имели подозрение, будто они чтут восходящее солнце. Из многих предположений, которые высказывались для объяснения этого древнейшего обыкновения христиан, вероятнейшим представляется то, по которому восток, или место восходящего солнца, признается образом Христа, духовного просветителя, Востока с высоты (Лк. 1, 78), в противоположность западу, как образу темного царства сатаны. "Как естественный образ дня, - говорит Климент Александрийский, - есть восток, откуда возсиявает из тьмы свет, так для блуждающих в неведении воссиял день познания истины, как воссиявает солнце, по этой причине и молитвы творятся на восток". Таким образом, обращением к востоку молящиеся выражают свой союз со Христом и Его царством и освобождение от темного владычества греха и диавола. На этом основании и крещаемые, когда над ними совершается обряд отрицания сатаны и всех дел его, стоят лицом к западу, когда же произносят обет сочетания со Христом и веры в Него, то обращаются к востоку.
Известно также, что христиане на молитве обнажают голову. Иудеи, мусульмане и язычники, в знак смирения и для выражения своего недостоинства пред Богом, молятся с покрытою головою. Но христиане, в знак своего благоговения пред Богом, даже при одном произнесении имени Божия обнажают свою голову, - в знак своей зависимости от Бога. Св. апостол Павел писал, чтобы мужчина, стоя на молитве, не покрывал своей головы, потому что он есть образ Божий и слава Божия, а женщина, напротив, чтобы имела во время молитвы на голове своей покрывало, в знак своей зависимости от мужа и особенно в знак скромности и целомудрия (1 Кор. 11, 4-16). В Православной Церкви даже такие лица, которые по своему званию или в виде отличия покрывают свою голову во время богослужения, обнажают ее при важнейших молитвословиях, песнопениях, чтениях и священнодействиях. Обнажением главы выражается наше смирение и благоговение пред Богом, подобно тому, как и стояние при богослужении есть знак нашего благоговения пред Богом. Если слуга, в знак почтения к господину, стоит пред ним, а не сидит, то тем более долг благоговения к Господу неба и земли требует от нас, как от рабов Его, чтобы мы стояли при молитвенном служении Ему. Если небесные силы со страхом и трепетом предстоят престолу Божию, мы ли дерзнем поступать иначе? Впрочем, Святая Церковь не почитает грехом, если кто, по немощи или болезни, не может стоять во время богослужения, а молится или слушает чтения и поучения сидя.
Между многими знаками почтения, воздаваемыми иконам, существует обычай целовать их.
Целуя иконы, мы тем самым свидетельствуем наше Православие. "Мы, - писал некогда защитник иконопочитания св. Герман, - изображаем Сына Божия в доказательство, что Он принял естество наше не мнимым образом. С этою мыслию лобызаем икону Его, воспоминая воплощение Его". Но так как чествование, воздаваемое иконе, возводится к лицу, изображенному на ней, то, целуя ее, мы прикасаемся мысленно к тому самому лицу. Тогда душа верующая, воображая величие напоминаемого иконою лица, наполняется радостью и страхом: "страхом, - как изъяснено это в одной церковной песне, - греха ради; радостью - спасения ради" (Стих. на Воздв.). Действительно, представляя, как неизмеримо далеко небесное от земного и святое от греховного, мы при помощи этого противоположения легко можем перейти к живому сознанию своего недостоинства, когда прикладываемся к чудотворной иконе, и, целуя святыню, не оставляем надежды, что ее благодатная сила очистит терние наших страстей, подобно как горящий уголь, коснувшись уст Исайи, уничтожил нечистоту, которую ощущала и которою смущалась душа пророка. Очистительная и целебная сила икон засвидетельствована чудесами. Как одно прикосновение к Спасителю избавляло от несчастий и страданий, как платки и опоясания, принадлежавшие апостолу Павлу, когда прикасались к ним больные, прекращали болезни (Деян. 19, 12), так и от чудотворных икон многие верующие получили дивную помощь, и именно в то мгновение, когда после одушевленной молитвы с благоговением лобызали святыню.
Во время службы Божией нередко бывает каждение фимиамом. Выясним знаменование этого обычая.
Каждение в христианской церкви имеет очень разнообразные значения, соответственно тому, когда и при каких богослужебных чинах оно совершается. Так например, на проскомидии, во время литургии, оно совершается в воспоминание событий рождения и погребения Господа Иисуса Христа. Совершаемое на литургии во время апостольского чтения, оно знаменует благодатную силу апостольской проповеди, по слову апостола: Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих (2 Кор. 2, 15). Совершаемое в начале всенощной, оно знаменует увеселявшую сердца наших прародителей благодать Божию, под осенением которой они жили в раю и блаженствовали. Совершаемое при погребении, оно знаменует благочестивую и православную жизнь почившего, который свою душу, яко кадило, предаде Богу и т.д. Словом, смысл каждения очень разнообразится в частностях, соответственно тому, когда оно совершается.
Но все эти частности отнюдь не исключают основного, общего значения каждения: когда окаждается храм Божий или предметы священного почитания христиан (например, святые иконы, мощи, престол и т.д.), то этим вообще знаменуется благоговейное, духовное чествование христианами Господа славы и Его прославленных святых, равно как и приятие ими наших усердных молитв (фимиам), а когда окаждаются христиане, то - в ознаменование освящения их благодатью Божией и вместе для возбуждения в них особенного молитвенного настроения, в показание того, что все их мысли и чувствования должны быть обращены горе, к небу, к престолу Божию. В силу всего этого, с одной стороны, каждение совершается в более или менее торжественные и важнейшие минуты богослужения, требующие особенного молитвенного расположения духа, а с другой стороны, христиане обязаны смиренно склонять свою голову перед окаждающим их священнослужителем, выражая тем смиренную готовность к приятию освящающей благодати Божией и свое послушание призыву их к особенному молитвенному расположению. Из всего этого явствует, что горящий фимиам употребляется при богослужении как символ благодати Божией и споспешествуемого ею молитвенного настроения христианина, горящего любовью к Богу, исполненного духовной радости и преданности Богу; это видно и из молитвы, сопровождающей возношение фимиама: "Кадило Тебе приносим, Христе Боже наш, в воню благоухания духовнаго: еже прием в пренебесный Твой жертвенник, возниспосли нам благодать Пресвятаго Твоего Духа". А потому частое каждение фимиама бывает во время литургии и других церковных служб, особенно во дни великих праздников, чтобы мы, обоняя беспрестанно это священное благовоние, живее ощущали в душах наших сладость и веселие, проистекающее из благодатных действий Духа Божия, и, насыщаясь этих бессмертных воней, самих бы себя творили благоуханием Богу чрез принесение Ему душ наших в жертву усердными молитвами. В таком случае благоухающее кадило в руке священнодействующего есть образ истинного христианина. И христианин, под мудрым водительством опытной и благодатной руки своей матери-Церкви, соделывает себя благоуханием Христовым Господу (2 Кор. 2, 15). Как ладан только тогда становится фимиамом или особенно приятным благовонием, только тогда поднимается горе в новом, тончайшем и благороднейшем виде, когда под действием огня в руке священнодействующего сгорает, уничтожается и теряет свои свойства твердости, грубости, так и христианин становится тогда угодным Господу, только тогда приемлется небом, только тогда досязает самого престола Господа славы, когда под действием огня благодати Божией, подаваемой в святых таинствах, очищается от всякой греховной нечистоты, когда сожигает и истребляет свою злую, упорную волю на алтаре любви к Господу. Тогда христианин обновляется духовно, а свою душу и тело, словом, всего себя, приносит в жертву Господу - живую, благо-угодную и чистую для жизни чистой, святой. Тогда-то и молитвенное возношение души христианина бывает особенно богоугодным, является истинным чествованием имени Божия, становится воистину чистым и благоухающим фимиамом, но гораздо более совершеннейшим и драгоценным.
Открытие и закрытие царских ворот и завесы
Теперь скажем о том, какой смысл имеет открытие и закрытие завесы на царских вратах, а также открытие и закрытие царских врат.
Открытие завесы во время богослужения знаменует открытие миру тайны спасения, которая от века была сокровенна (Кол. 1, 26) и явилась людям при воплощении Сына Божия, открывшего нам вход в Царство Небесное. Св. Иоанн Златоуст говорит: "Когда видишь отъемлемые завесы, висящие во вратах алтаря, тогда помышляй, что разверзаются горния небеса и снисходят ангелы".
Соответственно своему значению, завеса открывается на тех службах, в которых наиболее раскрывается домостроительство спасения рода человеческого и в которых подается наибольшая надежда получить Царствие Небесное, именно на службах торжественных, радостных. Таковы службы: вечерня, утреня, литургия, часы, на которых читается Евангелие, повечерие, когда им начинается всенощное бдение, молебные пения, так как и они по своему составу подобны утрене и на них читается Евангелие, и др. Но на службах, изображающих наше греховное состояние и гнев Божий за наши прегрешения, на службах покаянных, печальных, завеса не открывается. Так, не открывается она на тех службах, которые устав предписывает совершать в притворе, именно: на часах (если на них не читается Евангелие), на малой вечерне, на повечерии и полунощнице.
Перейдем теперь к открытию и закрытию царских врат. Алтарь, как место особенно священное сравнительно с другими частями храма, доступное только для священнослужителей, отделяется от остальной части храма преградою, называемою иконостасом.
В этой преграде находятся двери; одни из них называются средними, другие южными, а третьи северными. Средние врата, прямо от престола ведущие во храм, называемые царскими вратами или святыми дверьми, особенно важны. Они называются царскими потому, что чрез них во Святых Дарах проходит Царь славы и Господь господствующих; называются святыми, потому что чрез них проносятся Святые Дары и чрез них позволено ходить только лицам освященным. За царскими вратами в алтаре находится завеса, передвигающаяся посредством шнуров с одной стороны на другую. Мы сказали о знаменовании открытия и закрытия завесы. Отверстие же и затворение царских врат имеет такое же значение, как открытие и закрытие завесы. Царские врата отворяются на богослужении для входов и выходов священнослужителей с кадильницею, с Евангелием, Святым Крестом и со Святыми Дарами, а также и без них, при торжественных выходах священнослужителей для совершения служб церковных и некоторых молитвословий.
Входы и выходы священнослужителей при богослужении имеют особые знаменования, и открытие царских врат при них означает иногда путь Христов, иногда открытие райских дверей, иногда вход в Царство Небесное.
Царские врата отворяются в начале всенощного бдения, и священник, вышедши чрез них, совершает каждение всего храма при пении псалма "Благослови, душе моя, Господа". Открытие царских врат в это время знаменует блаженное состояние прародителей в раю до грехопадения. После каждения и по окончании пения псалма царские врата затворяются, изображая тем, что чрез преступление Адама райские двери затворились для греховного человека.
На вечерне царские врата открываются для входа священнослужителей с кадильницею (а иногда с Евангелием, когда читается Евангелие). Иерей, совершающий вход в алтарь, изображает собою Спасителя, пришедшего на землю "с небесных кругов" для нашего спасения и опять восшедшего на небо и возведшего нас с Собою. Диакон, предшествующий священнику при входе, изображает Предтечу Христова.
Отверзаются царские врата на всенощном бдении для выхода на литию и благословение хлебов, а после этого затворяются.
На вечерне великой иерей говорит отпуст при отверстых царских вратах.
На утрене царские врата открываются пред пением полиелея и для чтения Евангелия.
На литургии отверзаются царские врата для входов малого и великого.
Таинственный смысл особенностей богослужений некоторых праздничных дней:
Значение ваий и зажженых свечей в праздник Входа Господня в Иерусалим
Скажем теперь о тех, полных глубокого, таинственного смысла особенностях, которыми сопровождается богослужение некоторых праздничных дней.
Воспоминая торжественный царский вход Господа нашего Иисуса Христа в Иерусалим, Святая Церковь воспевает: Бог Господь и явися нам: составите праздник и веселящеся приидите, возвеличим Христа, с вайями и ветвъми, песнъми зовуще: благословен грядый во имя Господа Спаса нашего, и на утреннем богослужении вручает своим чадам зеленеющие древесные ветви, которые обыкновенно украшаются зажженными свечами. Такими ветвями, вследствие того, что неделя ваий бывает раннею весной, у нас обыкновенно служит верба, как начинающая зеленеть ранее других древесных растений. Перед каноном, на утрене, во время чтения псалма "Помилуй мя, Боже", священник совершает освящение вербы: трижды кадит кругом приготовленных ветвей вербы, читает составленную на этот случай молитву, окропляет вербу святой водою, и потом раздает ветви молящимся, которые должны тихо и с благоговением подходить к священнику для принятия их. С этими ветвями, украшенными восковыми свечами, верующие и стоят в храме до окончания богослужения.
