Тексты, справочники и документы [Pagez.ru]



Начало: Тексты, справочники и документы

О. Валентин (Свенцицкий)
Граждане неба. Мое путешествие к пустынникам Кавказских гор

ОГЛАВЛЕНИЕ
I. Как я искал пустынников. Ехать или не ехать? "Строитель монастыря". "Член Государственной Думы"
II. Дилижанс Сухум - Цебельда
III. "Гостеприимный" Феопемпт. О. Иван о пустынниках
IV. "Испытание". По долине реки Кодор
V. Праведный Филипп
VI. Дорога до Аджар. У подножия горы
VII. О. Никифор
VIII. Вечерня. "Таинства". Ночь
IX. О. Вениамин
X. "Помещик"
XI. Лисичка
XII. Дорога на Брамбу. Встреча. Объяснение. Земной поклон
XIII. О. Сергий
XIV. О. Исаакий
XV. Пустынники и монахи
XVI. Утром. Подъем на гору
XVII. На горном хребте
XVIII. Разбойники
XIX. Последний день
XX. Обратная дорога

X. "ПОМЕЩИК".

На следующий день утром мы пошли к пустыннику, схимонаху Трифиллию.

О. Никифору почему-то не хотелось идти, но о. Иван настойчиво уговаривал, и он, в конце концов, пошел.

У о. Вениамина на спине большая серая сумка. Точно горб.

- Поспеете засветло дойти? - спрашиваю я его.

- Поспею! Ведь я налегке!

Дорога к о. Трифиллию лесом. Утро пасмурное. На траве и деревьях роса. В лесу темно и прохладно, как вечером.

О. Никифор, о. Иван и о. Вениамин разговаривают об о. Трифиллий. В тоне их какая-то особая нота ласковой шутливости. Видно, что его любят, но немножко "подсмеиваются".

На мой вопрос, что за человек о. Трифиллий, все отвечают по-разному, но с одинаковой улыбкой.

- О. Трифиллий - простой! - сказал о. Иван.

- Механик! - смеется о. Никифор.

- Живет, можно сказать, помещиком, - определил его о. Вениамин.

Я заочно настраиваюсь увидать нечто добродушное, далекое от всякой "мистики", может быть, веселое и во всяком случае очень приятное.

Признаки "хозяйственности" чувствуются по мере приближения в "усадьбе".

Вот колодец в лесу, аккуратно обложенный досками. Перед колодцем крест. Тропинка расчищена, и больше похожа не на лесную тропу к келье пустынника, а на аллею в старинном парке.

Поляна, на которой стоит келья, точно подрезана по краям, и ровные деревья стоят, как живая изгородь. В одном месте этой изгороди какое-то подобие колонны из двух темных сосен, и между ними открывается вид на хребет снежных гор.

А вот и сам о. Трифиллий.

Он улыбается нам навстречу и издали кланяется, точно манит к себе.

- И это "пустынник", "схимонах"?! - с изумлением сказали бы многие, увидав о. Трифиллия.

Это - хлебосольный, радушный, заботливый хозяин с какого-нибудь украинского хутора. И в лице, и в толщине, и в улыбке есть что-то "хохлацкое", хотя он не из малороссов.

Едва успев поздороваться, о. Трифиллий, весь сияя от удовольствия, ведет показывать свой огород.

Чего, чего тут нет! И огурцы, и бобы, и редька, и морковь, и репа, и горох, и кавказский стручковый кофе. Всего понемножку, но все посажено правильными рядами и в образцовом порядке. По краю огорода клумбы цветов, а около кельи грядка крупного красного мака. Чтобы недалеко было ходить за земляникой, он высадил ее из лесу в огород...

Я не могу скрыть своего восхищения:

- Вы замечательный хозяин, о. Трифиллий: ведь это не огород, а образцовый питомник!

О. Трифиллий расплывается в улыбку. Полные щеки раздвигаются, нос превращается в пуговку, глаза исчезают и он говорит:

- Когда скучно, хорошо погулять бывает между грядок. Походишь, походишь, и хорошо станет. Вот тут у меня цистерна под землей - огород поливать. В колодец далеко ходить, я посреди огорода сделал.

На стене кельи, около окна, приделан какой-то круг и посреди него палочка.

- Зря это ты, о. Трифиллий. Хорошее тут место. И негде особенно селиться поблизости к тебе, - напрасно боишься.

О. Трифиллий молчит. Посапывая и отдуваясь, пьет чай.

- Оставайся! - настаивает о. Иван.

- Вам трудно будет уходить отсюда, - говорю я. Вы, вероятно, привыкли к этому месту. И огород придется бросить.

- Мешают! - упрямо, по-хохлацки, повторяет Трифиллий. - Весной уйду... А дождь все сильней и сильней.

- Надо торопиться, - говорю я о. Ивану, - а то помочит нас.

- Переждем немного. Здесь погода переменчивая: сейчас дождичек, а сейчас ясно.

- Грибы будут. Вот вместо рукоделия и продавайте, в монастырь.

- Здесь мало грибов. У нас, у пустынников, только один о. Трифиллий и собирает: любитель!

