Тексты, справочники и документы [Pagez.ru]



Начало: Тексты, справочники и документы

Стратилатов И.А.
Древность и важность апостольских правил
Глава III. Кем и когда Апостольские правила были собраны, изложены в письмени и приведены в настоящий вид и состав?

Содержание
Судьба апостольских правил
Глава I. Могли ли сохраниться во всей целости и чистоте в первые века все вообще правила, преданные апостолами устно?
Глава II. Правила, известные ныне под именем апостольских, действительно ли те самые, которые апостолы предали устно?
Глава III. Кем и когда Апостольские правила были собраны, изложены в письмени и приведены в настоящий вид и состав?
Глава IV. Важность Апостольских правил

Выше мы заметили, что все правила, известные ныне под именем апостольских, первоначально сохранялись по частям в разных церквах в устном предании, но с течением уже времени были собраны и приведены в один состав к общему и постоянному употреблению всей христианской церкви как предварительно проверенные чрез взаимные сношения между церквами и изъясненные чрез приложения к делу по поводу разных возникавших потребностей и вопросов. Потому теперь, когда уже доказано, что все правила апостольские получили свое начало от изустного предания апостолов, нам необходимо решить вопрос: кем и когда именно они были собраны, изложены в письмени и приведены в настоящий вид и состав?

Читая апостольские правила в настоящем их виде, мы должны, по-видимому, допустить, что они были написаны самими апостолами, потому что некоторые правила выражены так, как будто бы сами апостолы написали их. Так, например, в двадцать шестом правиле говорится: "Повелеваем, да из вступивших в клир безбрачными, желающие вступают в брак одни только чтецы и певцы"; или в двадцать девятом правиле: "Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон деньгами сие достоинство получит: да будет извержен и он, и поставивший, и от общения совсем да отсечется, яко Симон волхв мною, Петром", или же в пятидесятом правиле говорится: "Не сказал нам Господь: в смерть Мою крестите"; также и в восемьдесят втором правиле говорится между прочим, что "Аще когда раб и достоин явится поставления в степень церковную, каковым явился и наш Онисим" и пр., где очевидно разумеется раб Филимона, о котором упоминает апостол Павел; или, наконец, в восемьдесят пятом правиле: "Деяния наши апостольские". Из всего этого, по-видимому, нужно было бы заключить, что все правила были написаны самими апостолами. Но если мы обратим внимание, во-первых, на то, что в самих апостольских правилах при обозрении писанного канона книг, назначенных для чтения в церкви (85 пр.), не упоминается о книге самих правил апостольских, так, как упоминается о писанных посланиях апостолов и сочинениях святого Климента, - а, без сомнения, апостолы не оставили бы упоминать о своих правилах, если они предали их церкви не устно только, но и письменно, как собственноручную книгу; во-вторых, на то, что в составе этих правил можно приметить некоторые такие, которым, по соображению исторических обстоятельств, нельзя приписать непосредственного происхождения от апостолов, как, например, седьмому правилу о времени праздновании Пасхи и сорок шестому о крещении еретиков; так как известно, что об этих предметах были продолжительные споры в церкви первых веков, которым, без сомнения, не было бы места, если бы вышеупомянутые правила были непосредственно составлены и написаны апостолами, внесены были в кодекс законов церкви; и, в третьих, на то, что в них упоминаются такие лица, которые появились после апостолов, например: чтецы, певцы и иподиаконы, - то по всем этим соображениям нужно с достоверностью положить, что правила апостольские, несомненно, по своему происхождению идущие от апостолов, были написаны не ими самими, а, будучи заимствованы из их устного предания и их собственным полномочием введены в практику церкви, написаны были уже их ближайшими преемниками. Что же касается до тех правил, в которых прямо говорится от имени апостолов, то некоторые из них объясняются тем, что собиратели рассматриваемых нами правил, будучи убеждены в их апостольском происхождении, постарались выразить собственными словами апостолов эти правила, так как они в таких выражениях даны были непосредственно самими апостолами. Другие выражения подобного рода можно объяснить позднейшими вставками, так как ни одно из указанных нами мест из правил не читается во всех кодексах одинаково. Так, в двадцать девятом правиле выражение "Яко Симон волхв мною, Петром" (υπ εμου Πετρου) в древности читалось просто "Яко Симон волхв Петром" (υπο του Πετρου); это видно из перевода Дионисия Малого; и в послании Тарасия, Патриарха Константинопольского, к Адриану, Папе Римскому, оно читается просто "Яко Симон волхв", а слово: "Петром" совершенно опущено. В пятидесятом правиле, по переводу Дионисия Малого, говорится: "ибо не сказал нам Господь (non enim dixit nobis Dominus)", но во всех греческих кодексах Вальсамона и Зонары читается просто: "ибо не сказал Господь" (ου γαρ ειπεν ο Κυριος); у Иоанна Схоластика в собрании правил, по изданию Юстелла, читается так: "ибо не сказал Господь наш" (ημων); но неизвестно, почему в манускриптах Бодлейском и Сейгмериевом вместо слова наш (ημων) поставлено: нам (ημιν). Так как в гораздо большей части кодексов это правило читается так: "ибо не сказал Господь", т.е. без местоимения нам или наш, то мы признаем за истинное такое чтение; то же самое мы должны сказать и о правилах восемьдесят втором и восемьдесят пятом. В древнем арабском сборнике вместо слов: "каковым явился и наш Онисим" написано просто: "каковым явился Онисим", и даже вместо Онисима стоит Онисифор (sicut Onesiphorus). Так и в последнем правиле вместо слов: "деяния наши апостольские" (αι πραξεις ημων των Αποςτολων) читается просто - "Деяния апостольские" (полностью в том же арабском сборнике это место читается так: "Atque gesta Apostolorum quae sunt αι πραξεις" - следовательно, без местоимения). Таким образом, с несомненностью можно допустить, что все подобные местоимения внесены были в некоторые кодексы апостольских правил рукою позднейших переписчиков и, по всей вероятности, тех, которые убеждены были, что все правила были написаны самими апостолами.