Этот церковный обряд имеет глубокий внутренний смысл. В древности у евреев был обычай, по которому вождей, одержавших победу над врагами, прославляли, между прочим, тем, что встречали и провожали их с древесными, постоянно цветущими, ветвями. И Господа нашего Иисуса Христа после воскрешения Лазаря народ провожал от горы Елеонской в Иерусалим с зелеными пальмовыми ветвями как царя-победителя смерти. Подобно этому и мы в праздник Входа Господня в Иерусалим прославляем Господа как победителя смерти. Зеленеющие ветви вербы, по изъяснению Церкви, служат знамениями победы над смертью и воскресения Иисуса Христа и нашего общего воскресения. Общее воскресение, - воспевает Святая Церковь в тропаре праздника, - прежде Твоея страсти уверяя, из мертвых воздвшл ecu Лазаря, Христе Боже. Темже и мы, яко отроцы, победы знамения косяще, Тебе Победителю смерти вопием: осанна в вышних, благословен грядый во имя Господне. Таким образом, зеленеющими вайями в праздник Входа Господня в Иерусалим мы прославляем Господа как победителя смерти и воспоминаем наше будущее воскресение.
И сами эти начинающие зеленеть ветви являются нам живым напоминанием и образом нашего воскресения. Зимою они были как бы мертвы, без жизни; смотря на них, кажется, трудно и вообразить, чтобы это безжизненное дерево могло опять ожить, зазеленеть и, однако же, всегда так бывает, и с наступлением весны дерево снова оживает, ветви снова зеленеют. И мы умрем, и для нас наступит смерть, эта суровая зима, но придет и наша весна всеобщего воскресения, и мы опять оживем, и наше тело, истлевшее в земле, опять соединится с душою. Смотря на мертвецов, опуская тела их в могилу, трудно и представить себе, чтобы истлевшее их тело когда-либо ожило и восстало, и, однако же, так будет: Бог тленное облечет в нетление и мертвое соделает бессмертным. Так начинающие зеленеть ветви вербы напоминают нам о нашем будущем воскресении.
В то же время верба означает крест, которым Господь попрал смерть и даровал верующим жизнь вечную, почему Церковь в Неделю ваий и возглашает: "Днесь благодать Святаго Духа нас собра, и вси вземше Крест Твой глаголем: благословен грядый во имя Господне, осанна в вышних". И мы для того, чтобы после всеобщего воскресения встретить в Господе Царя кроткого, милующего и спасающего, должны в своей земной жизни подъять на себя Крест Господень, сораспяться Христу и распять на этом спасительном Кресте все свои греховные наклонности, себялюбивые стремления и чувственные вожделения, должны совершать путь жизни не во имя благ земных и чувственных удовольствий, а во имя Господне, во имя заповеданных Господом добродетелей и будущего вечного блаженства: за безропотное перенесение этого Креста нам уготовано спасение на небе - "осанна в вышних".
Держа в руках вместе с вербами (знамениями победы и воскресения) горящие свечи, мы изображаем величие настоящего торжества и немерцающий свет блаженного воскресения для вечной жизни. Подобно этой возжженной свече, мы должны пламенеть любовию к Господу нашему Иисусу Христу и желанием встретить Его; пламенеть желанием истинного нашего отечества небесного, пред вечными благами которого так ничтожны все эти обманчивые радости нашего земного бытия.
Вынос Плащаницы в Великую Пятницу
На вечерне Великой Пятницы, в Страстную Неделю, при пении стихиры Симеона Логофета "Тебе одеющагося светом яко ризою..." и тропаря "Благообразный Иосиф с древа снем Пречистое Тело Твое..." совершается благоговейно чтимый православным миром церковный обряд - вынос и поклонение священной Плащанице. Православные христиане привыкли к этому торжественно-печальному обряду и полюбили его. Все и каждый повергаются ниц пред сим священным изображением и с претрепетным благоговением, с умиленною душою лобызают язвы своего Господа и Новый Завет, лежащий на персях Его и запечатленный святейшею Кровию Его... Преклоняя колена пред Спасителем твоим, изображенным на Святой Плащанице лежащим во гробе за грехи твои, и лобызая язвы на руках и ногах Его, ты с сердечным содроганием и любовию говори: "Ни лобзания Ти дам яко Иуда, но яко разбойник исповедую Тя, помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Твоем!"
Происхождение и значение пасхальных приветствий
В первый день Святой Пасхи на утрене мы исполняем установленный Церковью обряд христосования. Обряд этот очень важен и утешителен, почему и изъясним значение его.
Когда мы христосуемся с кем-либо, то обыкновенно говорим: "Христос воскресе!" и нам отвечают на это: "Воистину воскресе!" В этом случае мы подражаем первым ученикам и ученицам Господа, которые по воскресении Его беседовали между собою о Воскресшем и говорили: воистину воста Господь (Лк. 24, 14-35). Между тем, этими же приветствиями, хотя кратко, но ясно, мы высказываем друг другу и историю настоящего праздника.
С другой стороны, это приветствие проливает неизъяснимую радость в нашу душу. Как-то особенно бывает весело, когда скажешь, или от кого услышишь сладостные слова: "Христос воскресе!" - "Воистину воскресе!" Поэтому можно сказать, что они введены ныне в постоянное употребление и потому, что радостотворны и для души нашей. А радостотворны они потому, что заключают в себе сладостную надежду на наше будущее воскресение. Христос воскрес из мертвых, - говорит апостол Павел, - первенец из умерших (1 Кор. 15, 20). Следовательно, если воскрес Иисус Христос, то и мы воскреснем. Это весьма утешительно для всех нас, а в особенности это утешительно для тех, у которых путь настоящей жизни усеян тернием и волчцами. В самом деле, бедствовать целую жизнь и потом сделаться навеки жертвою смерти - это ужасно. Но бедствовать здесь, а потом перейти в блаженную вечность, наконец, вместе с воскресшим телом наслаждаться блаженством.... Может ли что быть вожделеннее этого? Вот причины как священного удовольствия, ощущаемого нами от слов: "Христос воскресе!" - "Воистину воскресе!" - так и всеобщего их употребления в наших взаимных приветствиях.
Далее, высказав друг другу приветствие, мы совершаем взаимное целование. Это что значит? Целование вообще в быту житейском принимается за знак сердечной любви друг к другу. То же значение имеет оно и при христосовании. "Праздник Пасхи, - скажем словами св. Иоанна Златоуста, - есть залог мира, источник примирения, разрушение смерти, погибель диавола. Сегодня люди соединились с ангелами"... А потому можно ли нам, христианам, в такой светлый праздник оставаться во вражде на кого-либо? Можно ли не питать сердечной любви друг к другу?.. "Просветимся торжеством, - поет нам Святая Церковь, - и друг друга обымем; рцем, братие, и ненавидящим нас простим вся воскресением!"- вот в каких чувствах должно совершаться наше целование. А иначе оно будет походить на Иудино лобзание.
Наконец, по произнесении сладостных слов: "Христос воскресе!" - "Воистину воскресе!" - и по взаимном целовании мы дарим друга друга красными яйцами. Яйцо есть знак нашего блаженного воскресения из мертвых, коего залог мы имеем в Иисусе Христе. Чтобы вам понять, каким образом яйцо служит знаком и нашего воскресения, представьте, что бывает с ним, когда оно несколько дней сряду насиживается курицей? В таком случае из него является новое существо, жизнь которого сокрыта была мертвою скорлупою его. Точно так же из гроба - жилища смерти - восстал Жизнодавец, а придет время, и наши тела, действием всемогущего Бога, по звуку трубы архангела, выйдут из сердца земли и облачатся в нетление. Вот это-то и напоминают нам яйца, которыми мы дарим друг друга.
А знаете ли, откуда взялось это обыкновение? Оно очень древнее и произошло, как говорит предание, от равноапостольной Марии Магдалины. Она, пришедши в Рим, по вознесении Господнем, для проповедания Евангелия, предстала пред императора Тиверия и, сказав: "Христос воскресе!"- поднесла ему красное яйцо; тогда было обыкновение, чтобы бедные люди, в знак уважения к людям богатым, друзьям, благодетелям и властям, приносили им в подарок яйцо в новый год и в дни их рождения. По примеру Марии Магдалины и первенствующие христиане стали дарить друг друга яйцами в дни Светлого Христова Воскресения. А от них этот обычай перешел к нам.
Но по какому случаю ввели в обыкновение дарить друг друга красными яйцами? Случай к этому, как говорит предание, был следующий: в самый день воскресения Христова, когда все были уверены, что Иисус Христос не может восстать из гроба, один еврей нес в корзинке на рынок свежие яйца для продажи. На дороге встречается с ним другой еврей и говорит ему: "А что, друг, знаешь ли ты, какая чудесная новость случилась в нашем городе Иерусалиме? - Ведь Христос, Который умер назад тому три дня, воскрес из гроба, и уже многие видели Его". Но еврей, несший продавать свежие яйца, отвечал ему: "Нет, не верю этому, чтобы Христос воскрес из гроба; это так же невозможно, как невозможно, чтобы эти белые яйца вдруг сделались красными". Но что же? Едва он произнес эти слова, как белые яйца в корзинке вдруг сделались красными. И чудо это так поразило его, что он не замедлил принять христианскую веру. Весть об этом дивном событии скоро распространилась между верующими христианами и, в воспоминание этого, они стали дарить друг друга красными яйцами. Поэтому-то, может быть, и Мария Магдалина поднесла императору Тиверию красное яйцо.
С другой стороны, красный цвет на яйцах имеет особенное значение. И не погрешим, если скажем, что он означает здесь животворящую Кровь Господа нашего Иисуса Христа. Если бы Иисус Христос не искупил нас, то мы были бы вечными пленниками ада и смерти, а, следовательно, не имели бы никакого основания надеяться и на будущее свое воскресение. Но мы искуплены, искуплены не другим чем, как бесценною Кровию Господа. Следовательно, мы непременно и воскреснем. А как искупление наше совершено
Кровию Иисуса Христа, то, значит, и будущее наше воскресение приобретено нами тою же Кровию. Вот об этом-то и напоминает нам красный цвет на яйцах, и именно он проповедует нам, что будущее наше воскресение есть плод или следствие пролития бесценной Крови Спасителем нашим.
Вот какое значение имеет обряд христосования.
Почему царские врата открыты в продолжение всей пасхальной седмицы?
Одна из особенностей праздника Пасхи та, что царские врата всю Святую седмицу остаются постоянно отверстыми. Святая Церковь делает это в напоминание того, что Христос Спаситель, пострадав за нас, отверз нам паки врата рая, и с минуты славного воскресения Его открыт нам вход на небо, в Царствие Божие.
Празднуя Святую Пасху и смотря на отверстые святые двери, не должны ли мы возрадоваться тому, что рай Божий опять отверст для нас? А ведь знаем, что он был заключен грехами нашими, и мы должны были умирать, не видав света и славы Божией. Одно милосердие Божие спасло нас. Только Сын Божий, ходатай и Спаситель наш, отверз нам вход в Царство Небесное.
Отныне будете видеть небо отверстым (Ин. 1, 51), - сказал Сам Он, - отселе только, т.е. со времени пришествия Его на землю, страдания, смерти и воскресения Его. Да, Иисус Христос - Он един отверз нам вход в Царство Небесное, - и какой свободный, можно сказать, просторный вход! Туда входят уже не только праведники, но и мытари, и блудницы, разбойники кающиеся. Так велик Господь в милости Своей к роду человеческому.
Ведаем же, что как в Церкви во дни праздника Воскресения Христова отверсты бывают царские двери, так во все время благодати Божией, с самой минуты воскресения Христа из гроба, отверсты нам двери славного Царствия Божия, открыт для нас вход в самое небо, ведаем и благодарим Благодетеля нашего Бога, благодарим и внимаем себе.
Вход в Царствие Божие отверст, но входят только достойные, те, которые усердно, с живою верою, приемлют спасительную благодать Божию, которые не зрят только в отверстые врата рая, но и подвизаются, идут в рай, идут исполнением святого закона Христова, добрыми делами, соответственною христианскою жизнью. Не полагаемся на одно то, что мы именуемся христианами, находимся в числе верующих. Помним, что сказал Господь: Не всякий, говорящий Мне: Господи! Господи! войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф. 7, 21). Не потеряем драгоценного для спасения нашего времени, в которое мы можем заслужить и получить даруемое нам Царство Небесное. Ведь и торжество праздника Пасхи продолжается не всегда. Пройдет Светлая неделя, и двери царские затворяются. Так и двери Царствия Небесного. Теперь они открыты для нас, а будет время, что и затворятся и двери покаяния, и двери милосердия Божия, затворятся с славным пришествием Спасителя нашего на землю или с собственною каждого из нас смертию.