- Я в прошлом году насушил четыре фунта, - говорит о. Трифиллий. - Пошел в пост говеть на Новый Афон, захватил их с собой. По сорока копеек дали мне за них. Потом предлагаю, уж после поста, в лавку в Сухум, мне и говорят: кабы раньше, в пост, принес, мы бы тебе по 1 руб. 25 коп. дали, а теперь не надо...

После чая о. Трифиллий показал мне свою кухню. "Стряпать" приходится сидя. Места как раз в обрез, нельзя сделать ни одного шага в сторону. Для большей наглядности о. Трифиллий сел и показал, как он стряпает: прямо перед ним печка. Сбоку у руки стол.

- Вот сижу тут, - улыбается о. Трифиллий, - не вставая со скамеечки, все приготовлю, тут же за столиком и поем...

- Что же вы едите?

- Картофель варю, хлеб пеку.

- И больше ничего?

- Чего же больше? Слава Богу... О. Иван зовет нас:

- Солнышко выглянуло - идемте до дождя!

Сходим с балкончика.

- О. Трифиллий, а ведь я вас снять хочу, можно? О. Трифиллий немного смущается, не знает, как ему быть, но все-таки говорит:

- Хорошо.

О. Иван, увидав, что я хочу снимать, говорит о.

Трифиллию:

- Нет, нет, - ты уж и схиму надень.

- Разве надо? - совсем смущенно обращается ко мне о. Трифиллий.

- Если вам это не неприятно, наденьте. О. Трифиллий уходит в келию и очень быстро возвращается в новом одеянии. На голове куколь с изображением креста и костей, на груди широкий плат с надписью славянскими буквами. Он на босу ногу, и схима поэтому производит особенно странное впечатление.

Снимаю наскоро. Облака быстро, быстро набегают на солнце, и снова крупные капли дождя падают с неба.

- Идемте, о. Иван!

- Бобов не хотите ли, - подает о. Трифиллий несколько стручков на широкой пухлой ладони.

- Нет, спасибо. Прощайте, надо идти.

В горах раздается веселый раскатистый гром.

- Идите, идите скорей, - торопит нас и сам о. Трифиллий, - а то замочит. Сильная гроза будет. Ветер с ущелья потянул, теперь не разгуляется.

Мы почти бегом отправляемся с о. Иваном в путь. Я несколько раз оглядываюсь назад, на поляну о. Трифиллия, на живую изгородь леса вокруг поляны, на темные колонны-сосны и белый снежный хребет гор, на огород, красный мак и маленькую, маленькую келью. О. Трифиллий все еще стоит на своем месте и смотрит нам вслед. Я не вижу его лица, но неизменная, сияющая улыбка, маленький носик, полные щеки, весь простодушный, приветливый облик его ясно стоят перед глазами.

Мы уже в лесу. Поляны больше не видно. Дождь все гуще, все крупней, как будто бы сплошные водяные нити протянуты в воздухе. Тучи нависли над самым лесом. Молния вспыхивает, почти не переставая, и гром перекатывается по ущелью: то близко-близко над самой головой, то далеко, над темно-синими горами. Почти бежим. Но теперь все равно от дождя убегать поздно! О. Иван молчит. Даже не спрашивает, трудно ли мне идти. Около колодца он на минуту оглядывается и спрашивает меня:

- Верно ведь, простой о. Трифиллий?

- Да, он мне очень понравился.

- В нем все от простоты. Хороший.

Через несколько дней, уже на Брамбских горах, я узнал об о. Трифиллий нечто такое, что опять на одно мгновение осветило мне внутреннюю, скрытую сторону его жизни.

Зашла речь о пустынных местах Кавказских гор. Пустынники говорили, что трудно найти такое место, куда бы не заходил никто, даже пастухи, и можно было бы жить в полном уединении и безмолвии.

- Вот о. Трифиллий, - сказали они, - все горы обошел, на самые вершины взбирался, где вечный снег лежит, и ничего кроме мха на скалах не растет, и не нашел такого места. Всюду, хоть поблизости, а пастухи заходят.

- Зачем же он искал такое пустынное место?

- Хотел келью построить, чтобы жить в полном безмолвии, чтобы не мешал никто...

- А как же там огород разводить! - невольно вырвалось у меня.

- Да, конечно, огорода там разводить нельзя.

И, по-видимому, пустынников нисколько не удивляло, что толстый хозяйственный о. Трифиллий исходит горы в поисках безмолвия!

А для меня это было так же странно, как босые ноги его и схима на нем с крестами и изображением человеческих костей...

Пришли мы с о. Иваном в келью о. Никифора мокрые насквозь. О. Никифор лукаво посмеивался, глядя на нас, и говорил:

- Погуляли?

Он, оказывается, заранее приготовил нам переодеться и, чтобы согреть нас, когда мы придем, вскипятил чайник.

Почти насильно усадил за стол.

- Ведь только что пили! - отказывались мы с о. Иваном.

- Вы пили до дождя. Теперь покушайте после дождя.

Когда сели за стол, о. Никифор неожиданно сказал мне:

- Я все о вас думал.

- Что же вы обо мне думали?

О. Никифор не ответил и точно сам с собой несколько раз повторил:

- Спаси вас Господи... Спаси вас Господи...

о. Валентин (Свенцицкий). Граждане неба. Мое путешествие к пустынникам Кавказских гор. 1915 г.