Но если не апостолы написали свои правила, то кто же, собственно, собрал и изложил их в письмена? Основываясь на следующих словах, высказанных в восемьдесят пятом апостольском правиле: "И постановления вам, епископам, мною, Климентом, изреченные в осьми книгах", многие уже издавна начали думать, что святой Климент, епископ Римский (живший в конце первого века), собрал как правила, так и постановления апостольские. И действительно, если мы обратим внимание на то, что почти во всех древних списках [216] апостольские правила подписываются именем Климента, то должны, по-видимому, согласиться с этим мнением. Но весьма многие ученые совершенно отвергают такое мнение. И в самом деле, такое надписание апостольских правил, встречающееся в разных сборниках только не ранее V века, нельзя ничем достаточно объяснить, ни свидетельством Отцев, ни историческими и археологическими изысканиями. Так, святые Отцы и соборы никогда не приводят апостольских правил с именем Климента, исключая святого Иоанна Дамаскина; хотя, по указанию самих правил апостольских, были известны с именем Климента восемь книг апостольских постановлений, но еще не ясно то, надобно ли в апостольских правилах разуметь Климента Римского, а не другого: потому что здесь издатель постановлений, по-видимому, отличает себя личным местоимением (δι εμου) от писателя посланий к корифянам (т.е. Климента Римского), о котором он говорит в третьем лице. Но, так как в древних сборниках апостольские правила помещались вместе с постановлениями в конце и в виде дополнения к ним, то, вероятно, имя Климента от первых перешло к последним [217]. Одним словом, решительно нельзя представить никаких достаточных оснований в подтверждение того, что святой Климент Римский собрал апостольские правила.

Беверидж думает, что над собранием правил и постановлений апостольских трудился святой Климент Александрийский [218], и подтверждает свое такое мнение свидетельством церковного историка Евсевия, который говорит о Клименте Александрийском, что он составил целую книгу церковных правил под именем канона (κανων εκκλησαςικος), в которой, по собственным его словам, он собрал неписанные предания апостолов и их первых преемников [219]. Конечно, нельзя совершенно отвергнуть мнения Бевериджа, но в то же время и нельзя признать его несомненно верным. Весьма вероятно, что в этой книге святого Климента о церковных правилах находилось много таких правил, которые известны ныне под именем апостольских, но действительно ли святой Климент Александрийский собрал все восемьдесят пять апостольских правил, этого нельзя верно решить, так как на это нет никаких положительных сведений. Вообще, нужно заметить, что какие бы мы ни употребляли усилия, дабы узнать, кто именно трудился над собранием и приведением в один состав апостольских правил, во всяком случае имя такого лица для нас всегда останется неизвестным. Несомненно только то, что таким трудом занималось несколько людей, но никак не одно лицо. В этом мы легко можем убедиться, если обратим внимание на то, что в настоящем виде и составе правила расположены без всякого плана и порядка и изложены так, что в них нельзя не заметить частого повторения одних и тех же правил с некоторым, однако же, различием [220]. Всего этого не могло быть, если бы над собранием и изложением в письмени всех этих правил трудилось одно какое-либо лицо. А так как апостольские правила сохранялись первоначально по частям, и притом не в одной, а в различных церквах, то, без всякого сомнения, в каждой церкви пастыри старались собрать и записать только те правила, которые у них были известны по преданию. Оттого-то сначала было несколько сборников, из которых одни содержали в себе гораздо более правил, чем другие. До нас дошли по крайней мере два таких сборника из которых один содержит в себе только пятьдесят апостольских правил, а другой - восемьдесят пять. Таким образом, греческий сборник, которым пользовался Дионисий Малый, принадлежал к совершенно другому роду сборников, чем тот, которым пользовался Иоанн Схоластик. Впрочем, некоторые думали, что и тот сборник, которым пользовался Дионисий, заключал в себе восемьдесят пять правил, но только этот собиратель опустил следующие за пятидесятым правилом с намерением, так как некоторые из них, например, шестьдесят четвертое, противоречили учению Римской церкви [221]; но маловероятность такого мнения очевидна, так как ни одно из указанных нами правил не могло возбудить в Риме такого сильного противодействия, как приведенное Дионисием сорок шестое правило, которое, вопреки учению Римской церкви, признает крещение еретиков недействительным [222]. Притом сам Дионисий уверяет, что он только пятьдесят правил нашел в одном греческом манускрипте [223]. И хотя кодекс, которым пользовался Дионисий Малый, и не заключал в себе более пятидесяти правил, но почти в то же время известен был другой подобный экземпляр, содержащий восемьдесят пять правил, которым пользовался Иоанн Схоластик [224]. А потому и основание различных изданий, может быть, заключалось не в произвольных пропусках или прибавлениях издателей, но в самих списках.

Когда же именно рассматриваемые нами правила были собраны и приведены в настоящий вид и состав, этого с совершенною точностью определить нельзя, так как с одной стороны, по скудости письменных памятников от первых веков мы решительно не имеем прямых и положительных сведений о их первоначальном составе, а с другой, - в первые века эти правила мы видим более в практике церковной, нежели в письмени. Но если проследить свидетельства об апостольских правилах от VII до начала IV, или конца III века, то можно, хотя и не в точности, но довольно уже приблизительно указать время появления сборника таких правил.

Самое ясное свидетельство о кодексе апостольских правил мы находим во втором правиле Трулльского V-VI Вселенского собора (бывшего в 692 г.). Этот собор, подтверждая принятые вселенскою церковью кодексы правил, прежде всего, утверждает каноническую важность апостольских правил в числе восьмидесяти пяти: "Прекрасным и крайнего тщания достойным признал святой Собор, чтобы тверды и ненарушимы пребывали приятые и утвержденные прежде нас святыми Отитами, также и нам преданные именем святых и славных апостолов осмьдесят пять правил". Особенную важность имеет такое свидетельство собора от того, что эти правила еще прежде него были приняты святыми Отцами, как несомненно апостольские, и преданы всей церкви, и, значит, кодекс правил апостольских существовал гораздо прежде этого собора. Но только доселе (до VII века) они были известны не везде под именем апостольских, а большею частью излагались под общим титлом древних законов, и притом число их не во всех сборниках было одинаково. По этой причине Трулльский собор почел нужным торжественно засвидетельствовать как апостольское происхождение, так и число этих правил. Но могут при этом возразить нам, что свидетельство этого собора не может быть особенно обязательно и важно для всех, так как многие (западные) не признают его Вселенским. Но во-первых, он имеет полное значение Вселенского: потому что не только сам себя так называет, подобно другим Вселенским соборам [225], но и действительно состоял из епископов разных стран, не одних восточных, но и западных и др., как видно из подписей собора и как Вальсамон доказывает из древних номоканонов, утверждая, вопреки новейшим римским канонистам, что были на нем и послы римские, только тогдашний Папа Сергий не хотел подписать правил этого собора, так как многие из них были направлены против нововведений Римской церкви [226]. Притом Трулльский собор и его правила не принимает только новая Римская церковь, но в древности папа Адриан писал к Патриарху Тарасию: "Я принимаю шестой святой собор со всеми его правилами" [227]. Во-вторых, свидетельство Трулльского собора нисколько не теряет своей важности особенно тогда, когда мы видим, что следующий за ним VII Вселенский собор подтвердил его. Отцы этого собора так говорят в первом правиле: "Божественные правила с услаждением приемлем, и всецелое и непоколебимое содержим постановление сих правил, изложенных от всехвальных апостол, святых труб Духа, и от шести святых Вселенских соборов, и поместно собиравшихся для издания таковых заповедей и от святых Отец наших". По примеру первых шести Вселенских соборов, VII Вселенский начинает изложение своих постановлений рассмотрением и утверждением тех правил, которые определены святыми апостолами, соборами и Отцами прежних времен. Упоминая о Вселенских соборах в числе шести, и утверждая в общих словах все, постановленное ими, Отцы этого собора включают без всякого сомнения в ряд Вселенских и Трулльский собор [228], и, значит, утверждают его правила. Таким образом, из свидетельств того и другого собора видно, что они имели под руками уже сборник апостольских правил в том виде, в каком мы теперь имеем.