К числу некоторых чинов и обрядов, соединенных с празднованием Пасхи в Православной Церкви, относится употребление артоса. Артос, по буквальному переводу с греческого языка, значит хлеб, а по церковному уставу - просфора всецелая. Символическое значение артоса достаточно ясно открывается из тех молитв, которые положено читать на благословение и раздробление артоса.
Как в Ветхом Завете, в воспоминание освобождения народа Божия от горькой работы фараоновой, закалялся, по повелению Господа, агнец, который вместе с тем прообразовал Агнца, вземлющаго грехи всего мира, возлюбленного Сына Божия; так в Новом Завете, в воспоминание славного воскресения Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого мы от вечной работы вражией избавились и от адовых нерешимых уз освобождение получили, приносится артос-хлеб, изображающий собою Хлеб живота вечного, сошедший с небес, Господа нашего Иисуса Христа, Который, напитав нас духовною пищею, тридневного ради и спасительного Воскресения соделался для нас истинным хлебом жизни. Призывая благословение Божие на освящаемый артос, священник в молитвенном обращении просит Господа исцелить всякий недуг и болезнь и подать здравие всем вкушающим от сего артоса.
По действующему ныне уставу Православной греко-российской Церкви, церковное употребление артоса состоит в следующем. Сообразно со знаменованием Пасхи, которая соединяет в себе событие смерти и воскресения Господа, на артосе начертывается или крест, увенчанный тернием, как знамение победы Христовой над смертию, или образ Воскресения Христова. Приготовленный таким образом, он в первый же день Пасхи приносится в алтарь и здесь на жертвеннике полагается в особый сосуд, называемый "панагиар". В тот же день по заамвонной молитве происходит его освящение с чтением установленной молитвы и окроплением святою водою. В продолжение всей Светлой седмицы артос лежит или в алтаре, или в храме на аналое, нарочно к тому устроенном, вместе с образом Воскресения Христова. Во время крестного хода, который полагается каждый день Светлой седмицы после утрени, но в приходских церквах обыкновенно бывает после литургии, с хоругвями, образами Воскресения Господня, Богородицы, обносят и артос кругом храма. В монастырях каждый день Светлой седмицы, кроме того, приносится артос в торжественном шествии, с иконою Воскресения Христова, лампадами, при звоне во все колокола и при пении "Христос воскресе", в братскую трапезу и полагается здесь на особо приготовленном аналое. После трапезы бывает так называемое возношение артоса. При возношении артоса келарь говорит "Христос воскресе" однажды; присутствующие отвечают ему: "Воистину воскресе!" Потом, назнаменав крестообразно артосом, он говорит: "Покланяемся Его тридневному Воскресению", - и полагает артос на панагиар. Затем все подходят к аналою, на котором был положен артос, и целуют последний. После этого артос с тою же торжественностью, с какою был принесен в трапезу, относится обратно в церковь. В последний день Светлой седмицы, в субботу, артос торжественно раздробляется после литургии. В монастырях это раздробление совершается обыкновенно следующим порядком: после литургии артос приносят в трапезу, здесь поют трижды: "Христос воскресе!", читают молитву Господню, и затем священник произносит особо положенную молитву, и раздробленный артос вкушается братией прежде трапезы. "Но, - сказано в дополнительном требнике, - иерей может раздробить артос и на литургии по заамвонной молитве и раздавать верующим вместо антидора. Артос не должно хранить весь год для какого-либо суеверия". Что касается исторического происхождения обряда с артосом в Православной Церкви, то об этом необходимо сказать в связи с историей так называемого "чина о панагии". Панагия с греческого языка значит "всесвятая" или "пресвятая", каковое наименование обыкновенно прилагается к имени Богородицы. Под "чином о панагии" разумеется чин возвышения особого хлеба в монастырской трапезе, после стола, в честь Богородицы. О происхождении этого чина так говорит наша следованная псалтирь. Господь Иисус Христос пред Своими страданиями имел с учениками трапезу на Тайной Вечери, когда установил таинство Евхаристии, и по воскресении не раз являлся благословлять их трапезу и даже вкушал с ними пищу. В воспоминание этого апостолы имели обычай оставлять за трапезою праздным среднее место и полагать пред ним часть хлеба, как бы для Господа, присутствующего среди них. После трапезы они с молитвою и благодарением возвышали этот хлеб, говоря: "Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! Слава Отцу и Сыну и Святому Духу! Велико имя Святой Троицы! Христос воскресе!" После же дня Вознесения Господня они произносили: "Велико имя Святой Троицы! Господи Иисусе Христе, помогай нам!" Так совершали этот обычай апостолы, пока Матерь Божия пребывала на земле. В третий же день после успения Богоматери, когда они, быв чудесно собраны все в одно место для погребения Ея, стали после трапезы совершать обычное возношение хлеба в честь Господа и только что сказали: "Велико имя..." - вдруг явилась на облаке Матерь Божия с ангелами и сказала: "Радуйтесь, Я с вами во все дни". Ученики удивились такому чуду и вместо: "Господи Иисусе Христе...", воззвали: "Пресвятая Богородица, помоги нам!" Потом пошли ко гробу, и, не найдя в нем пречистого тела Ее, убедились в Ее взятии с телом на небо. В воспоминание этого в монастырях обыкновенно и совершается при трапезе "чин о панагии"; в Пасхальную седмицу этот чин получает свои изменения и является чином возвышения артоса.
Для чего в день Пятидесятницы зелень и цветы в храмах и в руках верующих?
Воспоминая событие сошествия Святого Духа на апостолов, мы имеем обычай украшать храмы Божий и свои дома зеленеющими травами и цветами. И мы сами стоим во храме Божием, имея в руках зеленеющие ветви деревьев и благоухающие цветы. И везде на улицах, площадях и в домах мы видим то же украшение цветами и древесными ветвями. Откуда ведется этот обычай? Неужели без основания установлен и соблюдается доселе этот обычай в нашей Церкви? Нет, без основания ничего не делается в нашей Православной Церкви. Если вдуматься и вникнуть глубже в этот благочестивый обычай, он имеет глубокий смысл и значение. Недаром установлен он издавна и ведется в нашей Церкви от глубокой древности, потому что в нашей Церкви нет такого обычая, который бы не имел никакого смысла и значения.
Обычай благоукрашать в праздник Пятидесятницы храмы и жилища наши взят из примера Церкви патриархальной. Так, Авраам у дуба Мамврийского, увидев трех странников, приглашает их к себе для отдохновения и предлагает им радушное угощение. По разумению богомудрых отцов, в лице трех странников явился Аврааму Сам Господь в трех лицах. Отсюда издревле явился обычай три лица Святой Троицы изображать на иконах в виде трех странников, угощаемых Авраамом под сению одного из деревьев Мамврийской дубравы. Вследствие этого обычай в праздник Пятидесятницы украшать дома и храмы лиственными ветвями и цветами явился воспоминанием явления Аврааму Пресвятой Троицы у дуба Мамврийского. Храмы и жилища христиан православных, таким образом, служат как бы образом той кущи Авраамовой, у которой под сению дуба Мамврийского отдыхали три божественных Путника. Так, взирая на растения и травы, окружающие вас в этот праздник во храме и в домах ваших, переноситесь мыслию к явлению Триипостасного Бога Аврааму. Возблагодарите благоговейно Господа Бога, являющегося нам в доступных нашему чувству образах и столь явно приближающегося к нам, грешным, с таким благоснисхождением, что подобный нам человек беседует с Богом лицом к лицу.
Обычай украшать в праздник Пятидесятницы храмы и дома зеленеющими травами и цветами мы видим в другом примере ветхозаветной Церкви. Иудеи в праздник Пятидесятницы украшали синагоги и дома свои древесными ветвями, травами и цветами в воспоминание того, что закон, данный Богом на горе Синае, был дан в такое время года, когда все зеленело в природе. Притом, во время странствования евреев по пустыне, они жили в шатрах из древесных ветвей. Десять заповедей синайского законодательства и для нас, христиан, обязательны и необходимы. Поэтому благочестивый обычай ветхозаветной Церкви украшать жилища и синагоги растениями легко может быть удержан и в нашей христианской Церкви, тем более, что и Сионская горница, в которой Дух Святой сошел на апостолов в день Пятидесятницы, по обычаю ветхозаветному также была украшена древесными ветвями и цветами. Поэтому апостолы и первенствующие христиане удержали этот обычай в христианской Церкви. Обычай этот дошел и до нас в том же самом виде, как он был при апостолах в первенствующей Церкви.
Обычай украшать травами и цветами наши жилища в праздник Пятидесятницы мы находим еще и в новом примере Церкви ветхозаветной. В ней в праздник Пятидесятницы было предписано законом, в знак благодарности к Богу, приносить Ему первые плоды жатвы, которая в Палестине к тому времени оканчивалась. Подобно этому и в христианской Церкви удержался обычай приносить в храм в начале весны первые произведения растительного царства. Этот прекрасный обычай свидетельствует о желании нашем принести Господу Богу жертву хвалы и благодарения за весеннее обновление природы. В церковном уставе нашем нет предписания об установлении особого празднования по случаю весеннего обновления природы видимой. Но вот праздник Пятидесятницы сближается, так сказать, с тем временем года, когда растительная жизнь в природе является в полной силе и свежести. А поэтому мысль о воспоминаемом в настоящий праздник сошествии Святого Духа на апостолов весьма ясно укажет нам на действия того же Духа Божия в области природы видимой. Как в начале, при творении видимого мира, Дух Божий носился над водою (Быт. 1, 2), Который вливал Свою животворную силу в неустроенное вещество творения, так и в сотворенной уже природе все прозябающее и живущее прозябает и живет силою Того же Всесвятаго Духа: Послеши Духа Твоего, и созиждутся, и обновиши лице земли (Пс. 103, 30), - говорит псалмопевец. Поэтому обычай украшать в день Пятидесятницы храмы и жилища зеленеющими ветвями и цветами красноречивее слов выражает чувства нашего славословия и благодарения Духу Божию, обновляющему лицо земли. Так, взирая на древесные ветви и цветы, всегда будем представлять в мысли, что этими цветами и ветвями мы приносим как бы жертву благодарения, достойную Бога, обновляющего весеннюю природу после долгого зимнего сна.
Наконец, обычай благоукрашать здания древесными ветвями и цветами в праздник Пятидесятницы имеет для нас и нравственный смысл и значение. Эти цветы и ветви древесные указуют нам на нас самих, на наше духовно-нравственное настроение, какое мы должны иметь в жизни. Взгляните: вот цветы зеленеют, цветут и прекрасно благоухают. Такова должна быть и жизнь каждого христианина. Она должна благоукрашаться и цвести делами добрыми и благочестивыми. Она должна сиять теми прекрасными качествами ума и сердца, которые к себе всех привлекают, как-то: благочестием, верою в Бога, смирением, кротостью, любовью к ближним и проч. Как цветы своим благоуханием и красотою к себе манят и влекут взоры всех и каждого, так благочестие, вера и любовь привлекают к себе сердца всех. Благочестивая жизнь наша так должна сиять и цвести делами добродетели, чтобы она могла быть образом и примером для других и чтобы она служила для славы Божией. Так да светит свет ваш пред людьми, - сказал Спаситель, - чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего, Небесного (Мф. 5, 16). Так, держа в руках благоухающие цветы в этот праздник, мы должны стараться явить в жизни своей ту или другую добродетель, если доселе ее не имели. Смотрите: вот в вашем пучке цветов есть незабудочка. Смотря на этот цветок, не забывайте Господа Бога и Матерь Божию, Которая вас любит, хранит и молит о вас Бога. Вот у вас есть лилия. Смотря на этот цветок, помните заповедь Божию о том, чтобы не заботиться об излишнем украшении и нарядах, а хранить сердце свое чистым и непорочным от всякой суетности и нечистоты. Вот у вас васильки. Этим цветком да указуется вам, чтобы не царствовал в вас грех, но чтобы дух наш царствовал над плотию и страстями. Так разумейте и о других цветах и постарайтесь находить в них те или другие уроки веры и нравственности. Каждая зеленеющая ветка дерева с благоухающими листьями да научает нас обильным и животворным плодам добродетели. А ветка сухая и безжизненная да указует на печальный образ человека-грешника, не имеющего живых плодов добродетели и мертвого для жизни духовной..
О принесении плодов в храм в праздник Преображения Господня
Праздник Преображения Господня, по чиноположению церковному, отличается особым молитвословием, положенным в конце литургии, для освящения новых плодов, приносимых православными христиана ми. В церковной молитве, читаемой при этом, упоминается собственно о гроздьях винограда, которыми преимущественно, изобиловали восточные страны - Греция и Палестина, откуда к нам, вместе с православным богослужением, перешли многие благочестивые обычаи, соблюденные там по преданию от древних. У нас, в России, по причине сурового климата, мало или совсем не родится виноград, но зато у нас к празднику Преображения поспевает много других плодов, начатки которых и приносят в Церковь для освящения. Обычай этот весьма древний и невольно возбуждает в душе христианина много назидательных мыслей. Сам Бог, заповедав людям в Ветхом Завете приносить Ему жертвы не только от чистых животных, жертвы кровавые, но и от плодов земных - жертвы бескровные, показал людям в этом священнотаинственном установлении ближайший способ, каким они могут вовне выражать свои религиозные чувства веры, упования и благодарной к Нему любви. Впоследствии, когда Господь вел избранный народ Свой в обетованную землю, необыкновенно плодородную, текущую медом и млеком, дана была Израилю самая точная заповедь к неизменному исполнению в вечные роды о принесении ежегодно в скинию начатков всех плодов, и особенно существенно важных для жизни - колосьев пшеницы и гроздей виноградных. Наблюдай, - сказано было народу израильскому Богом чрез Моисея, - и праздник жатвы первых плодов труда твоего, какие ты сеял на поле, и праздник собирания плодов в конце года, когда у берешь с поля работу твою... Начатки плодов зелий твоей приноси в дом Господа, Бога твоего (Исх. 23, 16, 19). Никакого нового хлеба, ни сушеных зерен, ни зерен сырых не ешьте до того дня, в который принесете приношения Богу вашему: это вечное постановление в роды ваши (Лев. 23, 14). Обычай посвящать Богу начатки плодов, как утвержденный божественною заповедию в вечные роды, естественно, должен был перейти вместе с другими знаменательными обычаями Ветхого Завета в состав священнодействий новозаветного богослужения. Из правил апостольских и соборных видно, что этот обычай издревле соблюдался в христианской церкви. Так 28-м правилом VI Вселенского Собора определено: "Приношение винограда священники да приемлют, яко начатки, и благословляя оный особо, да преподают просящим в благодарение Подателю плодов, коими, по определению Божию, тела наши возращаются и питаются". Приношением и благословением начатков плодов, вместе с возбуждением в нас чувства благодарения Бога за Его дары, Святая Церковь научает нас как бы послушанию, обязуя нас воздерживаться от вкушения плодов до благословения, и тем, между прочим, предохраняет от болезней, кои могут произойти от употребления плодов незрелых и без благословения Божия. По уставу церковному нельзя употреблять плодов до праздника Преображения. "Если же кто из братии снест гроздие прежде праздника, то запрещение за непослушание да приимет и не вкусит гроздие во весь месяц август, отселе да навыкнут и прочий повиноватися". Обычай приношения и благословения плодов, особенно существенно важных для нашей жизни, - пшеницы, гроздий винограда, - получает для христиан особенно высоконравственное значение оттого, что Сам Господь наш Иисус Христос, установляя для благодарственного воспоминания спасительных заслуг Своих бескровную жертву, употреблял при совершении этого таинства возношение плодов и пшеницы и лозы виноградной и всем Своим последователям заповедал по вере и жизни уподобляться плодоносным ветвям лозы виноградной (Ин. 15, 1-7), т.е. быть всегда в таком же непрестающем внутреннем единении со Христом, как живая ветвь находится в отношении к древу, от которого если отломится, засыхает. Так и наша жизнь без Христа будет бесплодна и мертва. В сравнении христианской жизни и деятельности с плодоношением древесным, столь часто употребляемым в Слове Божием, предлагается самое выразительное и наглядное побуждение к тому, чтобы приносить плоды покаяния и исправления нашей жизни. Христианин в доме Божием, т.е. принадлежа к обществу верующих, должен быть не дикою маслиною (Рим. 11, 17), но плодовитою, должен уподобляться древу, насажденному при источниках вод, еже плод свой даст во время свое (Пс. 1, 3). Неизбежная участь бесплодных деревьев - сожжение: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь (Лк. 3, 9) так будет поступлено и с христианином, не являющим в жизни своей плодов добродетелей. Кто не устрашится такой участи? Да какая с нашей стороны черная неблагодарность не соответствовать отеческим о нас попечениям Спасителя нашего, Который, подобно вертоградарю, и насаждает и возращает в душе нашей все доброе, ограждает и блюдет ее от вражиих нападений, ждет от нее плодов, а мы, по злому произволению своему, остаемся упорными в беззакониях! Не оскорбительно ли это для Небесного Вертоградаря?
Объяснение символических действий, употребляющихся при совершении святых таинств Православной Церкви
Прежде крещения желающему креститься нарекается новое христианское имя (если крестится взрослый человек). Это значит, что он вступает в новое общество, и с именем того святого, чье имя приемлет, получает себе в этом лице покровителя и пример для подражания на всю жизнь.
За наречением христианского имени желающему креститься следует ознакомление его с православным учением, так называемое оглашение, т.е. изустное наставление в православной вере.
Оглашаемый становится лицом к востоку. Оглашение лицом к востоку делается в знак того, что желающий креститься стремится к свету, ища Христа, Который есть Восток свыше (Лк. 1, 78) и источник духовного просвещения, а также и утраченного блаженства в раю, который находился на востоке. Опущение рук долу, что делает крещаемый, знаменует то, что он был доселе пленником и рабом диавола, что его измучили и изнурили игом рабства, и что теперь он надеется получить освобождение от этого рабства чрез веру в Господа Иисуса Христа и чрез святое крещение. "И дует священник на его лицо трижды крестообразно". Бог, в начале сотворивший Адама, вдунул в него дыхание жизни. Это-то вдуновение Божественное возбуждается и обновляется дуновением священника, изображающего Господа. Совершается дуновение трижды во имя Святой Троицы, у Которой общая благодать и сила, Которая создала человека, а теперь воссозидает; а крестообразно совершается дуновение ради воплотившегося за нас и пострадавшего плотию единого от Троицы Иисуса Христа, упразднившего державу смерти и диавола. Крестообразное дуновение указывает на Его жертву, смирение и победу. "И знаменует священник чело, уста его и перси трижды крестным знамением". Священник троекратно запечатлевает приступающего к крещению знамением креста на челе, чтобы освятился его ум, по отгнании заблуждения; на устах, чтобы освятилось его слово и исповедали истину; на персях, да будет чист сердцем, созерцает Бога, в Нем живет, и движется, и пребывает. "И налагает руку на главу его". Налагает руку для сообщения оглашаемому благодати и воссозидания, налагает руку освященную и созидавшую в Духе. Оглашаемый под осенением руки священника сохраняется как бы под кровом крил Божиих. Далее следует заклинание и отречение от сатаны. После того как человек во время оглашения узнает истинное христианское учение, он уже готов отказаться от прежнего верования и от прежних привычек, укоренившихся в нем не без участия нечистой силы, т.е. диавола. А потому-то над оглашенным священник произносит так называемую заклинательную молитву, в которой именем Господа из оглашенного изгоняет диавола со всеми его слугами и чрез то очищает душу имеющего креститься для принятия благодати крещения. Священник, сделавши от имени Божия заклинание духу нечистому, три раза обращается и к доброй воле крещаемого с вопросом: отрекается ли он сам от сатаны и всех дел его? Крещаемый, или его восприемник, обратясь на запад, как место солнечного заката, откуда появляется тьма ночная - образ темной, нечистой духовной силы, -трижды отвечает: "Отрицаюсь". Для того чтобы крещаемый как бы всеми тремя силами своей души, т.е. умом, сердцем и волею, сделал отречение от диавола, крещаемому снова трижды предлагают вопрос: "Отрекся ли ты сатаны?" И крещаемый уверяет трижды: "Отрекохся" (я отрекся).
Крещаемый отрекся от своей прежней жизни и от подчинения своему прежнему властелину, т.е. сатане. Остается крещаемому присоединиться к другому обществу, подчиниться другой, спасительной власти и начать другую, лучшую жизнь. Для этого, обратя его лицом к востоку, узнают о его решимости сочетаться со Христом: "Сочетаваешься ли Христу?" - спрашивает его три раза священник. И крещаемый с опущенными руками, или вместо него его восприемник, три раза отвечает словом: "Сочетаваюсь". Священник еще спрашивает крещаемаго: "Сочетавался ли ты Христу?" Крещаемый говорит: "Я сочетавался". Священник спрашивает крещаемаго о его вере: "И веруешь в Него" (т.е. во Христа)? Крещаемый свидетельствует о своей вере во Христа словами Православной Церкви. Сказавши, что он верует во Христа, как Царя и Бога, крещаемый, или его восприемник, читает Символ православной веры. По прочтении оглашенным Символа православной веры священник еще предлагает крещаемому прежние вопросы: "Сочетавался ли ты Христу и веруешь ли Ему?" После утвердительного ответа на оба эти вопроса крещаемый произносит опять Символ веры. И в третий раз предлагаются только что упомянутые два вопроса и в третий раз произносится с твердою решимостью и сознанием тот же ответ и то же исповедание православной веры пред обществом людей, пред сонмом ангелов, радующихся и о едином грешнике кающемся, и пред Святою Животворящею Троицею.
Зачем много раз спрашивают крещаемаго о его решимости стать христианином? Много раз испытывается крещаемый в его искренности ко Христу между прочим и для того, чтобы дать оглашенному почувствовать важность перемены в жизни и тяжкую ответственность за измену своим торжественным обетам и слову. После этого исповедания священник внушает крещаемому поклониться Христу. Крещаемый вместе с восприемником, смиренно, совершая коленопреклонение, говорит, или, по крайней мере, должен говорить восприемник: "Поклоняюся Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице единосущней и нераздельней".
Обряды, окружающие самое совершение крещения и миропомазания, по важности самого священнодействия полны торжественности и благолепия. Священнослужители облачаются в полное церковное белое облачение. Облачение в белую священническую одежду, т.е. фелонь (тогда как до сих пор священник бывает только в епитрахили), есть видимый знак радости и веселия. Всем известно, что белый цвет есть знак веселия, и Церковь, обретая в крещении погибшую овцу, желает этим видимым знаком изобразить свою духовную радость.
Восприемникам подаются зажженные свечи в знак радости и в знак того благодатного света, которого имеет скоро удостоиться воспринимаемый.
Вода, приготовленная для крещения, согласно с древним обычаем, освящается молитвою, троекратным священническим дуновением на нее, напоминающим действие Животворящего Духа Божия, носившегося над водами в начале творения мира, и крестным знамением, которое ограждает воду от всякого дурного, вредного влияния.
На благословенной и освященной таким образом воде три раза делается крестное знамение елеем, т.е. деревянным маслом. Смысл этого следующий: купель крещения есть такой сосуд, в котором человек получает спасение, подобно тому как в Ветхом Завете люди спаслись от потопа в ковчеге Ноевом. Как масличная ветвь, принесенная голубицею в ковчег Ноев, служила знаком особой милости Божией к людям, свидетельствовала об избавлении их от потопа и об обновлении вселенной, так и в купели деревянное масло служит знаком того, что в купели крещения человек, по милости Божией, избавляется от скверн греха, примиряется с Богом по Его безмерной благости, давшей нам все средства к очищению и освящению, возрождается и обновляется для жизни чистой, святой.
Вслед за этим пред самым погружением крещаемого в воду крестообразно елеем помазуются члены его тела, именно: лоб, между плеч, грудь, уши, руки и ноги. Это значит, что крещаемый уже назначается для другой жизни, подобно дикой маслине прививается к доброй маслине, Иисусу Христу, и, помазанный елеем, подобно древним ратоборцам, имеет вступить в постоянную борьбу со всеми врагами спасения, т.е. с плотию, миром и диаволом. А с другой стороны, деревянное масло, будучи целительно во многих случаях, служит внешним свидетельством внутреннего исцеления крещаемого чрез погружение его в воде крещальной.
Крещаемый, обращенный лицом к востоку, три раза погружается в воду чистую, без примеси. И здесь строго требуется, чтобы при первом погружении священник говорил: "Крещается раб Божий или раба Божия (имярек) во имя Отца, аминь"; при втором погружении: "и Сына, аминь"; при третьем: "и Святаго Духа, аминь". Погружение в воду означает то, что крещаемый умирает для жизни греховной и спогребается со Христом для того, чтобы и жить с Ним и в Нем (Рим. 6, 3-11, Кол. 2, 12-13). Это самое главное в таинстве крещения. Крещенное лицо мужского пола воспринимает мужчина, а крещенная особа женского пола воспринимается женщиною, так называемою крестною матерью.
Крещенный облекается в белую одежду в знак полученной им душевной чистоты и в напоминание о том, что теперь крещенный должен вести жизнь в христианском обществе чистую, безукоризненную и святую. Эту белую одежду крещенные в древности носили целых семь дней и благоговейно проводили все это время, сохраняя под нею помазание святым миром.
Вместе с белою одеждою возлагается на новокрещенного крест в знак того, что теперь крещенный должен исполнять волю Распятого за нас на кресте Господа нашего Иисуса Христа, хотя бы верующему пришлось терпеть и переносить множество бед и неожиданных несчастий.