Но такой сборник существовал гораздо ранее этих соборов. Так, Иоанн Схоластик, Патриарх Константинопольский, издавая около 550 года номоканон, в котором, предположив собрать все церковные правила, содержащиеся в то время в Восточной церкви, на первом месте поставил восемьдесять пять апостольских правил, озаглавив их так: "Οι μεν αγιοι του Κυριου μαθηται και αποςτολοι ογδοηκοντα πεντε δια Κλημεντος κανονες εξεθεντο" ("Святые ученики Господа и апостолы изложили восемьдесят пять правил"), а потом уже излагает правила последующих соборов - Никейского, Антиохийского, Лаодикийского, Сардикийского, Гангрского, Анкирского, Неокесарийского, Константинопольского, Ефесского, Халкидонского, и в конце - правила святого Василия Великого, извлеченные из его посланий. Нет никакого сомнения, что до Иоанна Схоластика существовал уже кодекс правил Восточной церкви, содержащий в себе все вышеприведенные правила. Это подтверждает сам Схоластик в своем замечательном предисловии к сборнику; здесь, между прочим, он так говорит о том, как в древности составляемы были церковные кодексы: "Вдревле разные лица по временам издавали соответствующие нуждам времени законы и правила церковные; так, после апостолов было составлено десять великих соборов; кроме того, Василий Великий о многих предметах составил правила. Не удивительно, что они писали каноны отрывочно, по требованию самих дел и обстоятельств, и не излагали их в каком либо порядке... Впрочем, я не один и не первый решился на это (т.е. разрозненные правила собрать в один состав и разделить на 50 титл), но увидев, что и другие таким образом разделяли правила, даже на 60 титл". Но в этих кодексах к прочим правилам не присоединены были правила святого Василия Великого. Отсюда ясно, что прежде сборника Схоластика существовали уже кодексы правил, в которых помещались и апостольские правила.

Еще прежде Иоанна Схоластика мы встречаем свидетельство о существовании кодекса апостольских правил, хотя в числе пятидесяти, у Дионисия Малого. Около 500 года этот римский аббат перевел с греческого языка на латинский сборник правил Вселенской церкви, в котором первое место занимают пятьдесят апостольских правил. Значит, эти правила существовали на греческом языке уже прежде Дионисия Малого, и таким авторитетом в то время пользовались, что не только переведены были вместе с другими соборными правилами, но и помещены прежде соборных правил. Далее, сам Дионисий говорит в предисловии к этим правилам, что "постановления Пап представляются уже заимствованными из самих этих правил" [229]. А кого из этих Пап Дионисий разумел здесь, в том никто не сомневается, они были: Сириций, Иннокентий, Зосима, Бонифаций, Целестин, Лев, Геласий и Анастасий: все эти, кроме двух последних, владели престолом римским задолго до времени Дионисия. А отсюда необходимо предположить, что Дионисий, по крайней мере, верил уже тому, что эти правила были не только древнее упомянутых Пап, но и что пользовались таким авторитетом, что папы основывали на них свои определения, чего не могло быть, если бы они еще не были собраны и записаны. Итак, касательно первых пятидесяти правил Дионисий Малый уже уверяет, что они были собраны задолго до его времени.

Теперь перейдем к свидетельствам соборов V века, а именно к III Вселенскому Ефесскому собору, бывшему в 431 году, из деяний которого ясно следует, что этому собору было известно собрание апостольских правил. Известно, что во всех древних памятниках первенствующей церкви нигде не находится церковного правила, исключая одно апостольское - семьдесят четвертое, которым постановлено, чтобы епископ, обвиняемый в чем-либо, не прежде был судим собором, чем чрез посланных к нему епископов не будет призван на собор трижды. А в деяниях III Вселенского собора рассматривается, что когда Несторий, Патриарх Константинопольский, будучи троекратно призываем чрез епископов на собор, не явился, то Ювеналий, епископ Иерусалимский, подавая голос на низложение его, сказал: "Церковные законы повелевают довольствоваться троекратным призыванием лица, которое должно явиться к ответу" и пр. И сам собор в послании к императорам Феодосию и Валентиниану говорит: "Церковные правила в третий раз повелевают звать непослушного; посему мы послали снова к нему других епископов, но нашли его непослушным" [230]. Ясно, что собор ссылался уже на существующие церковные правила; а так как ни в каком другом собрании церковных правил не находится такого определения, кроме того, которое надписывается именем святых апостолов, то отсюда смело можно заключить, что такое собрание было уже известно ефесским Отцам [231]. Притом в деяниях этого же собора есть еще другая ссылка на сборник апостольских правил. Так, в седьмом заседании епископ Регин от имени прочих епископов острова Кипра письменно приносил Отцам, присутствовавшим на том соборе, жалобу, что епископ и причт церкви апостольской желали подчинить себе епископов островов Кипра, вопреки правилам апостольским и Никейским. Остров Кипр никогда не был подчинен Антиохийской церкви; но Антиохийский епископ присвоил себе власть посвящать на этом острове. Регин и прочие кипрские епископы утверждали, что то присвоение противно правилам апостольским и правилу Никейского собора. Здесь упомянуто прежде о правилах апостольских, а потом о Никейском, чего Отцы того собора никогда бы не сделали, если они не были уверены, что тогда существовали апостольские правила. Они притом не только приняли то доказательство кипрских епископов, но и о нововведении этом так сказали: "Дело, против постановлений церковных и правил святых апостолов нововводимое и посягающее на свободу всех, возвестил Боголюбезнейший соепископ Регин...". Так читается во всех кодексах, изданных Вальсамоном и Зонарою, но в других списках вместо слова Αποςτολων читается πατερων; но это почти одно и то же и даже последнее сильнее. Если мы допустим последнее чтение, то эти слова будут иметь такой смысл: "Дело, вопреки правилам апостольским и определениям Никейского собора...". Посему, как под правилами святых Отец должно разуметь определения Никейского собора, так и под церковными постановлениями нужно разуметь апостольские правила, которые часто называются вообще церковными постановлениями [232]. И в самом деле, зачем церковные постановления стояли бы здесь впереди правил святых Отцев или Никейских, если апостольские правила не существовали прежде Никейского собора? И это тем достовернее, что как в приведенном нами изречении Ефесского собора почитается за противное правилами церковным вводить такую новость, так и по существу дела такое нововведение запрещается тридцать пятым апостольским правилом.