В заключение всего крещенный младенец обносится восприемниками, а взрослый сам обходит вокруг купели три раза с зажженными светильниками, выражая тем свою духовную радость, что он из чада гнева соделался возлюбленным сыном Отца Небесного, из мертвого прегрешениями стал живым для Бога, из погибшего спасенным, и притом уверяя, что восстановленный у него союз со Христом, а чрез Него с Богом Отцом и Святым Духом пребудет неразрывным, вечным.
Наконец, крещенный крестообразно постригается на главе в знак полного своего рабства и послушания Иисусу Христу. Этот обряд основывается на обычае древних восточных народов при покупке раба отрезывать у него несколько прядей волос, в знак полной принадлежности купленного раба господину его.
Вот сколь знаменательны обрядовые действия, совершаемые Православною Церковию при нашем крещении.
Переходим теперь к таинству причащения.
Призвав к чаше жизни, мира, любви и спасения, Церковь внушает нам поклониться предстоящим и исповедать живую веру во Христа, Сына Божия, пришедшего в мир грешных спасти; исповедать, что пред очами нашими самое Пречистое Тело Господа и самая честная Кровь Его; со смирением признать свое недостоинство и возложить надежду на милосердие Божие; исповедать, что мы приступаем не с лицемерием Иуды, который причащался с учениками Господа, но принадлежал к врагам Его, лобызал Учителя и Благодетеля, но этим знаком мира, дружбы и любви предавал Его врагам, а приступаем с искренностию покаявшегося разбойника, дабы не в суд или осуждение было причащение, но во исцеление души и тела и в жизнь вечную.
Пред самым приобщением Святая Церковь внушает, чтобы мы еще, в глубоком смирении, поверглись пред Господом и поклонились Ему до земли, истинно в тайнах, под видом хлеба и вина, присущему. Приступающим к приобщению вне алтаря церковь внушает крестообразно сложить руки к персям и приближаться, устами исповедуя Христа и в сердце имея к Нему горячую любовь и благодарность. "Приступай, - учит св. Кирилл Иерусалимский, - не с простертыми дланями, не с разведенными перстами, но левую руку сделав престолом для правой, как хотящей подъять Царя, и, согнувши длань, приими Тело Христово и тут же скажи: "Аминь!" В 692 году Вселенским Собором (Трулльским) постановлено было следующее правило: "Аще кто хочет причаститися, руки да слагает во образ креста и тако да приступает и приемлет общение благодати". (Прав. 101). Приявши Тело и Кровь Христову, - говорится в чиноположении церковном, - с благоговением да поглотят и по утертии уст лобзают край Святой Чаши, как самое Христово ребро, из которого истекла кровь и вода. Соединившемуся со Христом и соделавшемуся причастником Божественного естества ради благоговения к Пречистым Тайнам прилично поклониться, но по благоговению к Тайнам, напоминающим о воскресшем Христе, поклониться не до земли, и после этого принять теплоту. Поклоны с крестным знамением надо делать, отойдя немного в сторону, но не перед самою Святой Чашею, дабы не толкнуть ее неосторожным движением руки.
Посмотрим теперь, при каких знаменательных, трогающих душу обрядах совершается наша исповедь.
Вот ставится аналой; полагается на него Святой Крест и Евангелие; становится у аналоя духовник. Подходит кающийся, и с глубоким смирением полагает три поклона до земли, говоря про себя молитву мытаря: "Боже, милостив буди мне грешному!" Поникнувши головою, кающийся слагает руки к груди и стоит, как подсудимый.
Крест и Евангелие, полагаемые на аналое, означают, что здесь невидимо присутствует Сам Господь. В Евангелии Он призывает всех к покаянию, а на кресте Он пострадал за наши грехи. Сам Господь принимает исповедь, Сам прощает грехи кающемуся, Сам Господь, как всеведущий, обличает его грехи. Священник же есть посторонний свидетель. Кающийся исповедует, открывает, рассказывает все свои грехи не священнику, а Самому Богу. Пред ним стоит Сам Христос Спаситель и выслушивает его грехи. Ни бояться, ни стыдиться священника не должно. Открывая Богу на исповеди свою душу, кающийся должен представлять, как будто духовника вовсе нет, каяться так, как будто пред Одним только Господом Иисусом Христом, каяться так, как бы вы каялись пред смертию, чтобы немедленно предстать на суд Божий, не скрывать и не утаивать ничего пред этим великим чудом, какое здесь совершается. Священник связывает грешника, как человек, на земле, а Христос Спаситель, как Бог, в то же время связывает его на небе. Священник, как человек, разрешает и прощает кающемуся грехи на земле, а Христос Спаситель, как Бог, в то же время прощает грехи на небе. Какое же глубокое благоговение должно быть у кающегося!
Кающийся с глубоким сокрушением и смирением полагает три земных поклона. Поклоном до пола, до земли, кающийся умоляет Господа, подобно мытарю, о помиловании; выражает раскаяние, сознание, что грехи его отяготили его, что он недостоин помилования; сознает свое смирение, покорность воле Божией, что он по своему составу телесному - земля, и своими грехами заслужил смерть.
Духовный отец приводит хотящего исповедаться пред икону Господа нашего Иисуса Христа. Здесь символическое значение имеет икона. Церковь, устами священника, указывает на икону, изображающую "невидимо предстоящего Христа, приемлющего исповедание" кающегося. Священник, присовокупляя о себе, что он есть лишь свидетель, говорит: "Внемли убо: понеже пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши". Исповедь сравнивается с врачеванием и потому, что при лечении обыкновенно высказывают врачу о болезни своей правдиво, отвечают искренно и объясняют сокровенное; так и при целении духовном сердце истинно сокрушенное не скрывает ран, причиненных грехом. Кающийся, сознавая, что "от дел своих несть пластыря приложити" (своему гибельному духовному состоянию), "ни обвязания", прибегает к единому Врачу - Спасителю и Господу, "Иже един окаянныя души недуг сея исцеление ведает".
Духовный отец приводит исповедующегося непокровенна, т.е. с открытым лицом. "Этим выражается состояние искренно кающегося, который не должен прикрываться, оправдываться и утаивать чего-либо пред отцом духовным, как свидетелем Христовым и служителем Бога кающихся", - слугою Самого Искупителя, вземлющего грехи мира.
Сложивши руки к груди, с поникшею головою, в знак своего глубокого смирения, благоговения и недостоинства, кающийся открывает все свои грехи духовному отцу, как они есть, ничего не скрывая и не утаивая, рассказывает все свои грехи с глубоким сокрушением, с живою верою в Господа Иисуса Христа и крепкою надеждою на милосердие Божие, с твердым намерением вперед не повторять тех грехов, в которых раскаивается.
Когда кающимся исповедано будет все обременяющее совесть его, то духовник говорит ему: "От сих всех должен еси блюстися, понеже вторым крещением крещаешися по таинству христианскому, и да положиши начало благое Богу помогающу ти; и, став на колена, ныне преклони главу твою и приложи руце к переем, твоим и помолися ко Господу прилежно". Крестообразное сложение рук на груди выражает сердечное сокрушение пред Господом и означает решимость на преломление воли своей или распинание ветхого в себе человека, а также самопредание Спасителю, за нас предавшемуся на распятие. Преклонение главы выражает покорение воле Господа своего, Которому прощенный Им, примиренный с Богом отдает себя в собственность всецело.
Разрешая покаявшегося от исповеданных грехов по власти, от Спасителя данной, иерей возлагает на главу исповедника епитрахиль и руку свою, осеняя крестным знамением, разрешающим (как бы рассекающим) вины греховные. Епитрахиль означает Христово иго, которому подчиняется разрешаемый; покрытие епитрахилью выражает, что грехи покаявшегося покрываются милосердием Искупителя по сказанному: блажени, ихже оставшийся беззакония и ихже прикрышася греси. Покрывая нас епитрахилью, сам духовник символизирует (представляет) собою покров Единого Ходатая и Спасителя человеков, и Его Церкви, как матери, возрождающей нас снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос (Гал. 4, 19), и доколе мы не начали ходить в обновленной жизни (Рим. б, 4).
Покаявшийся и разрешенный повергается после того пред Святым Евангелием и Святым Крестом, чрез целование которых обязуется жить по воле Спасителя, сочетаваясь с Ним, как при первом вступлении своем в Церковь. Ибо сила святого крещения восстановляется покаянием, составляющим потому с крещением одно великое целое, как и в самом крещении совершается оставление грехов по сказанному: "Исповедую едино крещение, во оставление грехов".
Переходим теперь к таинству брака.
По уставу церковному бракосочетание должно быть совершаемо непосредственно после литургии (треб.), дабы жених и невеста благоговейным молением за литургией (а по примеру древних благочестивых христиан очищением себя чрез таинства покаяния и причащения Святейших Тела и Крови Христовых) достойно приготовились к принятию благодати таинства брака.
Жених во святом храме становится по правую, а невеста по левую сторону, так соблюдается узаконенный Богом чин и благоприличие: муж глава жены и в порядке стояния первенствует пред своею женою. Два перстня для обручающихся полагают вблизи друг друга на святой престол в ознаменование того, что брачущиеся поручают свою судьбу воле Промысла Божия и от Господа, от Его святого престола испрашивают благословения на свое обручение.
Жених и невеста держат в руках светло горящие свечи, чем свидетельствуют, что и побуждения к браку у них самые светлые, чистые, свободные от предосудительных расчетов, что брак есть дело чистое, святое, не боящееся света, как боятся этого света грех и порок. Как светло и ярко горят свечи, так светла, чиста и целомудренна должна быть у брачущихся душа. Как пламенно горят свечи, такою пламенною любовию они должны гореть во все время супружеской жизни друг к другу и к Святой Церкви, их благословляющей.
Крестовидное каждение жениха и невесты, по введении их внутрь храма, знаменует благодать Всесвятаго Духа, действием и наитием которой, подобно тому, как некогда курением Товии (Тов. 6, 18), отгоняется от брачущихся вся сила вражия.
После молитв о брачущихся, священник берет с престола перстни и возлагает их на пальцы правой руки жениху и невесте. Перстень, по древнему обыкновению, служит печатию и утверждением; троекратным обменом перстней печатлеется и утверждается полная взаимная доверенность лиц брачущихся: отселе они вверяют друг другу свои права, честь и спокойствие; с этих пор они будут жить друг для друга, будут обмениваться друг с другом всем, и эта взаимность между ними будет постоянная, бесконечная (как в перстне-круге - нет конца, так и союз супружеский должен быть вечен, неразрывен).
Жених, во свидетельство своей любви и готовности преимуществом сил своих вспомоществовать немощи женской, отдает свой перстень невесте, а эта, в знак своей преданности мужу и готовности принимать помощь от него, свой перстень взаимно отдает жениху.
Теперь обрученные приближаются к аналою, на котором лежит Святое Евангелие и Крест Христов; этим церковь внушает, чтобы во всех путях своей жизни, при всех предприятиях и начинаниях, всегда супруги имели пред взором закон Христов, начертанный в Евангелии, чтобы в язвах распятого на кресте Христа Спасителя искали себе утешения среди треволнений житейских.
Словами святого псалмопевца, поемыми при этом, изображающими блаженное состояние богобоязненных людей в их супружеском, семейном быту, Святая Церковь отвечает на вопросы ума и сердца брачущихся, что ожидает впереди, какая доля благополучия готовится им: - Блажени ecu боящийся Господа, ходящий в путех Его (Пс. 127, 1), - вот краеугольный камень, вот тайна будущего семейного счастия непреложная, как непреложно Слово Божие. Итак, истинное счастие супружеского союза зависит от того, как супруги будут вести себя в отношении к Богу и святым заповедям Его: если новобрачные будут благоговеть пред Богом и ходить путями Его, исполнять заповеди Его, то Сам Господь силою Своего всемогущества и премудрости будет устроять внутреннее и внешнее благо их жизни там, где чуждающиеся Бога встречают одни неудачи и скорби. Как жаль, если эти великие слова пропускаются мимо слуха тех, для коих они должны быть в настоящую минуту дороже всего.
Обрученные жених и невеста становятся на одно "подножие" (на разостланный кусок материи) в знак того, что они должны будут разделять одинаковую участь во всем, как счастливую, так и неблагополучную.
Затем они всенародно пред Крестом и Евангелием объявляют свое благое и непринужденное произволение на вступление в брак, после чего начинается совершение самого венчания.
Устами священника в трогательных молитвах Святая Церковь воспоминает Самим Богом благословенные браки святых праотцев наших и призывает на брачущихся то же благословение Господне, коего сподобились они, молит Всевышнего сохранить брачущихся, как сохранены были Ной в ковчеге, Иона во чреве китове и три отрока в пещи вавилонской, даровать новым супругам единомыслие душ и телес, долгоденствие, венец неувядаемый на небесах, даровать от росы небесныя свыше и от тука земного, исполнить домы брачущихся пшеницы, вина и елея и всякия благостыни, дабы они могли, всякое самодовольство имуще, преподавать и требующим. Вместе с тем пастырь Церкви умоляет Господа помянуть не только самих брачущихся, а и родителей их, ибо молитвы родителей утверждают основание домов...
Но вот настала важнейшая, торжественнейшая, святейшая во всем чинопоследовании венчания минута. На благословенную чету возлагаются венцы - знамения царской власти, и этим предается брачущимся благословение соделаться родоначальниками, как бы князьями дома, царями всего будущего потомства, а вместе возлагается обязанность пользоваться дарованною властию ко благу подвластных им. Помимо того, так как в древности венцами украшались главы победителей, возложение венцов на жениха и невесту служит для них как бы наградою за их целомудренную жизнь до брака.
При возложении венцов на жениха и невесту служитель алтаря Господня произносит тайнодействующие слова и, трижды (в честь Святой Троицы) благословляя обоих, трижды же возглашает: "Господи Боже наш, славою и честию венчай я" (их). Так Святая Церковь тайнодейственно низводит на брачущихся благодать Всесвятаго Духа, освящающую им супружество, естественное рождение и воспитание детей. С этой минуты жених есть уже муж своей невесты, невеста - жена своего жениха; с этой минуты муж и жена связаны нерасторжимыми узами брака, по непреложному слову Христа Спасителя: что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф. 19, б).
По прочтении Евангелия преподается новое наставление супругам: приносится чаша с красным вином; священник благословляет ее и дает бракосочетавшимся троекратно вкушать из нее в знак того, что отныне во все время последующей супружеской жизни все у них должно быть общее, одни желания и намерения, и что все они должны делить между собою пополам - и счастие и несчастия, и радости и скорби, и труды и покой, и подвиги и венцы за подвиги.
По вкушении из чаши пастырь Церкви, соединив десницы супругов, покрывает их концом епитрахили в знаменование того, что они соединились во Христе, и что муж чрез руки священника получает жену от самой Святой Церкви. Затем священник троекратно обводит новобрачных кругом аналоя, выражая этим обхождением их радость, духовное ликование. Кроме того, так как повторяемый круг всегда служит знаком вечности, кругообразным обхождением бракосочетавшиеся являют знамение того, что они будут хранить свой супружеский союз вечно (доколе, т.е. будут живы), и выражают обет ни по каким причинам не расторгать брака. Обхождение вокруг аналоя совершается трижды во славу Святой Троицы, Которая, таким образом, призывается во свидетельство обета супругов. По окончании шествия снимаются венцы с новобрачных при особых приветствиях, в которых служитель Божий желает им возвеличения от Бога, веселия, умножения потомства и хранения заповедей Божиих. Снятие венцов указывает на совершение таинства брака со всеми его высокопоучительными обрядами. Наконец, бракосочетавшиеся, муж и жена, дают друг другу целование, как торжественный пред всею Церковию знак взаимной любви, и чин венчания оканчивается.
Теперь вникнем в смысл знаменательных обрядов, которыми окружено святое таинство елеосвящения, да познаем бесконечное милосердие Божие к нам, грешным, и величайшую любовь Святой матери нашей Церкви к чадам своим.
Седмь священников иногда призывает Святая Церковь для совершения таинства елеосвящения над болящим христианином, для того чтобы чрез то воздать славу седми дарам Святаго Духа и показать веру и усердие больного. Для совершения таинства елей соединяется с красным вином по примеру милосердаго самарянина, который возливал на раны больного вино и елей, как говорит о том в притче Христос Спаситель. Седмь свеч возжигается около елея в ознаменование благодатных действий седми даров Святаго Духа. Елей поставляется при таинстве большею частию в пшеницу, для научения больного той истине, что если постигнет его смерть, то он воскреснет в новом и нетленном теле, подобно как из зерна пшеничного вырастает новое растение. Елей освящается знамением креста, которое творит над ним священник, для того чтобы показать болящему, что таинство это освящается и совершается над ним силою Иисуса Христа, распятого на кресте. Больной помазуется освященным елеем на челе, ноздрях, ланитах, устах, персях и руках для того, чтобы низвести исцеляющую благодать Божию на душу и тело, и на все чувства и силы его. Крестообразно помазуется освященным елеем больной в ознаменование того, что благодать Духа Святаго низводится на него силою Креста Христова. После последнего помазания елеем болящего возлагается на главу его Святое Евангелие. Этим изображается посещение болящего Самим Иисусом Христом во Святом Его Евангелии, которое повествует об исцелении Им болящих. По окончании елеосвящения болящий, во свидетельство своего искреннего раскаяния во грехах и примирения с ближними, испрашивает у всех знаемых прощения себе. Наконец, болящий лобызает Святой Крест во свидетельство своей твердой веры в заслуги Искупителя, распятого за грехи наши, и надежды на Его бесконечное милосердие.
Изъясним теперь символические действия, употребляющиеся при таинстве священства.
В степень диакона новопосвящаемый впервые обводится троекратно вокруг святого престола после освящения Даров. Круговым движением около такого средоточия символически выражается отдание себя всем существом своим - духом, и душою, и телом - служению Пресвятой Троице; самый круг, символизируя вечность, означает и неразрывный союз с вечным. Посвящаемый во диакона преклоняет пред престолом и Дарами одно колено в знак того, что принимает бремя служения еще не полное [в сравнении с посвящением в высшие служения, при введении в которые преклоняются оба колена]. После того он припадает к святой трапезе челом между дланями, возлагаемыми им на нее крестообразно - выразительный знак самопреданности, покорения разума вере и смиренной готовности к принятию благодати, даруемой свыше. Это припадение ко святой трапезе означает, по объяснению Максима Исповедника, "всецелое посвящение Началосовершителю Богу своей жизни, которая должна быть, сколько возможно, подобообразна всесвятейшему жертвеннику, освящающему богообразные умы, - Самому Спасителю и Господу". Трижды троекратно совершается крестное запечатление диакона (и всех рукополагаемых вообще): во-первых, архиерей запечатлевает его трижды, что служит началом посвящения и рукоположения, потом в другой раз он запечатлевает его трижды же по призвании Божественной благодати; наконец, в третий раз уже совершит и поставит, и "этим запечатлением прославляется и действует Святая Троица в начале дела, в средине и в конце", - по объяснению Симеона Солунского. После рукоположения диакона архиерей воздвигает его (образ действия благодати) и возлагает ему на рамо орарь, на котором знак Святого Креста и который будет служить диакону к возбуждению присутствующих при богослужении к молитве; орарь уподобляется ангельским крыльям, как принадлежность ангелоподобного служения во Христе диакона; и молитва окрыляет его душу. Новопосвящаемый диакон получает "рапиду", знаменующую, по серафимскому на ней изображению, предстояние пред престолом Божиим, пред которым трепещут небесные силы. Посвящающие себя на служение Богу всецело призваны возжечь в себе и любовь серафимскую, т.е. пламенеющую.
Рипиду держит диакон в день посвящения своего, а также при архиерейском служении у престола, над святыми Дарами до их возношения и при величании Превысшей херувимов и Преславнейшей серафимов, Приснодевы Богородицы.
При посвящении в степень иерея, новопоставляемый имеет во время великого выхода, при Херувимской песне, покров на главе, закрывающий лице его (употребляемый для покрытия Святых Даров "воздух", - чем указывается и святость иерейского сана, также Богу приносимого). Этим символизируется, по-видимому, что жизнь избранного на священнослужение долженствует быть жизнию сокровенною со Христом в Базе (Кол. 3, 3), а взор ума его, отвлекаясь, как покровом, от внешнего мира, обращается к единому Богу. В это время, когда и вся Церковь, тайно образуя херувимов, отлагает всякое житейское попечение, возвышая ум к Царю всех - Господу, новопосвящаемый "предходит", подобно силам небесным, лица закрывающим, "приходящему заклатися и датися во снедь верным" (Песн. в Вел. Суб.). И какой здесь глубокий намек делает Церковь на соответствие иерархии небесной и земной! Принимаемый в лик пресвитерский обводится вокруг святой трапезы троекратно, с целованием углов ее, чем выражается посвящение себя проповеданию Троицы единосущной, поклонение святому имени Господню и Кресту Христову, и вечный союз с воплощенным Словом. К этому союзу относятся и три таинственные песнопения при обведении. Кругообразное хождение вокруг святого престола имеет несомненно и отношение к предстоящему для пресвитера служению великой тайне, на святой трапезе совершающейся. Взаимное целование священнодействующих, бываемое по окончании посвящения, по изъяснению Симеона Солунского, имеет значение "священного общения подобообразных умов и взаимного их любвеобильного сорадования, которыми поддерживается в целом составе священного чина богоподобная красота". Различные священные одежды, возлагаемые на пресвитера, имеют разнообразное символическое значение. В облачении иерейском, во-первых, епитрахиль, как бы удвоенный орарь, который надевается иереем при всяком священнодействии как знак совершительной благодати, означает ее усугубление в степени пресвитерской и благое иго Христово. Пояс иерея напоминает слова Господни: да будут чресла ваши препоясаны (Лк. 12, 35) и, символизируя служение Спасителя роду человеческому, изображает готовность священника на дела сана своего. Пояс есть и знак силы, укрепляющей Божия служителя, и символ непорочности, почему и говорится при возложении этой части облачения: "Благословен Бог, препоясуяй мя силою, и положи непорочен путь мой". Пояс надевается на общий священным степеням подризник (стихарь) и подобное значение имеет для всех степеней. Поручи иерейские служат напоминанием о том, что Искупитель наш Своими руками совершил священнодействие собственного Тела и Крови Своей. Поручи изображают и узы Христовы, и силу, и победу Его, почему и произносится при обвязании правой руки: десница Господня вознесе мя, десница Господня сотвори силу. (Пс. 117, 16). А при обвязании поручню левой руки выражается покорность пред Творцом и моление о руководительстве Его благодатию, в словах: руце Твои сотвористе мя и создаете мя, вразуми мя, и научуся заповедем Твоим (Пс. 118, 73). Фелонь - хитон нешвенный, имеющий форму круга, знаменует озарение свыше благодатью Духа Святого, объемлющей весь круг деятельности иерея. И напоминает фелонь о хламиде, или багрянице, в которую был облечен Спаситель.
При посвящении во епископа, этой степени иерархии принадлежит возложение Святого Евангелия на главу посвящаемого; возлагается оно на него иерархами и раскрыто письменами над ним. Этим православно показуется, что Глава Церкви есть един Господь наш Иисус Христос. Оба колена преклоняет поставляемый во епископа, ибо принимает полное бремя служения. Посвящению архиерея предшествует следующее действие. Среди церкви полагается ковер с изображением орла, возвышающегося над укрепленным городом и реками. На это изображение новоизбранный, исходя из алтаря, становится постепенно: сперва при вопрошении, ему делаемом о правой вере, которую он исповедует, он стоит на ногах орляго изображения; по произнесении же Символа веры, становится он на середину орла, причем дает подробное о соблюдении правоверия обязательство, наконец, на главе орла дает особое обещание о соблюдении, в своем святительстве, апостольских правил и святоотеческих канонов. Как это изображение, так и несколько подобные ему небольшие ковры, предлагаемые под ноги епископа при всех его служениях, имеют символическое значение; например, орел, взор которого направляется прямо на солнечное сияние, может изображать высокое святоотеческое созерцание истины божественной и неизменную чистоту, силу и возвышенность православного богословия, которые должны быть свойственны епископу. Орел есть и атрибут (принадлежность) апостола любви, св. Иоанна Богослова, а любовью имеют окрыляться и воодушевляться действия епископа. Распростертыми же крыльями орел как бы напоминает о возвышении духа над всем земным, при неоставлении заботливости о пастве, городом изображаемой. Три реки, на ковре посвящения представленные, соответствуют, по-видимому, тройственному учительству епископа: примером, увещанием и повелением, подобно возвышению вод многих (Пс. 92, 3-4), и поучения уподобляются речным устремлениям, возвеселяющим град Божий (Ис. 48, 18). Рукоположение епископа совершается после трисвятой песни, соединяющей пение ангельское с человеческим и по соответствию иерархии небесной и церковной. Внутри алтаря новопосвящаемый принимается епископами, обходит около святой трапезы трижды при трех таинственных песнопениях и над ним совершается указанным порядком хиротония и возлагается на него облачение епископское. Епископское облачение также имеет разнообразный символический смысл. Так, омофор знаменует овцу погибшую, обретенную Спасителем и возложенную Им на рамена Свои в спасение падшего, заблудшего человека, что и выражается произносимыми при возложении омофора словами: "на рамо взял еси, Христе, заблудшее естество". Снятием же омофора во время Евангелия и главной благодарственной и освятительной молитвы православно выражается подчинение епископа Спасителю, как единой Главе Церкви. Тогда же снимается и митра. Митра, заменившая древнее "увясло", напоминавшее носимый в скинии свидения первосвященнический кидар с четверобуквенным начертанием имени Божьего, имеет на себе изображение Слова воплощенного и облагается знаком креста, напоминая о терновом венце Христовом. Снятием митры при чтении Святого Евангелия и совершении тайн выражается покорение Главе Церкви - Христу. Он есть Камень драгоценный, краеугольный, которым украшается чело святителя, по сказанному: положил ecu на главе его венец от камене честна (Пс. 20,4). Облачение, именуемое "саккос", соответствует "эфуду" ветхозаветного первосвященника, прообразовавшему будущую славу Мессии и, по соотношению со Христом, произносятся слова: да возрадуется душа твоя о Господе: оалече 6о тя в ризу спасения. На святителя возлагается и "панагия" с образом Главы Церкви Христа и Его Пречистой Матери как знак епископского достоинства. Эпигонатион (наколенник), или палица, возлагается на епископа при произнесении слов: препояши меч твой по бедре твоей, Силъне! и пр. Это имеет символическое отношение ко Христу и Его победе над смертью и адом; на эпигонатии и изображен крест, знамение этой победы. Жезл епископский есть знак правления паствою и мудрости управления по реченному Господом: будьте мудры, как змии, и просты, как голуби (Мф. 10, 16). Может быть, поэтому-то на древних посохах архиерейских крест и изображался между двумя змиями. Мантия епископская, хотя и не входящая в состав богослужебного облачения, имеет на себе изображение скрижалей квадратных на раменах с крестными знаками и нисходящими от них струями. Источником поучений епископа будет соединение во Христе Заветов Нового и Ветхого. На мантию ныне перенесены принадлежавшие раньше к саккосу звонцы, подобные бывшим на эфуде ветхозаветного первосященника; таким образом, и внешняя природа служила к возвещению и прославлению Бога первосвященником, чрез бряцание звонцов, подобно тому, как теперь благовест церковный призывает к богослужению. Наконец, трикирий и дикирии, которыми осеняет верующих епископ и которые стоят горящими на престоле, суть символы двух основных истин веры: догмата о пресвятом триединстве и о соединении божеского и человеческого естеств в воплощении.