Ранее Ефесского собора мы находим ясное свидетельство в пользу древности собрания апостольских правил в актах поместного Константинопольского собора, бывшего в 394 году. Этот собор был созван для решения спорного дела между Вагадием и Агапием, присваивавшим себе епископство Востренское. Вагадий был судим заочно и свержен с епископства Востренского двумя епископами, а на его место возведен был Агапий. Вагадий перенес дело на Константинопольский собор, на котором Отцы рассуждали: действительно ли могут лишить сана епископа, обвиняемого в каком-либо преступлении, только два епископа? И собор под председательством Нектария, Патриарха Константинопольского, определил: "Не подобает впредь епископу судимому извергаему быти от священного чина ни двумя, ниже тремя епископами; но по приговору большого собора и, аще возможно, всех епископов тоя области, как и апостольскими правилами постановлено (καθως και οι Αποςτολικοι κανονες διωρισαντο)", т.е. по семьдесят четвертому апостольскому правилу. А отсюда и видно, что апостольские правила были известны всем бывшим на этом соборе Отцам и знаменитым епископам, как-то: Нектарию Константинопольскому, Феофилу Александрийскому, Флавиану Антиохийскому, Палладию епископу Кесарии Каппадокийской, Геласию, епископу Кесарии Палестинской, Григорию Нисскому, Амфилохию Иконийскому и другим великим мужам, собравшимся со всего Востока, да и не только известны были им апостольские правила, но, при решении споров, и уважаемы были, как церковный закон.

Но некоторые ученые, защищая Даллея, писавшего в опровержение древнейшего происхождения апостольских правил, никак не хотят в приведенном правиле Константинопольского собора видеть ссылку на действительные апостольские правила, и думают, что здесь должно разуметь или антиохийские правила (4, 12, 13, 14 и 15), или четвертое правило Никейского собора [233]. Но известно, что константинопольские Отцы определили, что должно низлагать епископа большому собору епископов, как апостольскими правилами постановлено. Где же это постановлено в правилах Антиохийского собора? В указанных правилах такого определения нет; в них только содержится постановление касательно епископов уже низложенных, а именно, что низложенные епископы не должны касаться служения, некогда им порученного, что они должны обращаться с жалобами не к царю, а к собору епископов, который осудил их и т.п. Притом, могли ли константинопольские Отцы назвать антиохийские правила апостольскими, когда их никогда так не называли и под этим именем никогда не приводили ни один собор, ни один Отец и ни один писатель того времени? Тем более константинопольские Отцы не могли ни назвать таким именем, ни сослаться на четвертое правило Никейского собора, когда оно говорит только о постановлении епископов, между тем как константинопольское правило говорит о низложении их. Что же? Ужели нет никакого различия между тем и другим правилом? Такого точного определения, какое высказывают константинопольские Отцы, в правилах собора Никейского нигде нет, а потому константинопольские Отцы не могли ссылаться на них; тем более, не могли называть их апостольскими, так как этим именем никейские правила никогда не назывались.

"Впрочем, - говорят далее то же ученые, - церковные правила Отцы называют апостольскими не только потому, что они согласны с учением апостолов, но и потому, что правила предков принимаются за законы апостольские, как говорит Иероним в двадцать восьмом послании к Люцинию" [234]. Но из этого видно только то, что правила церковные, согласные с апостольским учением, могут, вероятно, называться апостольскими. А мы не спрашиваем, могут ли правила церковные называться этим именем, но назывались ли так когда-нибудь никейские, или антиохийские, или какие-либо другие кроме тех, которые в древности назывались апостольскими и которые мы имеем собранными в кодексе правил Вселенской церкви? А потому, хотя бы константинопольские Отцы и считали правила предков за законы апостольские, однако же из этого никак не следует, чтобы они здесь указывали на никейские или антиохийские, в особенности потому, что никейские правила ничего с точностью не определяют касательно того предмета, который почти буквально выражен в апостольских правилах.

Несправедливо также думает Дрей, когда выражение κανονες αποςτολικοι старается принимать в смысле апостольского предания вообще, в смысле древней церковной практики; во-первых, потому, что о трояком призывании епископа в суд нет никакой другой древней церковной практики, кроме известного апостольского правила; во-вторых, в такое позднее время, когда уже явилось собрание правил, естественно ссылаться на него, а не только на практику; в-третьих, сопоставление апостольских правил с определениями Никейского собора ясно указывает здесь на настоящие апостольские правила; в-четвертых, если упомянутый собор ссылается на настоящие древние правила апостольские, то очевидно, что этот собор заимствовал из рассматриваемых нами правил свои определения, но не наоборот.

Итак, несомненно теперь, что Отцы Константинопольского поместного собора, бывшего в 394 году, уже знали о собрании апостольских правил и ссылались на него.

Дабы убедиться в том, что собрание апостольских правил существовало еще гораздо прежде Константинопольского собора, для сего стоит только рассмотреть правила Антиохийского собора, бывшего в 341 году. Во многих из этих правил постановлено то же самое, что и в апостольских и даже одними и теми же словами, так что нельзя, по-видимому, в точности решить, Антиохийские ли списаны с апостольских, или же наоборот. Дрей утверждает, что большая часть апостольских правил заимствована из правил Антиохийского собора, и Бикель соглашается с этим мнением. Мы не отвергаем того, что многие правила Антиохийского почти буквально выражены в рассматриваемых нами правилах, но при этом смело утверждаем, что Антиохийский собор заимствовал многие правила из апостольских. И действительно, сравнивая правила собора Антиохийского с правилами святых апостолов, нельзя не видеть, что соборные правила суть только или повторение и объяснение, или дополнение и применение правил апостольских к современному состоянию церкви. Достойно замечания, что Отцы Антиохийского собора в определениях своих, кроме немногих исключений, сохранили тот самый порядок, в каком расположены правила апостольские одного и того же содержания с собранными. Это можно видеть в следующей сравнительной таблице:

Апостольские:           Антиохийские:
7-е одного и того же содержания с 1-м
8 и 13                            2
15 и 16                           3
28                                4
31                                5
32                                6
33                            7 и 8
34                                9
35                          13 и 12
37                               20
14                               21
76                               23
40                               24
41                               25