Перейдем теперь к изъяснению символических обрядов, употребляющихся при погребении (мирян).
Никакие обряды церковные так не умилительны и не трогательны, как обряды, предваряющие и сопровождающие опущение в могилу тела покойника. Многие погребальные обряды напоминают нам об обрядах крещения и говорят нам, как чрез таинство крещения человек возрождается от жизни греховной к жизни святой и богоугодной, к жизни во Христе, так и чрез смерть истинный христианин возрождается для новой, лучшей, блаженной и вечной жизни со Христом, что день смерти для христианина, подлинно, есть день рождения.
Останки преставившегося, по примеру Самого Христа Спасителя, пречистое тело Которого по снятии со креста было омыто водою, по свидетельству св. Иоанна Златоуста, и по примеру древних христиан (Деян. 9, 37), омываются водою, чем выражается наше уважение, любовь к покойнику и желание, чтобы тело почившего по всеобщем воскресении из мертвых предстало пред лицом Господа в чистоте и непорочности. Прах умершего облекается в новые и чистые белые одежды по примеру же Господа Иисуса Христа, тело Которого было обвито чистою плащаницею, (полотном) (Лк. 23, 53). Эти одежды указывают на наше обновление по воскресении, знаменуют то, что усопший приготовился предстать суду Божию и желает остаться на этом суде чистым, убеленным Пречистою Кровию закланного за нас Агнца Божия. Покойника облекают в одежды звания или служения его земного, во свидетельство веры нашей в воскресение мертвых и будущий суд, на котором каждый из нас даст Богу ответ в прохождении вверенного ему на земле служения, ибо во Христе все оживут, каждый в своем, порядке (1 Кор. 15, 22-23). Сверх обычных одежд на усопшего христианина полагается саван - белый покров, напоминающий о тех белых одеждах, в которые облекают младенца при крещении, и потому свидетельствующий, что умерший сохранил до конца жизни обеты, данные им при крещении.
Когда наступит время полагать покойника во гроб, тогда служитель алтаря Господня окропляет святою водою тело почившего и самый гроб его, в ознаменование того, что это вместилище, в котором тело умершего будет покоиться до второго пришествия Христова, освящено благодатию Христовою и служит достойным вместилищем того, кто веровал в Господа Иисуса Христа и любил Его всем сердцем. Во гробе скончавшийся полагается лицом горе, устремленным к небу, с глазами закрытыми и с устами сомкнутыми, по подобию спящего и умолкшего, с руками сложенными на груди крестообразно в знак того, что как верный раб Христов он ожидает Победителя смерти и ада, грядущего с небес судить живых и мертвых. На бледное чело усопшего христианина возлагается венчик, в знак принадлежности новопреставленного к светлому сонму чад Церкви Христовой и верности ей до конца и в знаменование того, что только ради заслуг Великого Ходатая нашего спасения Господа Иисуса Христа и величайших заступников наших пред Ним из нашего человеческого рода - Пресвятой Богоматери и святого Предтечи Господня (изображенных на венчике), окончивший земную жизнь надеется получить за свои подвиги венец, обещанный в вечности истинным последователям Христовым. На согбенные на персях руки усопшего полагается икона, или влагается в них крест Христов, во свидетельство того, что покойный веровал во Христа Спасителя и предал Ему душу свою, что в жизни он предзрел пред собою Господа и теперь переходит к блаженному лицезрению Его со святыми, что, ратуя на земле под знаменем Креста Христова, не думает ничем иным так оправдаться, помимо веры и упования на крестные страдания и смерть за нас Единородного Сына Божия, по слову Спасителя: никто не приходит к Отцу, как только через Меня (Ин. 14, б). Все тело и гроб почившего покрывается светлым церковным покровом, в ознаменование того, что как верующий и освященный таинствами покойник находится под покровом Христовым, что он - усопший - пробудится некогда от сна смертного к новой, нестареющей жизни, подобно тому, как мы восстаем от сна обыкновенного и снимаем с себя покров ночной.
Вокруг гроба (как вокруг священной купели) во образ Креста, в котором все наше спасение, возжигаются светильники во свидетельство того, что умерший, окончив земное странствование, переходит в страну невечернего света, где праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их (Мф. 13, 43). И мы все стоим со свечами вокруг гроба в знак светлости нашей святой веры, пламенной молитвы нашей об усопшем ко Господу Иисусу Христу, в ознаменование света духовного, озаряющего нас из загробной жизни, света вечной славы Божией на небесах и радости, ожидающей почивших с верою и надеждою, во свидетельство нашего желания душе усопшего пребывать в вечности во свете лица Божия, по образу того, как окружены были светом в час погребения бренные останки его.
Воскурение фимиама над телом усопшего, совершаемое по примеру Христа Спасителя, тело Которого при погребении было намащено благовонными мастями (Ин. 19, 39-40), также служит выражением стремления наших молитв к Богу и их пламенности, а в отношении к почившему свидетельствует о нашем благожелании душе его вознестись к небу, подобно кадильному дыму, и быть ей столь же благоприятной Господу, сколь приятен Ему благовонный фимиам.
При выносе праха мирянина во храм и из него к могиле поется ангельская песнь в честь Святой Троицы ("Святый Боже..."), в ознаменование того, что скончавшийся при своей жизни прославлял Святую Троицу этою песнею и теперь переходит к Триединому Богу, что с нами незримо шествуют, сопровождают усопшего херувимы и серафимы и радостно сретают душу покойника в горний мир свой. В храме тело почившего поставляется против царских врат лицом к нелицеприятному Судии, невидимо присутствующему в алтаре, на святом престоле - лицом к востоку, по подобию христиан молящихся, дабы и отшедшая душа молилась вместе с братиями, еще облеченными плотию и живущими на земле, об упокоении своем.
Вот совершается последнее молитвенное служение за упокой души скончавшегося, совершается погребальное богослужение, исходное исследование. Милостивая для чад своих при жизни их, Святая Церковь становится еще милостивее и снисходительнее при переходе их в невидимое царство: она повелевает произносить (в конце отпевания) последнее слово прощения и совершенного примирения над усопшим, быть может, враждовавшим с нею делами своими. Все наказания, запрещения, теперь более и действительнее, чем когда-либо, связывающие бедную душу, снимаются с нее духовным отцом, принявшим последнее признание почившего во грехах своих; нет уже препятствий оставшимся в живых молиться об упокоении души отшедшего, ибо это молитвенное общение живых с мертвыми освящено благословением пастыря церковного и сопричислением покойника к лику верных сынов Церкви Христовой. Самая разрешительная грамота влагается в остывшую руку покойника, как бы в ознаменование того, что он с этою разрешительною молитвою предстанет на Страшный суд Христов и заявит здесь о своем православии, о союзе с Церковию, о прощении ему вольных и невольных прегрешений, о разрешении от клятв и запрещений и о своем праве на наследие жизни нескончаемой.
Вот уже приближается время персть отдать персти земной, начинается приглашение к последнему целованию умершего; не безотрадную горесть, не тоску души Святая Церковь хочет питать здесь своими песнопениями, а, снисходя к слабости естества человеческого, укрепить навсегда взаимное единение, научить, что истинной любви не может пресечь и самая смерть. Прощальное целование усопшему дается в знак любви и почтения к телу покойника, как истинному храму Божию, а также в знак общения и единения нас, живых, с умершими, ибо со смертию друг от друга мы не разлучаемся как имеющие все идти одною стезею и соединиться в дому Отца Небесного навеки.
Пред совершением таинства крещения тело крещаемого помазывается освященным елеем, и теперь, по окончании всего, пред преданием праха земле, возливается крестообразно на тело усопшего елей, в показание того, что и на умершем пребывает благодать и милость Господня. Земля, посыпаемая на умершего, знаменует, что теперь возвращается земле то, что взято от нее, когда Господь созидал усопшего человека из земли в лице праотца Адама. Пепел, посыпаемый от кадильницы на тело умершего, знаменует угасшую, но благоугодную жизнь Господу на земле, подобно как фимиам кадильный.
Когда зароют гроб, над могилою водружается крест во образ того, что погребенный умер христианскою кончиною, т.е. в вере и надежде жизни вечной, что крест есть прибежище, покров и спасение не только живых, а и умерших, что крестною смертию Спасителя разрушена держава смерти. Крест над могилою покойника есть проповедник блаженного бессмертия; водруженный в землю и возвышаясь к небу над могилою христианина, он как бы говорит нам: "Посмотрите - тело умершего здесь, в земле, а дух его там, на небе; под этим древом сокрыто семя, имеющее воскреснуть для жизни вечной".
Самый путь, по которому совершается несение тела усопшего от дома его до могилы, устилается ветвями всегда зеленеющего и благоухающего дерева, в знамение того, что смерть хотя и горька, но она есть путь к никогда не увядающей, вечно блаженной жизни.
Трапезе поминальной предшествует обыкновенно вкушение колива, или кутии, (пшеницы, сваренной и смешанной с медом, убранной сладкими ягодами), чем наглядно выражается наше верование в загробную жизнь. Как зерно пшеницы, дабы образовать колос и дать плод, должно быть брошено в землю и там истлеть, так и тело усопшего должно быть предано земле и там испытать нетление, дабы потом ожить для вечной жизни и принести плод. Сладость яств поминальных знаменует сладость неизреченных благ в будущей жизни, выражает наше благожелание усопшему сладостной, блаженной жизни за гробом, в которой не имеет места болезнь, ни печаль, ни воздыхание.
Теперь изъясним важнейшие моменты чинопоследования церковного при освящении храмов.
Первоначально освящается престол. Священнослужители поверх обычных священных одежд облекаются в особые белые срачицы (с тою целью, чтобы при смывании престола охранить священные одежды от нечистоты) и первее всего устрояют трапезу, или престол, как важнейший предмет в храме Божием: полагают предварительно омытую и окропленную святою водою доску на поставленные в основание престола четыре столпа (сообразно четырем сторонам света), при пении хвалебных псалмов, в которых прославляется величие Царя Небесного, для Которого и устрояется престол. Доска утверждается на столпах престольных посредством камней, также окропленных святою водою, четырьмя гвоздями, в воспоминание четырех гвоздей, которыми пригвожден был ко кресту Спаситель наш, а самые места прикрепления гвоздей заливаются особенным благовонным составом, знаменующим те благовонные мази, коими намащено было Пречистое Тело Господа нашего при Его погребении.
Так как на устроенном святом престоле предлагаются нам в пищу божественное Тело и Кровь Христовы, то, по утверждении святой трапезы, происходит омовение ее. Если и обыкновенный стол, на котором принимаем пищу, мы содержим в чистоте, то тем более должен быть омытым тот стол, на котором предлагается нам божественная пища. И прежде всего престол омывается чистою, теплою, освященную знамением креста водою с душистым мылом, а потом окропляется и очищается соединенною с красным вином розовою водою для того, чтобы придать престолу чистоту и благовоние, свойственные святыне, а вместе для изображения крови и воды, истекших из прободенного ребра Спасителя, так как для воспоминания великой жертвы Голгофской и предназначается освященный престол. Как бы в соответствие с миропомазанием, совершаемым над православными христианами после крещения, престол после омовения миропомазуется, в ознаменование осенения его благодатию Святого Духа, и как в таинстве миропомазания помазуются миром различные части тела, так и при освящении храма святитель изображает миром три креста на престоле (где во время литургии поставляется Евангелие, дискос и чаша) и на каждой стороне престола, дабы таким образом оградить эту святыню со всех сторон. По омовении и помазании святым миром на престол возлагаются священные одежды, окропленные святою водою: нижняя белая (срачица), изображающая плащаницу, в которую при погребении было обвито Пречистое Тело Господа, и верхняя, богато изукрашенная, одежда (индития), изображающая божественную славу Царя Небесного, на престоле почивающего. Поверх нижней одежды престол троекратно опоясывается вервию в знаменование тех уз, в которых веден был Спаситель на беззаконное судилище к первосвященникам; престол обвязывается вервию так, чтобы на каждой стороне его образовался крест, как образ и страданий, и небесной славы Богочеловека.
На облаченный таким образом престол возлагается в особом плате (илитоне), как бы в гробных пеленах, святой антиминс, затем крест - образ Распятого за нас, Евангелие, излагающее жизнь и спасительное учение Господа нашего, и, наконец, поставляется и святой ковчег, как гроб Христов, в котором сохраняются Святые Дары для приобщения больных. После устроения и освящения престола облекается в священные одежды и жертвенник, на котором совершается проскомидия, и вместе с этим освящают все сосуды и предметы, употребляемые при богослужении.
Освящение же самого храма совершается чрез каждение, кропление святой водой и помазание миром (последнее бывает только в том случае, когда храм освящается архиереем). Происхождение, а равно и значение каждения, окропления святой водой и помазания миром стен храма то же, что и в отношении к престолу. Следующее затем по порядку действие есть возжжение самим архиереем свечи и поставление ее на горнем месте возле престола, что Симеон Солунский объясняет так: иерарх возжигает светильник с елеем своими руками и поставляет его при освященной трапезе в честь ее, потому что она есть истинный жертвенник Христов и образует всю Церковь Христову, сияющую светом благодати и подающую этот свет всему миру. Далее следует крестный ход со святыми мощами (при освящении без архиерея - с антиминсом) вокруг храма с пением тропарей в честь мучеников. По окончании крестного хода архиерей пред западными дверями возглашает: возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидет Царь славы. Певчие внутри храма, за затворенными дверями, вопрошают трижды: Кто есть сей Царь славы? (Пс. 23, 7-8) По прочтении положенных молитв, архиерей словами того же псалма отвечает: Господь сил Той есть Царь славы. При пении этих ответных слов крестный ход направляется в храм, к престолу, и здесь мощи полагаются под престол в особом ковчежце. Как самый крестный ход, так и положение святых мощей под престолом напоминают первые времена христианства с гонениями на него, с богослужением в пещерах и катакомбах на гробах мучеников. Обычай, образовавшийся во времена неблагоприятные, получил силу закона: в последующее время и при изменившихся обстоятельствах храмы устроялись на гробах мучеников, а с умножением верующих и увеличением количества храмов, при отсутствии мученических гробниц, христиане стали переносить останки святых из других мест и полагать их под престолом, о чем свидетельствует св. Амвросий Медиоланский и другие отцы и учители Церкви. Считая необходимым положение святых мощей в храме, святые отцы, однако, опасались полагать эту святыню в самом престоле, потому что христианские храмы нередко подвергались нападениям и разграблениям еретиков и язычников. Для сохранения святых мощей они установили употребление кроме престолов неподвижных других, подвижных, так называемых антиминсов (вместопрестолий), в которые влагались святые мощи. Кроме этого побуждения к введению антиминсов было и другое. Храмы, по древнему преданию Церкви, должны быть освящаемы архиереями. Но так как архиерей часто не имел возможности лично освятить все храмы своей епархии, то предоставлял это право иереям, а сам освящал только полотна (антиминсы) с изображением на них положения во гроб Иисуса Христа и отправлял их во вновь освященные храмы.
Слова же: возмите врата князи ваша и далее потому произносятся при освящении храма, что указывают на храм, как селение Господа сил, в которое входит теперь Господь.
Наконец упомянем о крестных ходах.
В известные нарочитые времена, по завещанию Православной Церкви Христовой, совершаются у нас общественные моления, соединяемые с шествиями священными - с ходами крестными. Служители алтаря Господня с честным Крестом, Святым Евангелием, иконами, хоругвями, в сопровождении сонма верующих, исходят со священным пением из храмов Божиих, обходят грады, веси, поля, или шествуют ко храму, к обители, к источникам водным, и, совершив там молебное пение, водоосвящение или вообще богослужение, возвращаются благообразно туда, откуда начали свое шествие.
Крестные ходы сопровождаются некоторыми священными обрядами, которые имеют свое духовное значение и ближайшим образом направлены к выражению торжества святой веры Христовой или к возбуждению в сердцах наших живейшей благодарности, смирения и других святых чувств.
Крестные ходы совершаются при торжественном колокольном звоне, который, призывая всех, ближних и дальних, к принятию участия в священном шествии или же к достойной встрече его, вместе выражает торжество Креста Христова, некогда гонимого и преследуемого, а теперь величественно носимого, окруженного сонмом верных, которые следуют за ним, как воины за своим знаменем.
Святое Евангелие вместе со святыми иконами предносится в крестном ходе в знамение того, что оно есть светильник ноге моей и свет стезе моей. (Пс. 118, 105) всюду, куда бы она ни была направлена, и что лучшим проводником своих молений ко Господу Церковь Христова почитает святых угодников Божиих.
Пред святыми знамениями христианства воскуряется фимиам, таинственно напоминающий, что это благоухание христианское должно распространяться во всяком месте (2 Кор. 2, 14, 15).
Когда вся святыня износится из храма на крестный ход, тогда, очевидно, она освящает собою все в нерукотворенном храме Божием, храме природы.
Освящение всех стихий природы есть первое побуждение к совершению крестных ходов. Прежде всего в крестном ходе освящается земля, по которой мы ходим, на которой живем, освящается как бы стопами Самого Господа нашего Иисуса Христа, Божией Матери и святых Божиих, шествующих по ней в своих ликах. Затем, в связи с богослужением, которым сопровождается и для которого совершается крестный ход, освящаются все главные стихии - воздух, огонь, вода, без коих мы не можем обходиться в земной своей жизни. Воздух, например, очищается благоуханием, исходящим к нему из церковного кадила, иногда же от чудотворных икон, колебанием в нем священных хоругвей, окроплением его святой водой и осенением на все четыре стороны престольным крестом в местах, где останавливается крестный ход, наконец священным пением во время крестного шествия. Огненная стихия получает освящение от огня, носимого впереди всего крестного хода, - от огня, горящего пред святыми иконами. Водная стихия освящается в реках, источниках или колодезях погружением в нее Животворящего Креста Господня. А когда все эти стихии в высшей степени рассвирепеют против земнородных за их грехопадения, когда станут сильно карать нас, грешных, по Божию повелению и попущению, тогда Православною Христовою Церковию совершаются и особые крестные ходы для утишения стихий. Как же благодетельны после этого для самого здравия нашего, для внешнего благополучия священные крестные ходы!..
К совершению крестных ходов побуждают нас и естественные требования сердца нашего. Злостраждет ли кто из вас, - учит Слово Божие, - пусть молится; весел ли кто, пусть поет псалмы (Иак. 5, 13); ибо от избытка сердца говорят уста (Мф. 12, 34). Отсюда во время особенного избытка в сердце человеческом чувствований - печальных или радостных - открывается для человека потребность в особенном молитвенном обращении его ко Всевышнему, соединенном и с особенным выражением внешним. Поэтому, когда великая скорбь тяготит сердца многих, или когда благодеяние, свыше ниспосылаемое, или воспоминание особенной милости Божией исполняет многих особенно радостным ощущением благодарности и желанием особенно славить Господа - Виновника радости, тогда естественно молитва соделывается более обыкновенного всеобщею и всенародною, тогда христианская душа ищет служения Богу, преимущественно всем открытого и для всех доступного. А таково и есть богослужение во время наших крестных ходов, обыкновенно совершаемых открыто и всенародно во времена общественных бедствий и скорбей или по случаю общественных событий радостных. Вот почему хождения крестные или вообще священно-соборные шествия вне храмов Божиих по разным случаям были в постоянном употреблении в Церкви Христовой с самой глубокой древности: древние христиане совершали такие хождения то для принесения Господу благодарения за ниспосланные от Него благодеяния, например, за одержание победы над врагами, за избавление от моровых поветрий, по случаю перенесения святых мощей, по случаю освящения храмов, то для испрошения милости Всевышнего во времена общественных бедствий, как-то: землетрясения, засух, наводнений, нашествия врагов, усиления ересей и расколов. И если учение Христово и природа человеческая заповедуют нам радоваться с радующимися и плакать с плачущими (Рим. 12, 15), то чем лучше мы исполним эту заповедь, как не участием в торжественных собраниях Церкви Божией воинствующей? И что, наоборот, делает христианин, с предубеждением взирающий на священные крестные шествия, уклоняющийся от них? Он, говоря вообще, не расположен ни быть членом Церкви воинствующей, ни радоваться с радующимися, ни плакать с плачущими, он - мертвый член живого тела, сухая ветвь на зеленеющем древе.
К совершению крестных хождений побуждает, далее, христианина и великая благотворность их: крестными ходами поддерживается и развивается в нас дух веры и благочестия. И чем лучше мы привлечем на себя радостный и милосердый взор Отца нашего Небесного, как не соборным молением града или веси (селения) во время крестных ходов? Столько рук воздевается к небу, столько умиленных гласов возносится к Живущему на небеси, столько сердец жаждет благословения и благодати Божиих! Неужели Господь не услышит молений избранных Своих, вопиющих к Нему? Подлинно, особенно во время крестных ходов мы собираемся, скажем словами древнего христианского писателя Тертуллиана, вместе для того, чтобы наподобие некоего воинского отряда со всех сторон сделать к Богу приступ молитвами. Потому-то крестные ходы, по какому бы случаю они ни совершались, всегда бывают благотворны для верующих. Совершаются ли, например, ходы эти в случае важных начинаний общественных? Воссылаемая во время их молитва утверждает начинающих в благих ожиданиях и низводит на них благословение и помощь свыше, при которых и трудное становится легким, и по-видимому невозможное - возможным... Происходят ли крестные шествия во время каких-либо общественных бедствий и скорбей, когда вполне обнаруживается бессилие грешников и обличается злоупотребление дарованных им от Господа сил? Церковь Христова в это время дает крестными шествиями чувствовать грешникам силу гнева Божия, тяжесть их грехов и необходимость скорого истинного покаяния и, таким образом, возбуждает чад своих к сокрушенной молитве о помиловании, а чрез это умилостивляет прогневанного правосудного Бога и подвигает Его к избавлению кающихся от бед и скорбей. Совершаются ли крестные ходы торжественные в благодарственное воспоминание древних избавлений и особенных милостей Божиих? Ходы эти усиливают в сердце христианина чувства благодарности к общему всех Благодетелю Богу: священными крестными шествиями Святая Церковь побуждает потомков лобызать верою и любовию ту всещедрую Десницу, которая, за много лет доселе благотворив народу или граду, не перестает благотворить им и в последующее время; а побуждая потомков к благодарственному воспоминанию о благодеяниях Божиих, явленных их предкам, она подвигает Господа продлить милости Свои к живущим на земле благодарным чадам, и, таким образом, упрочивает благоденствие последних.
Отсюда вытекает для нас священная обязанность как с усердием посещать крестные ходы, так и присутствовать на них со всяким благочестием, благоговением, в молитвенном настроении, чтобы чрез то могущественнее и богоугоднее была молитва наша в храме природы, чтобы неверные и иноверные, смотря на наши крестные шествия, могли, как некогда желал этого и святой апостол, павши ниц поклониться Господу Богу нашему и сказать: истинно с вами Бог (1 Кор. 14, 25).
© Таинственный смысл Церковных священнодействий. - М.: Отчий дом, 1996, (подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры). По изданию "Таинственный смысл символических священнодействий". - Москва, Синодальная Типография 1906.
|
Copyright © 2001-2007, Pagez, webmaster(a)pagez.ru |