Такое очевидное сходство в порядке, в котором те и другие правила одинакового содержания следуют одно за другим, приводит нас к заключению, что Отцы собора Антиохийского имели уже пред собою готовую книгу апостольских правил, и только сравнивая правила, в ней изложенные, с состоянием церкви своего времени, находили случай к изданию своих определений. Но что правила этого собора суть действительно только объяснение правил апостольских и применение их к современному состоянию церкви, в этом каждый удостоверится, если хотя бы некоторые из них сравнит между собою. Например, девятое соборное одного содержания с тридцать четвертым апостольским; то и другое определяет пределы власти старшего епископа над прочими епископами. Но, во-первых, апостольское правило кратко, соборное - пространее; далее, апостольское старшего епископа называет просто первым, соборное - епископом митрополии: отсюда самое имя митрополитов, которых не знают правила апостольские; апостольское имеет вид закона коренного, соборное есть уже производное, потому что Отцы собора ссылаются на древнее правило, т.е. на тридцать четвертое апостольское [235]. Вообще, нужно заметить, что апостольские правила не основывают своих определений ни на каких других древнейших правилах и не ссылаются на какие-либо высшие источники, кроме Евангелия и Ветхозаветного Писания; между тем как Антиохийские правила, будучи согласны в порядке, смысле и в самых даже словах с апостольскими, упоминают о правилах прежде их изданных, особенно это делают тогда, когда определяют то, что было постановлено в апостольских. Например, шестнадцатое апостольское повелевает наказывать епископа, если он примет к себе изверженного причетника, приводя в причину то, что "таковый епископ есть учитель беспорядка" (ως διδαςκαλος της αταξιας); соборное же третье повелевает наказывать его как "нарушителя церковных законов" (ως παραλυοντα τους θεσμους τους εκκλησιαςικους). То же самое в двадцать первом и двадцать третьем правилах собора, из которых в первом собор, повелевая епископу оставаться при той церкви, к какой он производился, ссылается на определение или закон, уже прежде изданный об этом (κατα τον ηδη προτερον περι τουτον εξενεχθεντα ορον), т.е. по силе четырнадцатого правила святых апостолов; во втором, т.е. двадцать третьем, воспрещая епископу определять кого-либо в преемники себе, присовокупляет: "но хранить закон церковный" (φυλαττεςθαι δε τον θεσμοντον εκκλησιαςικον), т.е. по шестнадцатому правилу апостольскому. Итак, нет никакого сомнения в том, что апостольские правила составлены прежде антиохийских, потому что те древнейшие правила, на которых так часто ссылаются антиохийские, совершенно согласны с апостольскими.

О собрании апостольских правил мы можем найти подтверждение и в правилах Гангрского собора, бывшего в 340 году. Этот собор в заключение своих определений (в 21) говорит: "Отсекаем от церкви тех, кои вводят новости, вопреки писаниям и правилам церковным". Здесь нужно, во-первых, заметить, что Отцы гангрские упоминают о некоторых церковных правилах, которые нарушали евстафиане. А потому, если проследить обычаи и учение евстафиан, изложенные в гангрских правилах, то ясно будет, что все такие обычаи противоречат и некоторым апостольским правилам. Например: евстафиане учили, что нужно воздерживаться от браков и мяса, как будто препятствующих к достижению царствия небесного (Гангр. пр. 1, 11), а это не согласно с пятьдесят первым апостольским правилом, по которому клирик извергается, а мирянин отлучается, если они будут воздерживаться от брака, мяса и вина не ради подвига воздержания, но по причине гнушения. Евстафиане имели особенные собрания и составляли отдельные соборы, что видно из предисловия ко всем правилам гангрским и из шестого правила; а это запрещено тридцать первым апостольским правилом. Далее, апостольские правила предписывают епископу принимать всякого плода начатки и всякие приношения и разделять с пресвитерами и диаконами (4 и 41), Но евстафиане все такие плодоприношения разделяли между собою и давали, кому хотели, без воли епископа (пред. к Гангр. соб. и пр. 6 и 7). Евстафиане имели обыкновение поститься в воскресный день (28), что было вопреки шестьдесят четвертому апостольскому правилу; но посты, с древних времен преданные и хранимые Церковью, т.е. четыредесятницу, среду и пяток и др. презирали (29), и тем самым весьма ясно нарушали шестьдесят девятое апостольское правило. А так как известно, что евстафиане учили вопреки апостольским правилам, и так как гангрские Отцы уверяют, что они ввели некоторые новости вопреки писаниям и правилам церковным, то ясно, что упоминаемые ими церковные правила были не другие какие, кроме апостольских, потому что мы не имеем какого-либо другого собрания правил, к которому относятся эти слова Гангрского собора, или то, что говорит Созомен о том же Евстафие: "Говорят, что он от излишней строгости дошел до некоторых нелепых обычаев, во многом несогласных с церковными правилами" [236]. И так как Отцы Гангрского собора ссылаются на многие апостольские правила, то ясно уже, что они имели под руками определенное собрание или свод апостольских правил.

Около того же времени святый Афанасий, архиепископ Александрийский, свидетельствовал, что церковь хранит уже некоторые правила, издревле вместе с верою преданные. Вот собственные его слова: "Не недавнее и не новое дело у нас есть устав правил церковных, но от Отцев предан и основан в церквах, и не ныне только началась вера, но от самого Господа чрез учеников (Его) дошла до нашего времени. И таким образом, до наших веков сохраненное в церквах, не должно погибнуть в нынешние времена" [237]. Из этих слов ясно, что во времена святого Афанасия в церкви существовали некоторые древние правила, которые задолго до его времени были поставлены и преданы нам вместе с верою. А что правила, о которых упоминает здесь святый Афанасий, действительно были апостольские, это ясно из того случая, по которому они были упомянуты. Известно, что Георгий Каппадокийский, купивший епископство у префекта Египетского, по повелению его вступил в Александрийскую церковь, силою низвергнув с престола законного епископа Афанасия, который никем, кроме ариан, еще не был обвинен и никаким собором еще не был осужден. А потому, святой Афанасий убеждает всех православных нисколько не сочувствовать таким делам, а напротив, стараться, сколько возможно, исправлять их и убеждает тем, что подобными бесчинствами нарушены древние правила, преданные Отцами церкви вместе с верою апостольскою. Таким образом, когда святой Афанасий жалуется на то, что таким поступком Георгия нарушены законы церковные, то ясно, что он под этими законами разумеет апостольские правила, так как подобных законов церковных нет ни в каких других древнейших правилах. Так, святой Афанасий низвержен был с престола прежде, чем был обвинен или народом, или пресвитерами, или прежде чем вина его была исследуема собором, вопреки семьдесят четвертому апостольскому правилу, которым постановлено, чтобы епископ, обвиняемый людьми, достойными веры, был призван на собор и там должен принести оправдание, прежде чем ему воспоследует решение. А что если ариане обвиняли святого Афанасия, то их свидетельство против епископа не должно быть принято; потому что враги осуждены были Вселенским собором за ересь, а еретика во свидетели против епископа нельзя принимать, как это было запрещено семьдесят пятым апостольским правилом. Притом святой Отец замечает, что Георгий получил кафедру Александрийскую и епископское достоинство за деньги и при помощи мирских начальников, и тотчас прибавляет: "Сие и законы церковные нарушает, и язычникам подает случай хулить нас и думать, что поставления в церковные степени бывают у нас не по Божественному закону, но с торгов и по ходатайству". А упомянутые здесь правила церковные нигде не находились в то время, кроме апостольских, из которых двадцать девятое запрещает за деньги, а тридцатое - при помощи мирских начальников, получать епископское достоинство. Итак, когда святой Афанасий утверждает, что Георгием нарушены правила, которые нигде не находились в те времена, кроме апостольских, то едва ли уже можно сомневаться в том, что святой Отец имел в виду собрание этих правил.

Он же в своей апологии прилагает послание Арсения, епископа Гипсеритского, в котором сей последний, раскаиваясь пред святым Афанасием в том, что, будучи увлечен расколом мелетиан, отложился от него, как законного своего архиепископа, обещается впредь повиноваться церковному правилу по древнему закону (τω εκκλησιαςικω κανονι κατα τον παλαιον νομον), и далее продолжает: "Ниже буду без воли твоей, епископа митрополии, издавать какое-либо определение о епископе, или о каком-либо общем церковном догмате, но буду повиноваться всем прежде написанным правилам": ясная ссылка на собрание апостольских правил, именно - на тридцать четвертое правило, которое епископам каждого народа поставляет в обязанность знать первого или старшего из всех, считать его главою и ничего не делать без его воли.

Но самое раннее свидетельство в пользу собрания апостольских правил встречается уже в определениях первого Вселенского Никейского собора, бывшего в 325 году; прежде же этого времени нет указаний на полный состав или свод таких постановлений. Этот собор часто упоминает о правилах, прежде него постановленных и соблюдаемых в церкви; а потому, если мы сравним правила, упоминаемые Никейским собором, с существующими уже в собрании апостольскими, то увидим, что здесь разумелось именно это собрание. Дабы убедиться в этом, проследим несколько правил никейских. В первом из них собор, рассуждая о скопцах, сделавшихся таковыми неволею, говорит, что таковых, ежели окажутся достойными, правило (о κανων) допускает в клир. Это правило, на котором собор основывает свое определение, есть двадцать первое апостольское. Во втором правиле собор запрещает новообращенных из язычества производить в епископы или пресвитеры, потому что находит это противным церковному правилу (παρα τον εκκλησιαςικον κανονα). А это и есть восьмидесятое апостольское. Пятое правило, возбраняющее изверженных одним епископом принимать другому, есть повторение двенадцатого апостольского. Пятнадцатое правило, возбраняя епископам, пресвитерам и диаконам переходить из одного города в другой, замечает об этом обыкновении, что оно вошло в церковь вопреки правилу (την συνηθειαν την παρα τον κανονα ευρεθεισαν), т.е. указывает на семьдесят четвертое апостольское. И достойно замечания, что собор, приняв эти правила в основание своих определений, не только исправлял и приводил в порядок отступления от них, но и определял случаи, не определенные ими. Это находим мы в девятом и десятом правилах этого собора, которые суть не иное что, как дополнение шестьдесят первого и шестьдесят второго правила апостольских. Шестьдесят первое апостольское запрещает производить в церковные степени обличенных в блуде, прелюбодеянии и пр., но не определяет, как поступать с ними, ежели они, несмотря на эти вины, уже получили рукоположение. Собор (пр. 9) присовокупляет, что поелику рукоположившие их поступали противно правилу (παρα κανονα), то и рукоположенных правило не допускает. Шестьдесят второе апостольское повелевает клирика, ежели он из страха отречется от имени клирика, лишать сего звания, а ежели отречется от имени христианина, извергать из церкви; но не определяет, как поступать с теми, которые рукоположены после отпадения. Собор дополняет это правило, постановляя: "Если кто из отпадших рукоположен по неведению или с ведома рукополагавших, то это не отнимает силы у церковного правила (τουτο ου προκρινει τω κανονι τω εκκλησιαςικω), ибо они извергаются, как скоро то дознано будет". Таким образом, теперь уже несомненно, что собор Никейский, ссылаясь на прежде установленные правила, имел в виду уже апостольские правила; и так как Отцы этого собора всегда ссылались на эти правила под общим именем канона (τον κανονες), то ясно, что они имели в виду уже самое собрание таких правил, потому что этим именем всегда выражается уже их определенных состав [238]. Даже собор прямо называет эти древние правила (κανονες) апостольскими: "заблагорассуждено совершенно прекратити обычай вопреки апостольскому правилу обретшийся в некоторых местах, дабы из града не переходил ни епископ, ни пресвитер, ни диакон" (15 сн. Ап. 14 и 15).

Таким образом, мы представили ряд свидетельств соборов и святых Отцев от VII до начала IV века, которые подтверждают существование собрания апостольских правил; и в этом убеждает нас то, что в самом начале IV века соборы указывают на них под общим именем канона, чем выражается уже их определенный состав. Замечая притом, что самый порядок, в котором соборы повторяют правила апостольские, вообще соответствует порядку изложения самих этих правил в их настоящем составе, можно убедиться, что соборы имели уже пред собою книгу правил апостольских [239]. Еще то особенное обстоятельство, что соборы разных стран и времен равно ссылаются на эти правила и одинаково их приводят, делает несомненным свод их в виде писанного канона, который повсюду был в употреблении в одном определенном составе. И в самом деле, правила эти приняты были не тою или другою, но Вселенскою церковью; на них ссылаются в Александрии точно также, как в Никее, в Ефесе, в Константинополе, в Антиохии. Каким же образом объяснить такое согласие церквей в принятии этих правил, если не предположить, что они руководствовались уже одним определенным сборником? И не один только сборник, состоявший из пятидесяти правил, известен был соборам и Отцам, но и сборник, состоящий из восьмидесяти пяти, потому что Никейский собор ссылался уже на шестьдесят второе и восьмидесятое, Константинопольский - на семьдесят четвертое и т.п.

Итак, когда же, собственно, мог появиться сборник апостольских правил? Само собою разумеется, что нельзя согласиться в этом случае с мнением протестантов, которые утверждают, что такой сборник появился не ранее V века; вышеприведенные нами свидетельства решительно не дозволяют этого допустить. Правда, мы совершенно уверены, что эти правила не были написаны ни самими апостолами, ни святым Климентом; но уважение, с каким уже в начале IV века ссылаются на них святые Отцы церкви и соборы, заставляет нас допустить, что такой сборник существовал уже ранее IV века. Но так как не прежде IV века мы находим указания на полный состав или свод апостольских правил под именем церковного канона, и так как в первые века мы видим эти правила более в практике церковной, нежели в письмени, то, не будучи в состоянии с точностью определить время появления сборника апостольских правил, мы можем указать такое время только приблизительно. А именно: такое собрание, по надлежащим соображениям, должно быть сделано не позже конца II или начала III века, когда, действительно, возникавшие в церкви вопросы и недоумения о важных предметах для своего приложения требовали таких правил, и когда притом память наставлений и правил апостольских была еще так жива в ближайших апостольских преемниках. Такого взгляда всегда держалась православная Восточная греко-российская церковь.

Таким образом, не усиливаясь изыскивать более никаких других доводов, кроме представленных уже свидетельств, а утверждаясь вполне на доверии к почтенной древности христианской, мы совершенно убеждаемся в древнейшем существовании самого сборника апостольских правил. Но так как немало существует и в настоящее время возражений против такого нашего убеждения, то мы, в оправдание себе и в подтверждение своего высказанного взгляда, считаем нелишним и даже совершенно необходимым рассмотреть некоторые из них, дабы показать их несостоятельность.

1. Некоторые ученые всем доказательствам, подтверждающим древность апостольских правил, стараются противопоставить декрет Папы Геласия (V век) - "De libris non ricipiendis". В этом декрете говорится о том, какие книги церковные нужно принимать и какие - нет; и между книгами, отвергаемыми Римскою церковью и названными апокрифическими, апостольские правила упомянуты в таких словах: "liber canonum Apostolorum apocryphus". Отсюда-то Далей, и за ним другие, стараются вывести такое заключение, что эта книга апостольских правил вымышлена каким-нибудь еретиком-обманщиком, и притом незадолго до времени Папы Геласия, т.е. до конца V века. Но если рассмотреть первоначальный текст упомянутого декрета в том виде, как его представляют древнейшие кодексы, то тотчас можно заметить, что в нем об апостольских правилах совершенно не было упомянуто, это подтверждает и Гинкмар Реймский, который, кажется, прежде всех упомянул об этом декрете Геласия [240]. А потому упоминание об апостольских правилах в последующих изданиях Геласиева декрета нужно признать позднейшим приблавлением, которое, как некоторые другие, сделал, по всей вероятности, Папа Ормизд (514-522) при новом издании такого декрета.

Но если даже допустить то, что Геласий в своем декрете признал книгу апостольских правил апокрифическою, то это нисколько не может поколебать нашего мнения о времени появления этих правил. Во-первых, потому что Геласий в своем декрете совершенно не определяет древности книг, рассматриваемых им, но только говорит об авторитете, каким они пользовались в его время в Римской церкви. А потому из слов: "Liber canonum Apostolorum Apocryphus" можно вывести только то, что, по мнению Геласия, имя апостолов ложно приписано этим правилам, и что они в Римской церкви не пользовались особенным авторитетом; но с какого времени эта книга начала существовать, об этом ничего не говорится в декрете Геласия. Во-вторых, хотя бы Геласий и признавал книгу правил апостольских подложною, однако свидетельство одного лица нисколько не может поколебать постоянного убеждения церкви об их апостольском происхождении. Подлинность апостольских правил в отношении к их происхождению и содержанию доказывается самою древностью и употребительностью их в церкви. И нельзя думать, что святые Отцы и соборы древних времен и вся церковь Вселенская приняла эти правила в основание своих определений, не будучи твердо убеждены в их апостольском происхождении и канонической важности. Кто же поверит, чтобы церковь, назданная на основании апостол и Пророк (Еф.2:20), церковь, всегда заботящаяся о чистоте своих правил, всегда осмотрительная и разборчивая в отделении чистого семени - слова апостольского - от плевел чуждого учения, чтобы сия церковь могла принять правила, неизвестно когда и кем написанные, и без всякого сомнения покориться им как закону Божественному? Мы знаем из церковной истории, что на основании этих правил церковь производила суд свой, поверяла действия епископов, равно и состояние нравов пасомых, и недостойных из них подвергала наказаниям. Но не было примера, чтобы кто-либо из осужденных, обыкновенно употреблявших все способы к своему защищению и нередко восстававших против власти самих соборов, осмелился восстать против подлинности этих правил. И церковь в своем управлении иногда не имела другого основания, кроме чистого слова Божия и чистого предания апостольского. Посему-то она всегда была так осмотрительна, так строга и разборчива в отделении чистого семени от всего не только уже противного этому учению, но и от сомнительного, что не имело достоверного происхождения от апостолов или от мужей апостольских. Правила же апостольские такому сомнению не подвергались.

2. Даллей и за ним некоторые другие говорят еще, что собрание апостольских правил в настоящем виде не могло явиться во втором или третьем веке потому, что в этом собрании можно заметить немало анахронизмов; так, в нем упоминаются такие лица, встречаются такие выражения, которые начали быть известны и общеупотребительны только в IV и V веках; например, в них упоминаются чтецы, певцы, иподиаконы, клирики, миряне, жертвенник, жертва, иперверетей и т.п.; все такие лица и выражения, по мнению вышеупомянутых ученых, не были известны не только во времена апостолов, но даже во II или III веке [241]. Что сказать против этого возражения? То, что оно совершенно неосновательно и ложно: в сборнике апостольских правил нет никаких анахронизмов: все указываемые этими учеными выражения уже были известны если не во втором, то по крайней мере в начале третьего века, т.е. в то время, когда, по нашему мнению, явилось собрание апостольских правил в настоящем виде. Так, о клирике упоминает святой Киприан почти на каждой странице своих творений. Ориген упоминает как о клире, так и о мирянах; он говорит так, между прочим: "Не всегда можно спастись и в клире, потому что многие пресвитеры могут погибнуть, а многие миряне могут быть блаженными" [242]. Еще прежде Оригена о клирике упоминает Тертуллиан [243], а о мирянине - святой Климент, епископ Римский, который говорит: "Первосвященнику дано свое служение, священникам назначено свое место, и на левитов возложены свои должности, мирянин же обязан своими мирскими постановлениями" [244]. Таким образом, теперь уже несомненно, что выражения клирик и мирянин были во всеобщем употреблении с первых веков христианства. То же нужно сказать о выражениях певец и чтец и иподиакон. Подобные должности и имена были в употреблении с самого начала церкви. Корнелий, епископ Римский, современник святого Киприана, в послании к Фабию, епископу Антиохийскому, говорит, что в его время, т.е. в 250 году, были в Римской церкви сорок четыре пресвитера, семь диаконов, столько же иподиаконов, сорок два аколуфа и пятьдесят два заклинателя, чтеца с придверниками [245]. А что чтецы и иподиаконы были действительно в то время в Карфагенской церкви, это известно еще из двадцать четвертого послания (по др. 29) святого Киприана, где он говорит о поставлении чтецов и замечает, что звание чтеца есть первая ступень к достижению высших степеней. И прежде него Тертуллиан говорит: "У еретиков сегодня один епископ, завтра другой, сегодня диакон, а завтра чтец, сегодня пресвитер, а завтра мирянин" [246]. Что касается до выражений: алтарь, жертва, приношение (пр. 3, 4, 8, 32, 46), то и эти выражения были общеупотребительны в древней церкви. Так, святой Киприан часто имел обыкновение называть трапезу Господню именем алтаря [247]. Прежде него Тертуллиан называл совершение Евхаристии жертвою и престол Господень жертвенником Божиим [248]. И сам даже святой Игнатий Богоносец в своих посланиях употребил слово жертвенник в том же смысле: "Если кто не будет внутри алтаря (θυσιαςιριον), тот лишается хлеба Божия" [249], и в другом месте: "ибо одна плоть Господа нашего Иисуса Христа, и одна чаша для единения с кровию Его; один жертвенник (θυσιαςηριον), равно как один епископ с пресвитерами и диаконами, сослужителями моими" [250]. А что в древней церкви самое действие или совершение Евхаристии называлось жертвою (θυσα) и приношением (προσφορα), это видно не только из свидетельств Тертуллиана, но из свидетельств других писателей, живших ранее Тертуллиана. Так, святой Ириней говорит: "Итак, приношение (προσφορα) церкви, которое Господь повелел совершить во всем мире, представляется чистою жертвою у Бога" [251] и пр. И прежде него святой Климент Римский говорит: "Не на всяком месте совершается приношение (προσφορα), но пред храмом на жертвеннике" [252]. Отсюда ясно, что в самые первые времена церкви употреблялись выражения жертва и приношение. А потому нет ничего удивительного, что эти выражения употребляются в правилах апостольских. Что касается, наконец, до сирийского названия месяца октября - иперверетей, то и это выражение могло употребляться в древней церкви. И в самом деле, ужели апостолы и их ближайшие преемники в своих посланиях к македонианам, антиохиянам, ефессеянам, смирнянам не могли употреблять названия месяцев, которые у тех были приняты?

Итак, возражение, состоящее в том, что в правилах апостольских встречаются, будто бы, анахронизмы, оказывается совершенно неосновательным.

3. Дрей, а за ним некоторые другие, говорят еще, что несправедливо в ссылках соборов на древнее правило, на канон, на апостольское правило, всегда видеть апостольские правила, потому что слово κανων имеет и разные значения, в других случаях указания на древнее или апостольское правило вовсе не относятся к рассматриваемому нами собранию, а словами канон, древний и апостольский означалось иногда вообще обыкновение, освященное древностью [253]. Правда, многие ссылки на древние правила решительно нельзя относить к рассматриваемому нами собранию. Но те свидетельства, которые не так ясно указывают и на рассматриваемые нами апостольские правила, и на правила, находящиеся в апостольских посланиях, мы опустили; например, мы опустили свидетельство из послания Александра, епископа Александрийского, где он уведомляет Александра Константинопольского об отлучении от общения в Александрии Ария и его единомышленников, которые были приняты другими епископами вопреки правилу апостольскому. Хотя это правило есть двенадцатое и тринадцатое, находящееся в собрании апостольских правил, однако же Александр мог здесь сослаться на правило, находящееся в послании к Титу (3:10) и в послании Иоанна (2 посл. 10,11). Также мы опустили свидетельство императора Феодосия Великого, который повелел отлучить Иринея, епископа Тирского, за то, что он был двоеженцем вопреки апостольским правилам, хотя об этом есть семнадцатое правило в собрании апостольских правил, однако же Феодосий мог ссылаться на те места из посланий апостола Павла (1Тим.3:2. Тит.16), которые повелевают епископу быть единые жены мужу, опустили также много других подобных мест.

4. Что собрание апостольских правил могло явиться не ранее V века, на это Дрей приводит то доказательство, что в древнейшем латинском сборнике правил, который издан был в Италии во второй половине V века под именем "Prisca canonum versio e Graecis codicibus" [254], не были помещены рассматриваемые нами правила. Отсюда-то этот ученый заключает о неизвестности в то время собрания апостольских правил, так как собиратель этого приска, главною целью поставив для себя собрать все древнейшие правила и расположить их в хронологическом порядке, не опустил бы, без сомнения, и эти правила, если кодекс их в то время существовал уже [255]. Против этого считаем нужным сказать только то, что этот перевод, неисправный по языку, был так неисправен в изложении правил, что правила разных соборов были смешаны между собою (например, никейские смешаны с сардикийскими, некоторые совсем пропущены, или поставлены одни вместо других [256]). Несовершенство этого перевода и побудило предпринять новый, который сделан был в конце V столетия Дионисием Малым, аббатом Римским: в этом переводе уже были помещены пятьдесят правил апостольских. А потому "Prisca canonum", как несовершенный и неисправный перевод, не может служить доказательством позднейшего происхождения апостольских правил.

5. Наконец, сильнейшее, по-видимому, доказательство против древности апостольских правил находят протестанты в том, что ни Евсевий, ни Иероним не упоминают об этих правилах. "Если бы этот кодекс правил, - говорит Даллей, - действительно существовал в первые века, то невероятно, отчего не упомянули о нем ни Евсевий, ни Иероним, которые даже рассуждали о том, что нужно признать апокрифическим, и особенно тщательно исследовали то, что обыкновенно приписывалось в первые века апостолам" [257]. Против этого доказательства можно было бы многое представить; но мы вообще заметим, что молчание Евсевия и Иеронима нисколько не может подтверждать той мысли, что известное собрание апостольских правил не существовало в первые века. Ни Евсевий, ни Иероним не имели повода также приводить и исчислять их, как приводить и исчислять все догматы, все нравственные законы, все части церковной дисциплины. Сверх того, древние правила после Никейского собора были или подтверждены, или ограничены соборными определениями и правилами, а потому, если писатели этого времени должны были заниматься церковным законоведением, то они, без всякого сомнения, оказали бы большее внимание законодательствам новейшим, чем древнейшим. Но блаженный Иероним и Евсевий нисколько не занимались этим предметом. И может ли кто уверять, что эти писатели не могли скрыть никакого памятника древности? И вероятно ли в самом деле, что они упомянули о всех правилах, им известных? Не знал ли очень хорошо Евсевий о правилах, постановленных на соборе Никейском? Укажите же, где он ясно упомянул о них? Если же он не упомянул о них, то почему должен был упомянуть о других? Евсевий и Иероним не сделали ни малейшего намека на правила Анкирского и Неокесарийского соборов, почему же они должны были приводить другие правила? Итак, если Евсевий, Иероним и некоторые другие писатели того времени не упоминали об апостольских правилах, то это еще не доказывает той мысли, что правила апостольские не существовали в те времена.

Итак, мы разобрали и показали несостоятельность главнейших возражений, какие представляют некоторые ученые против древнейшего происхождения апостольских правил. Такая несостоятельность их еще более должна подтверждать убеждение Вселенской церкви об этих правилах. А потому, сколько бы ни возражали нам, от этого наше убеждение нимало не поколеблется.

Стратилатов И.А. Древность и важность апостольских правил. - СПб.: Журнал "Нева", 1996.